Дочь княжеская. Книга 1 (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна - Страница 44

Решила так, и пожалела почти сразу. Вспомнились запахи, уют небольшого помещения, любимый одиночный столик у окна… Гори огнём, думала она, ожесточённо работая граблями. Смена скоро закончится. Приехать, поставить машину на стояночное место, помыться, упасть в постель и спать, спать, спать!

Хочешь насмешить Бога, спланируй свой вечер. Даже рассказывать о нём необязательно, просто спланируй, утвердись в своём решении провести вечер именно так, а не иначе, и начни движение в сторону своего плана. Верный признак того, что всё пойдёт по диагонали и вкось.

У административного здания увидела вдруг учителя Несмеяна. Вот так вот внезапно, как удар молнии. Ладони мгновенно вспотели. И снова вместо красивого платья рабочий комбинезон Службы Уборки. На голове чёрт знает что вместо причёски, и морда лица грязная, и… И мимо не прошмыгнуть, чтобы спрятаться где-нибудь в самом дальнем уголку. Не к дежурному же господин Некрасов пришёл!

Пришлось подойти, лепетать про 'добрый вечер', остро желая себе провалиться сквозь землю на ровном месте.

— Уделите мне вечер, госпожа Хрийзтема?

Он всегда называл её так. Полным именем, и обязательно 'госпожой'. Хороша госпожа, с граблями на плече… Отказаться и сбежать! Но Хрийз сказала:

— Да, конечно. Только… мне надо привести себя в порядок.

— Хорошо, — кивнул учитель. — Я подожду.

Помыть голову. Высушить её. Попутно ужаснуться своему гардеробу: полный шкаф и нечего надеть… Шкаф, допустим, не так уж и полный, но с тем, с чем пришла в этот мир, уже не сравнить. 'Нечего надеть' относилось к обуви. Казённые сапоги выглядели ужасно. Кирзачи, на толстой шнуровке. Работать в них удобно, тут вопросов нет, но пойти на встречу, да ещё в платье… ой. Мастер-сапожник согласился на бартер, туфли в обмен на вязание, но обещал сделать лишь к концу восьмицы. То есть, сейчас только 'кирзачи', и ничего кроме. Не Гральнчевы же лапти надевать! Жаль, что джинсы и вообще женские брюки здесь не в ходу. Джинсы как-нибудь эти… берцы форменные… перетерпели бы. Но увы. Местные девушки надевали штаны только для грязной работы, такой, как уборка улиц, например.

Одно хорошо, темнеет сейчас рано. Может быть, не так заметно будет…

Учитель Несмеян терпеливо ждал её. Хрийз хотела извиниться за то, что так долго возилась, но язык прилип, и внятной фразы не получилось.

— Пойдёмте, — сказал Несмеян. — Вам после смены надо поужинать…

— Я… — она забыла взять с собой деньги!

Он понял, сказал с мягкой улыбкой:

— Платит тот, кто приглашает. Отказываться не принято. Не обижайте меня, пойдёмте…

Хрийз слабо понадеялась, что он приведёт её в булочную матушки Милы. Ошиблась.

Собственно, шикарным рестораном это заведение тоже назвать было нельзя, но класс у него явно был выше скромной булочной. Таверна? Как-то слишком громко звучит… Но другого слова не подобралось. Хотя здесь не было ровно ничего из того, что могло бы напомнить обычную земную таверну времён средневековья.

Сразу от входа начиналась влажная зелёная зона с обязательным прудом, соединящим наземную часть с подводной. Две деревянные лестницы, слева и справа, с фонарями в перильных столбиках, уходили под зелёный свод, на второй этаж. На втором этаже было ещё уютнее, чем внизу. Растения в кадках, фонтанчики, столики с мягкими лавками. Между столиками стояли сетки-шпалеры, по которым плелись декоративные вьюнки. Они цвели нежными розовыми блюдцами, источая слабый запах ночной фиалки.

Посетителей было немного, никто не обратил внимания на вновь прибывших.

Столик уже ждал, накрытый по всем правилам. Запахи он источал просто умопомрачительные, особенно на голодный нюх отпахавшего смену молодого организма. Первое блюдо — суп-пюре перламутрово-бежевого цвета, позже выяснилось, что рыбный. Второе — обжаренный в масле, с золотистой корочкой, рыбный стейк, и к нему мелко нарубленные консервированные овощи, очень вкусные. Красиво разложенные на узорчатой тарелочке сладости. Конечно же, счейг. Тёмно-розовый горячий напиток, заменявший местным и чай и кофе.

Хрийз ела чинно и благородно, с трудом удерживаясь, чтобы не наброситься невежливо и не сожрать всё за полминуты. Благодарила за угощение…

— Не стоит благодарности, — отвечал учитель. — Я вам обязан спасением дочери. Это стоит больше, чем скромный ужин…

Скромным ужин Хрийз не смогла бы назвать. Всё было вкусно и великолепно. Но сердце кольнуло нехорошей иглой: Несмеян Некрасов здесь из чувства долга. Потому что должен. Не сам по себе, а потому что должен. Вот так.

— Я не хочу, чтобы вы чувствовали себя обязанным, — тихо сказала Хрийз, бесцельно прокручивая в пальцах ложку. — В общем, не хочу. Потому и отказалась…

— Такие долги не восполняются, — не согласился учитель. — Они остаются с нами навсегда. Но, в общем, к делу. Я хочу сделать вам подарок, от которого, думаю, вы не откажетесь. Примите в дар без обязательств.

Он выложил на стол что-то вроде брелка, по виду — короткий незаточенный карандаш. На торце у него торчало ушко, в которое продета была небольшая, серебряно блестевшая цепочка.

— Спасибо, — поблагодарила Хрийз. — А… что это?

— Это трёхгодовой абонемент в городскую библиотеку, — объяснил Несмеян. — Понадобилось немного больше времени, чем обычно, чтобы оформить его по всем правилам. Зато он действителен не только в центральной библиотеке, но и во всех её филиалах в пределах нашего края… А вот здесь начальный курс по чистописанию, — он положил рядом с абонементом стопку тонких тетрадей. — Тренируйте почерк, это важно. Навык письма у вас есть, так что, думаю, особых сложностей не возникнет…

— Как дела у Юфи? — спросила Хрийз.

— Неплохо, — ответил он. — Гральнч вернулся со смены раньше, ей есть с кем занять себя в свободное время…

— Гральнч сам ребёнок, — осторожно сказала Хрийз. — Неудивительно, что она его так любит.

Несмеян скупо улыбнулся. Тихой такой, нежной улыбкой. Хрийз бы душу отдала за то, чтобы он хотя бы раз вот так улыбнулся ей…

— Ей нелегко приходится, — сказал Несмеян. — Все знают, что она — внучка Ненаша Нагурна. И на всякий случай сторонятся…

— Но Юфи ведь живая, — вырвалось у Хрийз.

Она вспомнила Ненаша, и то, как он говорил с нею тогда. Тон, голос, настроение. Как будто ему сделали подарок, согласившись поговорить…

— И Ненаш не жуткое чудовище, — продолжила она. — Он вообще герой, ему памятник стоит!

— Ненаш молод, — ответил Несмеян. — Ему всего пятьдесят три года. Для неумершего это очень мало. Даже для мага мало. В Академию Магических Искусств берут, как известно, после семидесяти. А вот старший его, Канч сТруви… Вот это страшный… — он осёкся, хотел сказать 'человек', поняла Хрийз. — Страшное существо.

— Вы его знаете лично?

— Да… Мальчишками мы его сглупу потревожили. Случилась трагедия.

— Кто-то погиб? — осторожно спросила Хрийз.

— Хуже, — коротко ответил Несмеян.

Что может быть хуже смерти? Перерождение в неумершего, надо думать. Позже, и от других людей, Хрийз узнает о случившейся беде, пускай и не до деталей. Мать пострадавшего мальчика не приняла сына в новой ипостаси. Она убила его, а потом себя. Но, прежде чем умереть, прокляла его друга и Канча сТруви прокляла. Но если неумершему проклятия живых — один из вариантов энергетического корма, то малчишке, которым был тогда Несмеян Некрасов, пришлось несладко. Даже и до сих пор тянулись из давнего прошлого давние, не оборванные вовремя, нити.

— Во время войны они были герои, — объяснил учитель. — И когда города из пепла восстанавливали, тоже помощью неумерших не гнушались. А сейчас время мирное. Можно обойтись без них.

С затаённой горечью сказал, с болью. Несправедливость резала душу, и это вполне можно было понять, если вспомнить Ненаша Нагурна, и тот разговор с ним.

'Ещё и за это люблю',— думала Хрийз, — 'За то, что понимаешь'…

Она пила остывший счейг маленькими глотками, чувствуя, как растёт в груди немое отчаяние. Вот Он, рядом, протяни руку, и коснёшься. Поговори же с ним, отвлеки, вспомни что-нибудь смешное… Но это уместно было бы со сверстником или вот хоть с Гральнчем, а с учителем? С человеком, старше намного, вдовцом, отцом Юфи.