Бансу
(Быль. Журнальный вариант) - Бояшов Илья Владимирович - Страница 22

Почти одновременно с «Марь Ивановной» приводнился на воды Хашибы лакированный пятнистый «грумман».

Два гидроплана — латаный, битый-перебитый, с едва читаемой звездой на хвосте и новенький, свежевыкрашенный, массивный по сравнению с допотопной советской «лодкой» американец — покачивались совсем недалеко друг от друга. Моторы «груммана», издавая густой ровный звук, говорящий об их отменном здоровье, еще какое-то время гнали рябь по реке. Надсадный кашель двигателя «Ивановны», с которым тот прекратил свою нервную, перебиваемую постоянными вздохами работу, они снисходительно заглушили.

— Что теперь будем делать, босс?

Вопрос Корта, как и обращенный на него взгляд доктора, не застали Бессела врасплох:

— Остаемся на своих местах, джентльмены.

Неторопливый Бесси прильнул к биноклю. Русский летчик стоял теперь уже на отмели по колено в воде: за ним в камышах дымил костер. Штурман был явно растерян. Прекрасный цейсовский бинокль приблизил к Смиту измазанное копотью, опухшее от укусов, разодранное лицо русского, его не менее опухшую шею, заляпанный пятнами комбинезон. Левый бок штурмана здорово кровоточил: кровь промочила повязку из парашютной ткани, перетянутую ремнем. Левая штанина почти до бедра закатана, и по синеватой багровости колена было видно — с ногой также не все в порядке. Но главное — летчик держал за сделанные из строп лямки превращенную им в рюкзак парашютную сумку.

— Вам не кажется лейтенант, что парню необходимо помочь? — нарушил тишину Трипп, не отрываясь от своего бинокля.

— Терпение, док. Терпение…

Соскучившийся по жевательной резинке Бессел был благодарен Дэвису Корту за то, что тот доставил ему из Найт-Филда заветные полоски, и теперь, сняв обертку с одной из них, с наслаждением ощутил любимый им вкус мяты, хорошо освежающей десны и ум. Он мог расслабиться: дело осталось за малым.

— А это забавно, — сказал сам себе Бессел. — Забавно. Мы чуть было не опоздали.

Наступил момент истины. С одной стороны от найденного штурмана приходил в себя ветхий советский гидроплан (что касается его экипажа, у Васи Чиваркина пропал голос, от волнения он мог только что-то едва слышно сипеть, а Богдановна орать и не собиралась). С другой — готов был принять на борт живого и относительно невредимого Алёшку Демьянова вальяжный двухмоторный «грумман».

Не отрываясь от окуляров, Бессел смотрел теперь на сумку. Он смотрел только на парашютную сумку, которая вот-вот должна была оказаться в его руках. Вне всякого сомнения, он, Бессел Смит, сотрудник ФБР, субъект с безусловно большим служебным будущим, заслужил этот почетный приз.

— Посмотрите-ка, босс, — присвистнул первый пилот.

Смит очнулся от зачарованности.

Он давно научился держать удар: вот почему не выругался. Он продолжал машинально жевать резинку.

— Кажется, моя помощь не понадобится, — обрадовался ни о чем не догадывающийся доктор.

— Ничего не понимаю, — пробормотал Бессел Смит. — Ничего не понимаю…

— Что тут понимать? Неудивительно, что парень отправился к своим, — откликнулся Трипп. — Летим домой, лейтенант. Мы и так достаточно намучились. Слава Богу, все кончено. Они его забирают.

Все действительно было кончено. Лейтенант Бессел Смит видел, как медленно, теперь уже по пояс в воде, добрел до Ш-2 человек, из-за которого завертелась вся эта история, как он взобрался на борт советской летающей лодки, как передал кому-то сумку, как втиснулся в кабину и больше в ней не показывался — видно, слег. Бессел видел, как мелко затряслась перед разбегом окутавшаяся дымом русская «этажерка». Он видел, как, покачиваясь, словно пьяная, прочертила она за собой воду, оставляя на разбеге две глубокие борозды и, помахав крыльями, прилаживаясь к ветру, даже не полетела, а словно побрела по воздуху, стрекоча своим дурацким моторчиком.

— Доберутся или нет? — озвучил пилот Дэвис Корт вопрос, который одновременно задали себе все собравшиеся на борту «груммана».

— Доберутся, — ответил второй пилот. — Они даже на табуретках летают.

Доктор настроился на философский лад:

— Этот парень здорово сдал. У него вполне может начаться гангрена. И тем не менее предпочел лететь со своими, Бессел!

— Русские через одного зомбированы, — откликнулся второй пилот.

— Я видел их там, в Анкоридже, — вновь принялся Трипп за воспоминания. — Серьезные ребята. Черт возьми, вдруг они возьмут и построят свой коммунизм? — забеспокоился он.

Завербованный два года назад учтивыми джентльменами из контрразведки бывший юрист Бессел Смит поистине являлся для ФБР настоящей находкой — он был сделан из железа. У лейтенанта хватило выдержки процедить, пусть и с усилием, пусть и сквозь зубы:

— Не беспокойтесь, док. Коммунизм им не грозит.

— Вы думаете, Советам не создать такой техники, которая есть у нас? — лез ничего не понимающий Трипп.

В выдержке Бессел превзошел сам себя.

— Коммунизм не будет построен не благодаря неспособности создать такую же технику, — четко, словно диктуя, ответил он, провожая взглядом медленно удаляющуюся «Марь Ивановну». — Коммунизм не будет построен благодаря человеческой природе, док. А мы знаем человеческую природу. Мы хорошо ее знаем…

У него хватило сил улыбнуться Триппу и закончить:

— Вот почему мы всегда будем выигрывать гонки.

Уже в родном, сером, неуютном якутском госпитале Алёшка Демьянов подробно рассказал, как все было на самом деле: поначалу командиру полка и полковому комиссару, затем командиру дивизии, затем ввалившимся в палату людям из соответствующих органов, лица которых явно не дышали доброжелательностью (впрочем, в конце концов штурману поверили и специально присланные из самой Москвы сверхнедоверчивые спецы), а затем и напарнику, который после врачебного осмотра расположился на противоположной койке и так же неспешно приходил в себя.

Вот что поведал Алёшка лежащему напротив Чиваркину о кувырке.

Когда гроза приблизилась и «бостон» ощутимо начало покачивать, он все-таки обстановкой обеспокоился — настроение настроением, однако профессионализм взял свое. Так как они с командиром не разговаривали, то Демьянов не стал афишировать намерение и в плохих условиях видимости решил, на всякий случай, визуально привязаться к местности — для чего и потребовалось открыть колпак. Но перед тем, как привязаться, совершил Алёшка совершенно дурацкий поступок: не удержавшись от желания вновь полюбоваться красовавшимися у него на ногах ботинками, расшнуровал и снял левый, чтобы еще раз осмотреть и ощупать подошву. Осмотрел, ощупал и, не удосужившись ботинок надеть, приступил к осмотру. И надо же было такому случиться, что наткнувшийся в то самое время на грозовую тучу Чиваркин заложил вираж, в результате чего опытный штурман, старший лейтенант 1-й перегоночной авиадивизии Алексей Демьянов вылетел из открытой кабины посреди нелюдимой Аляски, не успев «мама» пикнуть. Да так здорово при этом ударился босой ногой о хвостовое оперение «бостона», что на миг потерял сознание.

За кольцо он все-таки успел дернуть, несмотря на шок и головокружение. Встреча с негостеприимной землей для ошалевшего штурмана произошла относительно благополучно. Босой на левую ногу Демьянов приземлился на северном склоне пика «пятнадцать-шестнадцать», имея при себе планшет с картой, перочинный нож, плитку горького американского шоколада и личный ТТ с запасной обоймой. В воздухе он потерял зажигалку.

Поначалу штурман решил дожидаться помощи на месте, для чего раскроил ножом купол. Одну часть парашюта расстелил на поляне, придавив шелк камнями. Другую использовал в качестве палатки, постаравшись закрепить ее веревками-стропами. Мотор «Марь Ивановны» он услышал, когда уже готовился к ночлегу; набежавшие облака не дали никаких шансов обозначить себя, и все-таки, несмотря на полную безнадегу, неудачник орал, пока не потерял голос. Первая ночь прошла исключительно тревожно — появились медведи, от которых пришлось спасаться предупредительными выстрелами. Гнус донимал так, что в конце концов штурман завернулся в шелк, словно в кокон. Под утро дала о себе знать еще одна напасть: стало холодно, у него зуб на зуб не попадал. Когда рассвело, Алёшка принялся бродить по окрестности, чтобы согреться, и наткнулся на странное сооружение — сосновый короб, по бокам которого на палки были воткнуты медвежьи черепа. Вообразив, что перед ним некое хранилище, штурман отодвинул крышку короба и полез вовнутрь, надеясь на крупу, спички и прочие нужные вещи, но обнаружил медвежьи шкуры, в одну из которых тут же и завернулся, чтобы согреться. Ходил он в этой шкуре вокруг странного сооружения, ходил — и вот здесь-то чуть не погиб! Шаги сзади были бесшумны, Алёшка их не услышал. Появившийся за его спиной абориген-охотник каким-то неведомым чудом промахнулся: возможно, был слишком взволнован. Тяжелая пуля чиркнула штурмана по левому боку, оставив поверхностную рану. Противник приготовился выстрелить еще раз, но Демьянову удалось выхватить свой «ТТ», и надо было такому случиться: его несостоявшийся убийца замертво повалился от первого же пистолетного выстрела.