Отряд особо опасных горничных на защите юного господина (СИ) - Зырянова Елизавета - Страница 37

Аларис вздохнул. Приподняв вверх указательный палец, он с улыбкой произнес:

— Позволь напомнить, что с недавних пор эти земли принадлежат не северу. Ты знаешь, что полагается за твои деяния в восточной империи?

— И что же? — низким мрачным тоном спросил Лудорик.

— Казнь.

— Ха-ха, — мужчина неожиданно залился громким смехом. Смотря на него, стоявшие рядом дворяне отступали, будто бы не желая оказаться втянутыми во всю это передрягу. — И кто сможет казнить меня? Стража? Рыцари? У тебя даже ордена нет! — Лудорик внезапно топнул ногой, продолжая кричать и улыбаться. — Или, неужели, ты сам решишься сделать это? Не смеши меня!

Аларис стал серьезен. Сбросив со своего плеча накидку, парень протянул руки к своему мечу. Это действие, как и этот необычайно холодный взор, в мгновение ока отрезвили взбешенного мужчину.

— Позволь спросить, — Аларис начал медленно подступать, вынимая меч из ножен, — кто из нас двоих последние три года проторчал на войне?

Шафл, стоявшая на втором этаже рядом с Квин, смотрела на эту картину с довольной улыбкой. Заправив прядь волос за ухо, она произнесла:

— В гневе все-таки страшен.

Квин улыбнулась также гордо и даже немного воодушевленно. Прикрыв глаза, она с усладой в голосе произнесла:

— Вот в такие моменты я вспоминаю почему пошла служить ему.

Перепуганный Лудорик начал отступать, но уже на втором шаге споткнулся и рухнул на пол. Аларис подошел к нему с полным хладнокровием и, приставив меч к мужскому горлу, низким тоном произнес: «Последние слова?»

Лудорик схватился за грудь. Его расширенные от страха глаза, пот, ручьем струившийся с лица, и открытый в отчаянии рот уже говорили о полном поражении. Услышав слова Алариса, мужчина в отчаянии произнес:

— Что угодно, только не смерть.

***

— Мы все умрем, — лысый мужчина сидел на холодном каменном полу камеры, держась за голову и раскачиваясь из стороны в сторону. — Все умрем. Это конец. Мою пташку, мое солнышко продадут в бордель, а ведь все из-за того, что я был слишком жадным. — Подняв голову, мужчина посмотрел на сидевших рядом заключенных. Те были измотаны настолько сильно, что на сопротивление и отрицание сил уже не было. Постоянное нытье этого мужчины только добавляло психологического давления. — Слишком жадным, слышите! — еще громче закричал он. — Нет, знал бы я, чем это обернется, никогда бы не пошел против нового лорда. Он ведь был так добор к нам. Что же я наделал?! — Поджав к себе ноги и вновь начиная раскачиваться из правой стороны в левую, мужчина выкрикивал по одному слову на каждую сторону. — Бордель! Смерть! Бордель! Смерть!

— Хватит уже! — неожиданно закричал кто-то из заключенных. Вскочив на ноги, он быстро подбежал к решетке и начал трясти ее. Паника в его глазах была видна не хуже, чем у лысого нервного мужчины. — Выпустите! Умоляю! Все сделаю! Только не смерть! Только не бордель! Не хочу в бордель!

В ответ отзывалась лишь тишина. Тогда, будто приняв для себя решение, еще один из мужчин подбежал к решетке и начал трясти ее. Следом за ним потянулось еще двое, и тогда заключенные все вместе начали кричать.

Спустя пару минут такого истошного крика вновь прозвучал стук каблуков. Девушка-эльф с нежно-розовыми волосами подошла к камере и недовольно посмотрела на пленников.

— И что все это значит?

Неожиданно лысый мужчина бросился прямиком на решетку. Вцепившись за нее руками и намеренно просовывая лицо между прутьев, он вскрикнул:

— Выпустите!

— Зачем мне это делать? — Респин улыбнулась. — Вы предатели, нарушители, преступники.

— Выпустите, умоляем! — поддержали другие.

— Мы все сделаем! — вновь вскрикнул лысый. — Все деньги отдадим! Работать будем в два раза усерднее! Поклянемся в верности новому лорду! Только выпустите нас и не трогайте наши семьи.

— Верно! — поддержали остальные.

— Надеюсь, — Респин пробежалась взглядом по торчащим между прутьев носам, — вы осознаете, что, в случае лжи, вас постигнет неминуемая смерть?

— Смерть?! — вскрикнул лысый, заставляя сокамерников вздрогнуть. Отстранив лицо от железок, он внезапно начал биться своим большим, уже покрывшимся засохшей кровью лбом о прутья. Кровь вновь начла стекать по его лицу. — Это не доказательство моих слов? Я все сделаю, только выпустите! Моя Ева, моя пташка!

— Ладно, ладно. — Респин отмахнулась. Протянув руку к весящей на поясе связке ключей, девушка сняла ее, подошла к камере и, всунув ключ в скважину, начала открывать. — Я выпущу вас и отсчитаю десять секунд. Кто попадется мне через это время под руку, вернется обратно.

Замок щелкнул. Отворив камеру, девушка отступила.

— Раз.

Толпа тут же повалилась наружу. Перепуганные заключенные бросились к выходу не замечая ничего на своем пути. Респин, оставшаяся позади вместе с лысым мужчиной, даже прекратила счет. Взглянув на израненного напарника, она усмехнулась.

— Отлично. В этот раз быстрее, чем обычно, хотя на бал я все равно опоздала. Вторую часть оплаты ты сможешь получить у нас в особняке.

Мужчина довольно улыбнулся. Протянув руку к своему лбу, он намеренно надавил на него и стащил со своего лица специальную лобную маску, напоминавшую настоящую кожу, под которой и была скрыта неизвестная красная жидкость. После снятия этого со лба, лицо мужчины стало выглядеть приятнее.

— Я всегда рад иметь с вами дело, госпожа.

— Я тоже рада твоему участию, Ошин. — Респин усмехнулась, отходя от камеры. — Актерским талантом не обделен.

— Так я же и есть бывший актер. — Ошин поднялся на ноги и, выпрямившись, вышел на волю. — Кого-кого, а вот параноика я сыграть сумею.

— Ты в прошлый раз свихнувшегося фанатика тоже неплохо сыграл. Мне понравилось твое: «Выколите мои глаза за грехи этой семьи». Звучало весело.

— Любой каприз за ваши деньги.

Аккуратно приподняв блестящую от чистоты круглую металлическую крышку, Вайлет взглянула на скрывавшийся под ней кусочек торта. Треугольный кусок стоял прямиком на блюдце, рядом с которым на салфетке лежала чайная ложка. Сам десерт был белоснежный, с нежно-розовой прослойкой и спелой клубникой на вершине.

— Я не понимаю, — выпрямившись, Вайлет обернулась к двум горничным, находившимся вместе с ней на кухне. Квин, сидевшая прямиком на разделочном столе, внимательно смотрела на Вайлет и улыбалась. В то же время Шафл, стоявшая буквально в одном шаге, задумчиво поглядывала на часы, висевшие где-то слева.

— Что именно? — спросила Квин.

— Вы сказали, — Вайлет развернулась всем телом, — что этот десерт похож на меня. Так чем же?

— Еще спрашиваешь? — Квин улыбнулась шире. Приподняв руку, она указала пальцем на голову Вайлет. — Он же точь-в-точь похож на цвет твоих волос.

Вайлет вновь покосилась на спелую ягоду, находившуюся поверх десерта. Этот насыщенный цвет и впрямь отдаленно напоминал ее волосы.

— И что в этом такого?

— Ничего, в общем-то. — Пожав плечами, эльфийка соскочила со стола и выпрямилась. — Просто это любимый десерт нашего господина.

— Он такой вкусный?

Квин скривила недовольную гримасу: уголки губ ее опустились, ноздри оттопырились, брови сомкнулись.

— Слишком сладко.

— Чересчур, — поддержала Шафл, слегка прикрывая глаза. — В нашем особняке никто так и не смог понять любви господина к этому десерту.

— Неправда. — Повернувшись к горничной, которая была практически на две головы выше, Квин уперла руки в бока. — Джози тоже обожает этот десерт.

— И правда. — Шафл приложила ладонь к подбородку и задумчиво погладила его. — Интересно, чем же он так им нравится?

— Кажется, — начала Квин, — однажды господин сказал, что это единственная сладкая сладость в этом мире.

— А разве Джози не говорила нечто подобное?

Закатив глаза, эльфийка вновь прислонилась к столу и недовольно произнесла:

— Говорила.

Улыбнувшись, Шафл убрала руку от лица. Голос ее прозвучал как-то заботливо: