Автократия Гоблинов 2 (СИ) - Усачев Михаил - Страница 31

Ошарашенная девочка с огромным трудом смогла успокоиться, но сидевшая рядом с ней фигурка, казалось, совсем никуда не торопилась. Вырезанная из дерева гоблинша терпеливо ждала, когда ребёнок перед ней успокоится и сможет восстановить немного силы для простого разговора.

– Неужели… – первые же слова, сказанные этой девочкой, несли просто колоссальное чувство удивления. – Неужели он…

– Ты правильно догадалась, – Улыбнулась гоблинша, легонько кивнув головой.

– Вот почему… – прошептала та. – Вот почему! Вот почему они такие странные…

– Конечно поэтому, – улыбнулась резная фигурка. – Это всё влияние моего сына. Он их Вождь, каждый из них меняется, желая подражать ему. Под его опекой все мои детишки уже давно перестали быть теми, кем их считают другие расы и народы.

– Я не знала… – снова прошептала та. – Я не знала, что у монстров тоже может родиться Апостол…

– Потому что они никогда и не рождались, – ответила ей богиня, и снова на её лице появилась широкая и счастливая улыбка. – У меня никогда раньше не было своего Апостола. Он первый и единственный. Поэтому я и называю его своим любимым сыном. Он – моя величайшая гордость.

– Но… почему?..

– Почему – что? – Ответила та, не прекращая улыбаться. – Почему не было? Или почему он?

Даже не закончив говорить, резная фигурка закрыла свой ротик правой рукой и стала хихикать как маленькая девочка.

– Люблю говорить с детьми, – сказала она, смотря на хлопающую ртом собеседницу. – У вас всегда всё на лице написано. С вами очень легко.

Ещё немного посмеявшись, она чуть-чуть подвинулась вперёд, ещё сильнее напугав свою собеседницу.

– Потому что он другой, – ответила гоблинша, как-то даже чересчур серьёзно. – Он иной. Уникальный. Особенный, если хочешь. Он тот, кто дал мне надежду. Он тот, на кого я решила поставить всё, что у меня есть. – Видя, как брови её собеседницы нахмурились, гоблинша снова улыбнулась и сбавила тон. – Прости, прости, – сказала она. – Я попробую немного попроще.

Почесав свой деревянный подбородок, она раскрыла свою левую ладонь и стукнула о неё правым кулачком.

– Я… всегда была такой слабой, – сказала она, но её весёлый тон резко куда-то улетучился. – Знаешь, дитя. Когда началась та война, и твой родитель, Звериный Бог, сражался рядом с Ним бок о бок, я … просто предпочла сбежать. Он сказал мне спрятаться, и я послушалась. Все знали, что я ничего не могу сделать и, самое главное, я сама не знала, что я могу сделать. Прямо сейчас всё повторяется, и вот, снова, я просто не знаю, как мне поступить. Я не знаю, что делать. Не знаю, как мне ему помочь.

Сквозь этот негромкий монолог, слушая её девочка услышала тихий грустный вздох.

– А потом появился он, – резко улыбнулась та, и даже её собеседница удивилась столь резкому преображению. Выгнув спину, фигурка гоблинши бросила взгляд в сторону маячившего недалеко домика Вождя. – Он – особенный. Он всегда знает, что нужно делать. Этот мой сын – моя величайшая гордость и, поэтому, я решила доверить всё ему. Нет ничего плохого, если любящая мать доверит своё будущее своему ребёнку, верно?

– Почему вы… мне это рассказываете? – Прошептала девочка, не понимая, что вообще происходит.

– Потому что я искренне в него верю. Я верю, что он сможет исполнить мою мечту. Я верю, что он найдёт способ это сделать. – Сказав это, фигурка гоблинши снова добродушно улыбнулась и посмотрела на девочку. – А говорю я это тебе, дитя, потому что хочу, чтобы ты знала. Если ты тоже в него поверишь, он сможет исполнить и твою мечту.

– М?.. – На глупом лице зверодевочки появилось удивление, а вместо вопроса вышло непонятное мычание. – Богиня пришла, чтобы сказать, что он сможет вернуть меня домой?

– Хи-хи-хи-хи, – засмеялась фигурка гоблинши, снова закрыв рукой свой маленький ротик. – Думаю, что он сможет это сделать необычайно просто, если того пожелает, но… – сказала она и снова стала серьёзной. – Даже если ты сейчас вернёшься, что ты будешь делать?

– Я… – протянула девочка и резко замолчала, вскинув голову.

– Апостол Звериного Бога был убит, – очень серьёзно сказала гоблинша, и всё тело сидящей напротив неё девочки резко задрожало. – Она хорошо сражалась, – добавила она. – Сражение было действительно яростным, но силы Империи Людей слишком велики. Твой народ в опасности, и я повторю. Вернись ты сейчас, что ты сможешь с этим сделать?

– Не может быть… – кошачьи уши на голове опустившего голову ребёнка упали, а она сама едва сдержалась, чтобы не заплакать. – Моё племя… – сказала она, подняв взгляд. – Можете мне сказать, что с ними?

– Пока что, они в порядке, – ответила ей деревянная фигурка.

– Звериный Бог… он отверг меня. – Сказала девочка, снова став серьёзной.

– Ты хочешь спросить, почему ты должна поверить в моего сына? Почему ты должна поверить, что он тебе поможет? Почему он отвезёт тебя домой? Почему поможет тебе достичь того, о чём ты мечтаешь больше всего на свете? – Улыбнулась её собеседница и снова засмеялась, увидев, как понурые кошачьи ушки на голове зверодевочки вздрогнули и поднялись вверх.

Богиня Монстров немного подумала, прежде чем ответить и сказала:

– Просто потому что мой сын – невероятно добрый.

Такой ответ так сильно удивил сидящую перед ней девочку, что та аж дёрнулась.

– Помнишь, он как-то тебе сказал, что изучил людей? Он говорил, что знает их очень хорошо?

– Да, – кивнула девочка, не понимая, куда свернула нить этого разговора.

– Это правда, – сказала резная фигурка. – Он очень долго жил среди людей. Он много за ними наблюдал. Много от них натерпелся.

– Это… – растерялась та. – Разве он не родился совсем недавно?

– Мой сын – особенный. – Улыбнулась гоблинша. – Он прожил очень много. Все его знания и опыт пришли от людей, однако, он немного ошибается. Он думает, что хорошо их знает, но люди не такие плохие, как он думает. Просто за всю свою жизнь он так и не смог это ощутить. Он всем телом познал всё зло, что эта раса может сотворить и так и не смог увидеть ничего хорошего. Его сердце озлобилось. Он спрятался и больше не хочет и не может никому доверять. Мой несчастный ребёнок больше не хочет никому верить, потому что знает, только члены его собственный семьи никогда его не обманут. Он любит их, старается ради них, но, даже так, сердце моего сына всё ещё необычайно доброе. Именно поэтому я решила доверить всё ему. Просто я знаю, что он сильный. Он сильный, и его сердце никогда не позволит ему обмануть меня, не позволит ему встать на неверный путь.

Погрузившись в какие-то мысли, фигура гоблинши ещё некоторое время просто сидела молча, покачиваясь из стороны в сторону, а потом заговорила снова.

– Я просто хотела сказать, что если ты сможешь до него достучаться, пробиться сквозь этот огромный нарост на его сердце. Если ты всем сердцем в него поверишь, так, как верю в него я, то он это увидит. Если он это увидит, то ты сама не успеешь понять, как твоя жизнь изменится, а твоя сокровенная мечта станет совсем близко.

– Я… – маленькой девочке было сложно всё это понять и, смотря на это, фигурка гоблинши в очередной раз весело засмеялась.

– Не торопись, – сказала она. – Дитя, у тебя ещё есть время. К тому же, мой дорогой сын уже принял одно решение. Когда ты увидишь его последствия, ты поймёшь, что я права. Просто ещё немного подожди.

– Хорошо, – растерянно кивнула та. – Я попробую увидеть… и что-нибудь понять…

Постоянный сухой ветер поднимал на реке волны, наполняя паруса и двигая вверх по течению большой, расписанный фигурной резьбой корабль. Деревянный парусник мчался по течению, а у самого его носа сидел за столом богато одетый человек и наслаждался этим тёплым попутным ветром.

– Снаружи жарко, господин. – Красивая молодая служанка вышла из каюты, держа в руках большой медный поднос. Сняла с него серебряный кубок, наполненный розоватой жидкостью с кусочками колотого льда, и поставила сосуд на стол перед этим человеком.