От жалости до любви (СИ) - Ратникова Дарья Владимировна - Страница 37

На уроки он приходил невыспавшимся, с отсутствующим взглядом и, не обращая никакого внимания на студентов, начитывал материал, почти не замечая ни шепотков за спиной, ни косых взглядов. Ему было всё равно. Он старался лишь ради дяди. Грегор подозревал, что Андриус специально приказал ввести в академии илдонский язык, чтобы ему было чем заниматься, ибо вряд ли его студентам он когда-либо понадобится. И он занимался, а после лекций рвался в библиотеку в надежде, что новые мысли помогут ему уснуть спокойно, без кошмаров. Но каждую ночь они возвращались вновь и вновь. И Грегор чувствовал, что никуда от них теперь не скроется.

Утром, едва открыв глаза, он снова заставил себя встать с постели. Занятий не было. Выходной. И это слово давило камнем на сердце. Куда ему деть себя в этот невольный выходной? Ему не нужен отдых. Он боялся свободных минут, не зная, куда спрятаться от неумолимых воспоминаний. Не было желания даже завтракать. Он вышел в сад при академии. Сейчас в нём, слава Творцу, было пусто. Никаких надоедливых студентов. Не сказать, чтобы они особенно мучили его, нет, Грегор просто их не замечал. Но, всё же, он желал бы побыть в одиночестве. Он бежал от него, не зная чем заполнить свободные минуты, и в то же время искал его.

Сад встретил его свежим морозным воздухом. В Гарлетоне наконец-то выпал снег, а лёгкий мороз не позволял ему подтаять. Такая погода была даже лучше, чем вечно-грязная тёплая слякоть. Грегор бродил по тропинкам, закутавшись в плащ и не чувствуя мороза. Он смутно сознавал, сквозь свою, ставшую уже привычной, рассеянность, что в саду очень красиво. Если бы только Кея могла это увидеть вместе с ним!

Внезапно тишину нарушил топот копыт. В ворота академии въехал всадник. Форма солдата на нём была порвана и запачкана пятнами, подозрительно похожими на кровь. Левая рука висела плетью. Видно было, что нёсся он, не жалея ни себя, ни коня. Интересно, что за вести он принёс? Грегор почувствовал, как тревожно забилось сердце, предчувствуя беду.

— Что случилось? — окликнул он солдата первым, чтобы тот случайно не проскакал мимо.

— Вы — профессор академии?

— Да, — Грегор кивнул. Что такого стряслось, что понадобилось срочно скакать в академию, до которой от Гарлетона было несколько часов пути?

— Хвала Творцу! Мне поручено передать, чтобы профессора были готовы ко всему. В столице штурм. Захвачен дворец заседаний, убит один из семи правящих лордов.

— Кто? — спросил Грегор, чувствуя как от страха немеют пальцы, а лоб покрывается потом. А ведь после смерти Кеи он, казалось, разучился бояться.

— Не могу знать, — ответил солдат. Грегор выдохнул свободнее. Но невысказанная мысль билась в голове, мешая думать спокойно. Неужели Творец допустит, чтобы он лишился последнего близкого человека?

— Где сейчас остальные правящие лорды?

— Не могу знать, — повторил заученный ответ солдат, а потом осёкся, посмотрев на Грегора. — Господин профессор, я слышал, что они в спешке бежали. Правда двое или трое остались управлять армией и отражать атаки революционеров. Но, думаю, это вопрос времени, когда они сдадутся. Толпа недовольна нынешним правлением. Налоги, мол, большие.

— А ты сам что думаешь? — вопрос, видимо, застал солдата врасплох. Это был не один из тех обученных гвардейцев, что вместе с Денизом помогали ему искать Кею, а, скорее, новобранец и, похоже, из крестьян. Он растерялся, а потом всё же ответил:

— Я считаю, что вряд ли новая власть поможет всем, кого несправедливо обобрали и обидели. Думаю только ещё больше оберёт, — он покраснел, словно сказал лишнее. Грегор невесело улыбнулся, поправив очки.

— Я думаю, ты прав, — он махнул рукой, отпуская солдата. А сам задумался. Вспомнились слова Элси «и лордов свергали». Уж не его ли рук делом была эта революция? Не он ли один из её зачинщиков?

Грегор не питал иллюзий — если дядя успел отдать приказ войскам и если они ещё послушны ему, тогда, возможно, захватчиков и удастся усмирить. Но, если предатели были и среди своих, тогда ему придётся худо. Словно плетью обожгло — а ведь дядя ещё там (он из тех, кто будет биться до последнего, не трясясь за свою шкуру), и, наверное, ему нужна помощь. (Грегор старался не думать, что Андриус может быть уже мёртв). Так чего же он медлит? Или ему и правда отсиживаться здесь, как библиотечной крысе? Невесело усмехнувшись, он бросился к конюшням академии. Его Арзам стоял сытый, но немного обиженный. Ещё бы — Грегор не заглядывал к нему с того момента, как прибыл сюда. Ну так, пришло, наконец, время! Он вскочил в седло и пришпорил коня. На Гарлетон!

Проснувшись, она медленно села. Голова гудела. Попыталась вспомнить, где она и как её зовут — и не смогла. Напротив неё сидел молодой человек — красивый — пшеничные волосы забраны в хвост, тонкие губы улыбаются, зато голубые глаза печальны. Странно. Почему он печален? Наверное, она уже видела его раньше, вот только никак не может вспомнить, где.

— Кто я? — молодой человек повернулся к ней и еле слышно вздохнул. Почему он вздыхает?

— Ты — Кея, я — Ласси. Мы странствующие музыканты.

Точно! Она начала вспоминать. Тут же послышалась музыка, лёгкая, нежная. Ей виделось как в тумане всё её прошлое. Действительно. Вот же они с Ласси бредут по дорогам Ирзади. Они родились в одной деревне, росли вместе, вместе учились музыке. Потом родители умерли — в тот год был сильный голод, и они вдвоём пошли странствовать куда глаза глядят. А ещё Ласси. Из тоненького мальчика-подростка, он превратился в стройного юношу, а потом и в мужчину, который всегда был рядом, который поддерживал и помогал и никогда не отпускал от себя. Она его любила. Кея вспомнила это и осознание пришло вместе с памятью. Наверное, она долго болела, поэтому так тяжело теперь вспоминать. Но память услужливо и понемногу подсовывала кусочки воспоминаний. Скоро она вспомнит всё. Только вот почему так печально на сердце, а ещё странное чувство, что самое важное, самое нужное, она забыла и никак не может вспомнить, что именно. И Ласси… Он смотрел на неё с такой тоской во взгляде, что она не выдержала и отвернулась, а потом всё же спросила:

— Случилось что-то? Почему ты так печален?

— Нет. Вовсе нет. Я устал сегодня. Ты разве не помнишь — вчера был тяжёлый день.

Кея вспомнила и кивнула. Действительно — с утра их прогнали с площади солдаты, они долго бежали, а потом она слегла с горячкой. Ласси боролся за её жизнь, сидел у её постели, лечил отварами… Какой он хороший! Кея почувствовала радость и благодарность, но внутри, в душе оставалось по-прежнему пусто и тоскливо. Странно, разве если любишь, должно так быть? Наверное, она просто устала.

А Ласси встал и подошёл к ней. И тут только Кея осмотрелась и обнаружила, что находится в доме, тёплом, чистом, но очень бедном.

— Мы вчера здесь остановились, когда я заболела? Я почему-то ничего не помню.

— Подожди, скоро всё вспомнишь. Ты плохо себя почувствовала ещё в селении, и до сюда, я почти нёс тебя, — отрывисто произнёсс Ласси. Словно он был чем-то недоволен. Может она как-то обидела его?

— Ласси, — Кея взяла его за руку, — я чем-то обидела тебя?

— Нет, ты не виновата, — он сжал её руку, а потом, словно увидев что-то странное, внезапно отпустил. Лицо исказилось как от боли. — Это всё я виноват, — хрипло прошептал он.

— Куда мы сейчас направляемся? Я помню, мы хотели повидать деревню, где родились, а возможно и обосноваться там, — Кея перевела разговор, не в силах видеть этой маски боли на лице друга. Что же с ним происходит? Она просто обязана это выяснить. Ведь кроме Ласси, у неё никого нет и заботиться больше не о ком.

— Тебе точно надо ещё пару дней отлежаться, а потом мы, конечно, направимся в деревню. Путь, правда, предстоит неблизкий, но, думаю, до весны успеем, — Ласси упорно избегал смотреть ей в глаза. Кея вздохнула и отвернулась. Наверное, она никогда не сможет понять, что случилось с её добрым другом детства. Друг детства… Какое-то имя выплыло из памяти, а вместе с ним и отвращение шевельнулось в душе. Саймон… Странное имя, нездешнее. Может быть она познакомилась с ним в детстве на ярмарке, когда ездила в город с отцом? Голова внезапно закружилась. Что-то было не так, совсем не так.