От жалости до любви (СИ) - Ратникова Дарья Владимировна - Страница 38

— Тебе плохо? — Ласси участливо подошёл ближе. В глазах всё та же странная боль.

— Ты знаешь, кто такой Саймон? — вместо ответа спросила Кея.

— А откуда ты взяла это имя?

— Не знаю, само в памяти всплыло.

— Ну значит, оно тебе почудилось. Может быть, какую-то песенку вспомнила, — Ласси улыбнулся, но улыбка вышла какой-то жалкой. — Спи. Я сыграю тебе сейчас.

Он достал шарманку, ту самую, которую мастерил когда-то с отцом, а она, помнится, сидел и смотрела на них. Полилась густая, обволакивающая мелодия. Под её ласковый напев Кея заснула.

А во сне она бежала пустыми коридорами, силясь уйти от того, что догоняло её. За ней катились волны, яркие, белые. Они настигали её. И Кея бежала изо всех сил. Надо было убежать, обязательно, жизненно важно, иначе случится что-то непоправимое. И она бежала. Пролёт, ещё пролёт, потом лестница. Откуда-то она знала наизусть этот дом: и лестницу, и расположение комнат, только вот он был пуст и заброшен. Пыль не протиралась, камины не топились. Быстрей! Она должна успеть! Волны почти лизали ей ноги. Миг — и она открывает дверь и врывается в комнату. Это библиотека. За столом сидит мужчина, лет сорока, учёный. Смешные очки упали на переносицу, в тёмных волосах белеет седина. Он что-то пишет. Она вбегает в комнату. Он поднимает голову: «Кея!». Голос полон изумления и безумной нежности. Она бежит к нему — найти, обнять, никуда не отпускать, но за миг до него, странные волны настигают её, и она падает в бездну. Кричит, захлёбывается своим криком и просыпается.

На неё с болью и удивлением на красивом, правильном лице, смотрел Ласси.

— Ты кричала. Тебе снился кошмар, Кея?

Она помотала головой, сбрасывая морок. Не надо беспокоить друга. Ему и так сейчас плохо. К чему волновать его ещё больше своими глупыми снами?

— Нет, ничего, — она помотала головой. — Просто, наверное, я ещё до конца не выздоровела.

— Ну тогда отдыхай.

Ей показалось, что он отошёл, успокоенный, а она закрыла глаза, чтобы провалиться в сон и на этот раз без сновидений.

На следующий день она чувствовала себя уже значительно лучше. Воспоминания почти вернулись, слабость, присущая болезни исчезла, вот только душу всё равно что-то томило. Неясное и невысказанное оно мешало улыбаться крупным хлопьям снега, что внезапно пошёл, а ещё радоваться тому, что рядом с ней находится надёжный и верный друг. В сердце поселилась колючая, холодная тоска. Но Кея ничего об этом не говорила Ласси, боялась, что он расстроится ещё больше. Он и так целый день ходил мрачный, чернее тучи. Видно было, что его что-то давит, но он молчал, ничего не рассказывая ей. Он стал каким-то странным, её друг, её любимый, раньше она знала его другим…

Весь день она провела в постели, наблюдая, как кружатся снежинки за окном. В ногах у неё, весь день спала Кейра. Кея помнила, как они подобрали с Ласси маленького котёнка, обдранного и голодного, на задворках какой-то деревни. Шёл снег. Котёнок жалобно плакал, просил есть. Её друг сжалился над ним, накормил и взял с собой. С тех пор котёнок превратился в роскошную красавицу Кейру, которая и в снег и в дождь путешествовала вместе с ними, от селения, к селению, лишь изредка, в самые лютые морозы, забираясь в сумку к Ласси. Кейра мурчала, усыпляя, и Кея, сама не заметила, как провалилась в сон, вскочив на рассвете от собственного крика с бешено бьющимся сердцем. Ей опять всю ночь снился странный мужчина в библиотеке богатого дома. И откуда ей казалось, что она знает его, знает давно, только, вот, никак не может вспомнить?

— Тебе снились кошмары? — участливо спросил Ласси, вскакивая с топчана в углу, где ночевал.

— Немного. Ничего, скоро всё пройдёт, — она солгала ему, впервые за всё время их общения. Но Кее почему-то казалось, что её друг не поймёт этот сон. Он был лишним в их жизни, а ещё он принадлежал только ей. Только во сне эта странная колючая тоска проходила. Интересно, кто этот человек из её снов? Встречалась ли она с ним раньше, или же он плод её воображения? Страх после пробуждения быстро уходил, а вот нежность, та самая, с которой она рвалась к этому мужчине, не исчезала. А ещё тоска… Хотелось заснуть и снова, снова бежать к нему. Может быть, она успеет и тогда узнает, кто он.

Утро принесло потепление. Зазвенела капель, затрещали маленькие птички, заглядывая в окна, солнечный лучик медленно пополз по стене, преображая их жилище. Пора было собираться в путь. Вышли они молча. Ласси выглядел разбитым и уставшим, а она молчала, потому что не испытывала желания делиться с ним своим таким чудесным, но и мучительным сном. Так же, молча они прошагали полдня по заснеженному еловому лесу.

— Ещё пару лиг — и мы выйдем в селение. Нам надо собрать немного денег. Путь предстоит долгий.

Кея согласно кивнула. До их родной деревни действительно было много лиг пути. Она с трудом и урывками вспоминала, как и почему они забрались так далеко. На привале, когда Ласси разжёг костёр, чтобы согреться, она вдруг почувствовала такую усталость, что почти повалилась на замшелый пень, возле которого уже разгорался небольшой костерок. Ласси посмотрел на неё, покачал головой и ушёл куда-то, а потом позвал её собой. Он отыскал уютное местечко под старой разлапистой елью. Там было сухо и даже почти тепло. Кея, счастливая, забралась туда (дорога отняла у неё слишком много сил) и где-то, на границе между сном и явью услышала опять странную музыку. Наверное, её друг снова играет на своей шарманке…

Проснулась она от своего крика, задыхаясь. А сердце опять билось в тоске, как пойманная в клетку, маленькая птичка. Хоть прутья и были золотыми, а всё ж таки это не свобода.

— Кея, тебе опять снились кошмары? — заботливая рука легла на лоб. Ей почему-то захотелось отодвинуться, отстраниться от него. Не сознавая, что делает, она откинула руку Ласси со своего лба. Он помрачнел и скривился, как от боли.

— Прости, я обидела тебя, — Кее правда было неловко, но она не чувствовала никакого сожаления.

— Расскажи мне, что тебе снится.

— Каждый раз один и тот же сон, — вздохнув, она начала рассказ. Было почему-то неловко говорить об этом, и она не описывала своих чувств, стараясь лишь рассказать то, что видела.

Ласси слушал её и мрачнел всё больше и больше. Потом отошёл к костру и с силой ударил по полену носком сапога. Искры взметнулись вверх.

— Видит Творец, я не мог иначе, искушение было слишком сильно! Но слушать это каждый раз и мучаться… Я всё же не последний мерзавец!

Наверное, его монолог не был предназначен для чужих ушей, но она ведь всё слышала. Что его тревожит?

— Что с тобой, Ласси? — она подошла и положила ему руку на плечо. — Тебя что-то мучает?

— Я сам, сам себя мучаю, — он печально улыбнулся. Лицо прорезали морщины. — Ты возненавидишь меня, если я верну всё как было, — прошептал он едва слышно, словно обращаясь сам к себе, а потом продолжил. — Ты чувствуешь тоску, холод, одиночество?

— Д…да… — Кея удивлённо посмотрела на своего друга. — Откуда ты знаешь? Я, правда, думала, что это последствия болезни.

— Последствия, — легко согласился Ласси. — только не болезни.

Он повернулся, посмотрел на неё с такой тоской во взгляде, что Кея не выдержала и отвернулась, а потом стащил чехол с шарманки. Его руки дрожали, а пальцы не слушались, упрямо не желая вращать ручку. Потом, наконец, он вздохнул и закрутил ручку, всё сильней и сильней. Полилась музыка. Кея почувствовала, как отяжелели веки, как ослабли руки и закружилась голова. Она присела на ствол дерева, ища опоры, а потом глаза её закрылись и она снова провалилась в сон.

Грегор погонял Арзама, не жалея сил. Надо успеть! На подъезде к городу он увидел дым, столбом, поднимавшийся вверх. Судя по всему, горел дворец заседаний. Гарлетон был необыкновенно тих. Никакой обычной полуденной суеты. Город словно бы вымер. Двери заперты, ставни закрыты изнутри, даже на дверях торговых лавок висела табличка «закрыто». И ни одного человека или экипажа. Копыта Арзама в тишине стучали по мостовой так, что даже сам Грегор вздрагивал. Он бессознательно пустил коня шагом. Запоздало пришла мысль о том, что у него нет оружия. Револьвер он так и оставил в своём доме. Можно было бы, конечно, заглянуть туда, проверить как дела у мадам Берс, но имение находилось в отдалении от Гарлетона, а драгоценные минуты терять не хотелось.