От жалости до любви (СИ) - Ратникова Дарья Владимировна - Страница 28

Саймон приблизился к ней. Кея села на кровать и попыталась отползти к стене, подальше от него. Наверное, на лице её было написано так много, что слова не понадобились.

— Но я вижу, что ты боишься меня, того, кто тебя так сильно любит, — голос Самона стал елейно-мягким, но в нём явно слышалась насмешка. — И, видимо, твой страх означает, что ты не подпишешь бумаги добровольно. Что-ж, у меня много способов тебя убедить. Хотя, не знаю, на что ты надеешься. Твоя библиотечная крыса уже отреклась от тебя. Думаешь, если ты даже вернёшься, ты будешь нужна в Гарлетоне кому-то, кроме меня? У меня есть много возможностей пустить слухи.

Кея чувствовала, как его мякий насмешливый голос обволакивает её какой-то унылой, беспросветной пеленой. Зачем сопротивляться, если она полностью в руках Саймона? Если он всё равно заставит её рано или поздно, подписать эти бумаги? Она вспомнила Грегора. Нет. Она будет сопротивляться до конца! Сама, по доброй воле она никогда не отречётся от своего мужа. Лучше жить одной, чем с Саймоном!

Она сжала губы и помотала головой, а потом выдавила:

— Нет. Я не подпишу бумаги.

— Подпишешь! Рано или поздно, но ты их подпишешь. А это то, что тебя ждёт, задаток! — Саймон мерзко улыбнулся и ударил её по щеке. Кея вскрикнула. Из глаз покатились слёзы. А её жених развернулся и ушёл, медленно повернув ключ в замке. Она осталась заперта в комнате, одна, наедине со своими мыслями.

Вечером дверь в её комнату отперли и вошёл один из друзей Саймона. Кее показалось, что он обращался с ней более почтительно, чем её бывший жених. В сердце на миг вспыхнула надежда — может быть он не одобряет действий Сая, но она тут же погасила её. Довериться незнакомому человеку в её положении было просто глупо. Раз этот человек здесь, значит он хотя бы сочуствует Саймону, а это уже опасно.

В столовой она ела в гордом одиночестве. Её сопровождающий куда-то ушёл, Саймона, слава Творцу, тоже нигде не было видно. Наверное, он сейчас занят какими-то своими делами. Кея вздрогнула, представив, что он сделает с ней, освободившись. Щека ещё горела после удара, а на глаза непрошенно навернулись слёзы. Нельзя себя жалеть! Надо думать, как выбраться из этого дома.

Она встала из-за стола и медленно вышла в коридор. Из кухни, находившейся по соседству слышались голоса служанок. Мужчин не было, но она не сомневалась, что они где-то поблизости. Осторожно, стараясь, чтобы платье не шелестело, Кея направилась к входной двери. Так и есть. Возле неё резались в вист двое друзей Саймона. Эта дорога перекрыта. Но спасибо хоть, что её свободу перемещения по дому никто в отсутсвии её бывшего жениха не ограничивал. Надо попробовать поискать выход. Она медленно пошла вперёд по коридору, прочь от людей. Миновав свою комнату, Кея настороженно огляделась, но никого не увидела. Видимо за ней никто не следовал. Это радовало и пугало одновременно. Значит Саймон настолько уверен в том, что она отсюда не выберется, что даже не особо печётся об охране.

Дом был огромным и очень старым. И если жилое крыло ещё как-то имело приличный вид, стараниями слуг, нанятых Саймоном, то остальные части дома выглядели пугающе-заброшенными. Но Кея почему-то не испытывала страха. После всего, что случилось, напугать её был способен один лишь Сай. И мысли о нём заставляли её упорно идти вперёд. Она уже потеряла счёт лестницам и поворотам, ведущим то вниз, в подвалы и погреба, то вверх, на смотровые площадки. Кея старалась идти прямо, приблизительно запоминая путь. Света из разбитых окон пока ещё хватало. Да и какая разница, где в этом доме провести ночь — здесь или в своей комнате, на виду у Сая и его приспешников?

Ничего не обнаружив, она уже решила повернуть назад, когда её взгляд наткнулся на маленькую неприметную лестницу, ведущую куда-то вниз. Кея ступила на неё. Пыльные ветхие супеньки опасно скрипели под ногами, а паутина заставляла пригибаться, но она упрямо спускалась всё ниже и ниже. Наконец спуск закончился. Последние ступеньки она преодолевала наощупь. Тусклый вечерний свет уже не проникал сюда. В кромешной тьме она пошла вперёд, медленно, закрыв глаза и вытянув перед собой руки. Несколько шагов, и она упёрлась во что-то твёрдое. Кея медленно провела руками, пытаясь понять, что перед ней находится и нащупала задвижку. Дверь! Она попыталась открыть её, но засов настолько заржавел, что не продвинулся ни на йоту. Что-ж, завтра ночью она попробует прийти сюда со свечой и каким-нибудь инструментом, чтобы отпереть дверь и всё же выяснить, куда она ведёт.

Поднимаясь вверх и медленно шагая к своей комнате, Кея боялась даже подумать, что за этой странной дверью может скрываться потайной ход, сохранный и без обвалов. Это было бы слишком замечательно!

Едва она вошла в свою комнату, послышались быстрые шаги, дверь распахнулась и вошёл Саймон. Он, видимо, только что вернулся. Волосы слиплись от быстрой скачки, а грудь тяжело вздымалась.

— Ну как, Кея, ты ещё не передумала? — Его голос и взгляд не предвещали ничего хорошего.

— Нет, — она ответила твёрдо, хотя и до безумия боялась того, что может последовать за этим.

— Что-ж, я придумал тебе новое развлечение. Мари, эй, Мари! — В комнату бочком, стесняясь, вошла одна из служанок. Саймон обнял её и притянул к себе. Кея с ужасом увидела на её лице отражение той пылкой влюблённости, которой когда-то горела и она. Что Сай, зачарован что ли? Сколько девушек было в него безумно влюблено и скольких из них ждала незавидная участь любовниц и служанок? — Кея, дорогая, ты побыла госпожой, хватит с тебя! Теперь вы с Мари поменяетесь ролями, а то она, бедняжка, ничего кроме грязных полов, да мытья посуды не видела. Переодевайтесь, обе! Живо!

Кея с ужасом смотрела на Саймона, пытаясь понять, что он хочет. Она должна стать служанкой и одеть её платье? Девушка, которую звали Мари, тоже запротестовала. Сай посмотрел на них, потом развернулся и вышел, закрыв за собой дверь на ключ. И до неё донеслось его:

— Через десять минут не поменяетесь платьями, приду переодевать вас лично.

Кея в ужасе принялась расшнуровывать корсет платья. Когда Саймон вернулся, они уже стояли переодетые. Служанка Мари — худенькая, бледненькая, почти девчонка с длинными, чёрными как смоль волосами в её лиловом суконном платье, сшитом по последней Гарлетонской моде и в маленьких полусапожках. Кея посмотрела на то, что было теперь надето на ней. Жалко, здесь нет зеркала. Короткое, по меркам знати, едва по щиколотку, платье из грубой коричневой холстины, белый кружевной передник и грубые деревянные ботинки. Ей было жутко неудобно и холодно. Ну что-ж! Зато она теперь знает, каково живётся нищим служанкам. Она попыталась улыбнуться. Вышло совсем уж жалко.

— Переоделись? — Сай гаденько улыбался, глядя на них. — Быстро вы. Молодцы. А теперь, Кея, ты отдашь Мари все свои украшения, всё, до последней жемчужины. И не забудь о шпильках!

Кея принялась торопливо вытаскивать шпильки из волос, надеясь, что Саймон не подойдёт помогать ей. Руки тряслись. Наконец, она вытащила все до единой. Волосы золотым каскадом упали на плечи. Она всегда гордилась своими волосами, золотыми, словно спелая пшеница. Она торопливо отдала шпильки Мари. Та зарделась, глядя на Сая. Наверное, представляет, какая она сейчас красивая для него. Бедняжка!

— И кулон не забудь с кольцом.

Кулон был фамильной драгоценностью Гарстонов, а кольцо напоминало о Грегоре. На брачной церемонии было не принято обмениваться кольцами, но по старинному обычаю, их надел им на руки дядя, на свадебном пиру. Она чуть-чуть помедлила, снимая кольцо, но грубый оклик Сая заставил её поторопиться. Она отдала Мари и кулон и кольцо. Что угодно, лишь бы её бывший жених от неё отстал! Саймон тут же надел все украшения на служанку, от чего та опять зарделась, а потом подошёл к Кее, доставая из-за пояса нож. Она отступила назад. В голове мелькнула мысль, что, наверное, настал её последний день, даже на лице Мари застыла гримаса ужаса. Но Саймон схватил её за волосы и одним ловким движением обрезал их почти под корень, а потом отвернулся, театрально вытирая нож.