Дочь княжеская. Книга 1 (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна - Страница 43

Волна гулко ухнула в гранитную стену, едва не перехлестнув верхний парапет, откатилась и ухнула снова, уже тише. Внизу закачалась бурая, взбаламученная недавним безобразием вода. Хрийз отчаянно высматривала в ней свою обувь, и не видела ничего. А над белопенными волнами, в месте упокоения смерча, встали неряшливые перевёрнутые радуги, сиренево-сине-лиловых оттенков.

— Твою мать, — с чувством выразился Гральнч. — Опять от патруля влетит…

— За что? — не поняла Хрийз. — Ты же защищался!

— За вон то, — он кивнул на радуги. — Это искажённое пространство, попадёшь под него, вывернет наизнанку. Или ещё как-нибудь вывернет. Нам без надобности было, вот я и не выучился убирать его…

— А что это такое вообще сейчас было?

— Мина с элементалью Воздуха внутри, — с отвращением пояснил Гральнч. — Дрянь. Приливом из открытого моря притащило… Столько лет прошло, а до сих пор не всё ещё вытралили.

— А как бухнуло! — восторженно воскликнула Юфи, глазёнки у оторвы задорно сверкали. — Грай, видел? Как оно за нами бухнуло! Я думала, к бесам в бездну смоет, да и конец.

— Молчи, сопля, — Гральнч щёлкнул её по уху.

— Сам сопля! — огрызнулась она, сердито потирая ухо. — А ещё дед!

Гральнч театрально закатил глаза под лоб:

— Дали же небеса такую внучечку… мучайся тут с ней. Кехву кто упустил?

— Да я… я… Да ты сам! — возмутилась Юфи.

Родня всё-таки. И если всмотреться пристальнее, фамильное сходство заметить вполне было можно.

— А ты ещё её посылал, — ядовито сказала Хрийз. — Неженку вырастить боишься. Лучше бы поберёг!

— Слушай, не начинай! — немедленно взвился Гральнч. — Сам знаю!

— Сомнительно, — фыркнула Хрийз.

Она сняла уцелевшую туфлю. Толку с неё никакого всё равно… Добираться к себе предстояло босиком, и прогулка не казалась приятной. Не лето! Да и непогоду никто не отменял: ветер ошалело носился по набережной, нагибая деревья, из низких туч срывался мелкий дождик, грозящий перейти в дождь средней степени паршивости. Промокнут ноги, к гадалке не ходи. И даль её, Хрийз, карьеры на ближайшие дни видна отчётливо: она промочит ноги, заболеет, будет валяться с соплями и температурой, может, Хафиза Малкинична придёт, обругает, заберёт в госпиталь на процедуры. И с суммой, какую рассчитывала увидеть в день оплаты, можно проститься. Платят не за болезни, платят за работу… Что за невезуха! Где тонко, там и рвётся, как говаривала бабушка.

— Не реви, — грубовато сказал Гральнч. — На, возьми мои.

Хрийз изумлённо подняла голову. Он, оказывается, уже успел снять свою обувь и стоял босиком.

— А ты что же?..

— Я…, — усмехнулся он невесело. — Я как-то несколько суток босым по льду бежал. Мне после того уже ничего не страшно.

— Босым? Зачем? — встряла Юфи.

— Жить хотел, вот зачем, — пояснил он ей и обратился к Хрийз. — Давай надеть помогу…

Делать нечего. Пришлось опереться спиной о парапет и позволить надеть ботинки. Ботинки оказались безразмерными, легко регулировались шнурками-залипучками, и, собственно, ботинками как таковыми не были. Натягивались как носки. Ощущались как вторая кожа. И оказались до боли тёплыми. Хрийз поняла, что стопы успели изрядно замёрзнуть именно характерной боли в пальцах, какая всегда возникает, когда попадаешь в тепло.

Она поневоле ждала от Гральнча дурных шуточек. Например, щекотки. Щекотки она очень боялась. И решила, что на щекотку просто треснет дурака по балде, даже приготовила кулачки заранее. Но крепко ошиблась. Он отнёсся очень серьёзно, и откровенно говоря, Хрийз порадовалась, что на ногах у неё носки. Если бы эти оранжевые пальцы коснулись голой кожи…

— Спасибо, — сказала она.

— Потом сочтёмся, — отмахнулся Гральнч и дёрнул перевесившуюся через парапет Юфи. — Пошли, коза.

— Сам ты коза! — тут же взъерепенилась девчонка.

— Сейчас выйдем на дорогу, — объяснил Гральнч, не слушая Юфиных воплей. — Там будет входное окно, ей уже под воду пора. А ты белый вагон лови, довезёт.

Трамваи ходили, несмотря на непогоду. Впрочем, в городе ветер был не тот, что на набережной, спокойнее был, не настолько яростный.

— Гральнч, — сказала Хрийз, — я не пойму. А вы с ней в каком родстве?

— Что тут непонятного? — отозвался он. — Это братца моего ненаглядного внучка…

Хрийз молча переварила информацию. Если учесть, КТО был брат Гральнча. И что на момент инициации ему было всего тринадцать лет… Тогда понятным становилось многое. Этот недостаток энергии, про который говорил патрульный. Понятно, откуда он идёт. Передался через поколение…

— Все вы дуры, когда влюбитесь. — отозвался Гральнч на её мысли. — Нашлась одна такая и для брата.

— Это ты бабушку Пельчар дурой называешь? — свирепо уточнила Юфи. — Да она в сто раз умнее тебя!

— Ещё скажи, что ТЫ умнее, — подначил её Гральнч.

— А вот и умнее!

— Ну, может быть, может быть. Но это пока. А вот получишь раслин, влюбишься и станешь дура.

— Я никогда не влюблюсь, слышишь, ты!

— Ой, да кто бы говорил. Мирошка-то твой как поживает? Давно видела?

Этого Юфи стерпеть уже не могла. Она издала яростный вопль и набросилась на Гральнча с кулачишками. Тот ловко подхватил её, перевернул вниз головой и легонько потряс. Девочка извивилась, орала, размахивала руками, но достать обидчика не могла никак.

— Отпусти! — завыла она наконец.

— Отпустить? — уточнил Гральнч, нехорошо скалясь.

— Отпусти сейчас же!

— Так, значит, отпустить?

— Да!

Он ловко подкинул её на руках и бросил в пруд, только брызги полетели. Отряхнул руки. Хрийз смотрела, как Юфи бешено гребёт обратно к поверхности.

— Вон, твой вагон идёт, — указал Гальнч на дорогу.

Вагон правда приближался. Белый.

Юфи выбралась наконец на воздух, но допустила ошибку: оказалась на той стороне пруда.

— Я тебя убью, Грай! — заорала она яростно. — Слышишь?

— Сначала поймай! — задорно ответил он.

Послал Хрийз воздушный поцелуй, и прыгнул в пруд сам. Юфи мгновенно кинулась следом. Хрийз только головой покачала.

Невозможный тип!

Непогода бесилась два дня, а на третьи сутки ветер разорвал в клочья свинцово-серый покров нагруженных дождём туч, и в разрывы заглянуло сине-седое, с осенней фиолетовинкой, небо. Вернулось тепло, как и не уходило вовсе. Служба Уборки в авральном режиме наводила порядок на получивших заряд мусора улицах. Ветки, листья, драная бумага, камни, старые ботинки, выцветшие игрушки, поваленные деревья, чья-то унесённая ветром крыша, то есть, натуральная крыша, целиком, с покоцанной, но ещё крепкой черепицей, причём рядом пострадавшего дома не наблюдалось, гадай, откуда принесло… Ну, и всё остальное в таком же роде.

Трамвайщики чинили оборванную контактную сеть. Хрийз опасалась нарваться на Гральнча и старалась в их поле зрения не попадать. Обошлось. Вообще, Гральнча хочешь не хочешь, а увидеть придётся. Отдать ему обувь и небольшую феньку, которую связала ему в благодарность. Нашла в книге, акулья морда, в пасти — толпа зубов, оберег такой, неудачу пугать.

К концу смены ожидаемо еле ноги волокла. Помыться, и — спать, спать, спать. Даже в булочную незачем идти… Тем более, в булочной-то какая неловкость на днях получилась. Матушка Мила присела за столик, и ласково спросила, почему другую выпечку постоянная посетительница не берёт. Хрийз ответила, что ей именно эти булочки с маком нравятся, очень похожи на те, что пекла бабушка дома, и да, одной на самом деле хватает для счастья, не извольте беспокоиться. Хозяйка понимающе слушала весь этот детский лепет. Девушка не знала, куда деваться от её проницательного взгляда. Но не объяснять же, что деньги по кучкам разложены, и основная кучка, вовсе не такая большая, как хотелось бы, — для зимней одежды и обуви…

Плохо получилось или хорошо, но матушка Мила не предложила ужин за счёт заведения; Хрийз и надеялась слегка на это, и очень боялась. Жалость унижает. Хрийз ещё не дошла до того состояния, когда становится всё равно, лишь бы можно было бросить в брюхо что-нибудь существеннее маленькой булочки. Но что-то словно надорвалось внутри с тихим хрустом. Наверное, в булочную матушки Милы ходить больше не следовало…