Приключения ведьмы Мирославы (СИ) - Австрийская Анна - Страница 50

— Олеус, — вскрикнула я.

— Не голоси! Спит он, силы восстанавливает.

Я не слушая знахарку, поспешила к любимому. Откинув одеяло с груди, я еще больше ужаснулась. Смотреть было больно! Все тело в ранах и царапинах, синяках и ссадинах. Одна рука переломана и туго привязана к корпусу. На не скрытой повязкой части лица так же царапины и порезы мелкие.

— Что с ним произошло? — глухо спросила я.

— Не повезло ему, — спокойно ответила знахарка и приступила к перевязке.

— Кто это сотворил? — продолжала добиваться я.

— Случай…

От злости я готова была рычать, не тише, чем звери невиданные.

— Лучше помоги мне, — буркнула бабка, — а лясы потом точить станем!

Пока знахарка руку любимого мной мужчины осматривала, я к лицу устремилась. Осторожно, стараясь не навредить, я убрала грязную материю. Увиденное оказалось неприятным, но не критичным. Сильный порез пересекал бровь и щеку. Конечно, останется шрам, скорее всего, но не страшный. Я легко коснулась пальчиками лба Олеуса и покачала головой. Жар у него был, едва-едва до горячки не доходящий.

— Ему питье целебное нужно, — заметила я.

— Знаю! Но нет его у меня пока. Чуть посвободнее стану, сварю!

— Не нужно! Я сама управлюсь!

— Не глупи, — покачала Марья головой. — Тебе пока не досуг будет сюда мотаться! Я делаю все, что необходимо!

— Я его здесь не оставлю! — возмутилась я.

— Со старостой разбирайся, а мое дело маленькое…

В этом знахарка была права. Я помогла ей с перевязкой. Каждая увиденная мной рана, сердце разрывала на части. Даже подумать страшно, что сейчас Олеус испытывал, что чувствовал… А как грязные повязки сменились чистыми, так я сразу к старосте направилась, наперед знахарки.

Мужчина обнаружился там, где мы его оставили. Он глаза прикрыл и задремал немного, когда я в его комнату ворвалась.

— Вы мне правду скажете, что с Олеусом случилось?

Долгое время тишина была мне ответом. Но я видела, как Добромир напрягся всем телом, желваки на его скулах резко выделились и дернулись несколько раз.

— Я все тебе расскажу, Мирослава! — в итоге ответил староста. — Только ты пообещай мне, что мои слова между нами двумя останутся! Не выноси сор из избы…

— Обещаю! Я выслушаю пойму и помогу, чем смогу, НО сначала, мне нужно Олеуса домой отправить.

— Нельзя пока этого делать!

— Мне нужно! Я смогу ему помочь лучше, чем кто-то чужой!

— Выслушай сперва, а потом решать будем, как с Олеусом поступить!

Не понравились мне формулировки Добромира, но спорить я пока была не в силах. Мне действительно нужно сначала правду узнать, а после и решения принимать.

— Садись, госпожа ведьма, в ногах правды нет.

Я присела на краешек сундука и внимательно посмотрела на старосту, который уже садился на своей койке.

— Не простой народ у тебя под боком живет…

— Об этом я уже догадалась, — подметила я.

— Не одну тысячу лет мы свою тайну храним и еще дольше хранить станем. А все потому, что от этого наша жизнь зависит. Сама понимаешь, Мирослава, что люд не разбирает что хорошо, а что плохо, когда в страхе трясется.

Я кивнула, подтверждая слова старосты. Народ у нас, и правда, зачастую импульсивен и неразумен.

— Зверево — старое поселение детей луны. Да-да, мы не проклятые луной, мы ее дети. Нас одарила луна силой, остротой нюха и уникальным зрением, но взяла за то плату не столь большую, чтобы нам не справиться, но и не столь малую, чтобы легко жилось нам. Раз в месяц мы должны совершить оборот в животное — любимца лунного света — в волка. Мы можем и чаще оборачиваться, но менее нельзя… было.

— Было? — не поняла я.

— Да! Жизнь среди людей заставила нас идти против природы. Испокон веков оборотни ищут такое средство, которое смогло бы подчинить внутреннего зверя, усмирить его и контролировать. Увы, но до сих пор таких средств не найдено. Но есть несколько помощников нам, которые притупляет животный контроль и позволяет нам удержать человеческий разум, когда мы в зверином облике.

— Аконит и адуляр, — догадалась я.

— Верно. Аконит — это самый действенный яд против оборотней. Сильнее его нет на этом свете. Мы же научились использовать его себе во благо. В малых дозах, с ранних лет оборотни принимают сок аконита.

— Он позволяет вам контролировать оборот?

— Верно. Только в полнолуние аконит один не справляется. Ему тогда на помощь приходит лунный камень. Он отражает свет нашей проматери и смягчает ее влияние. Чем сильнее оборотень, тем больше лунный камень должен быть и тем быстрее он перегорает.

— Ни разу такого не видела… — удивилась я.

— Человеку и ведьме такая мощь не к чему. Потому лунный камень у них поколениями жить может. Оборотню же камешка хватает на три-четыре месяца…

— Накладно это… — заметила я.

— Верно, накладно… Только выбора у нас нет, приходится жертвовать благами, чтобы иметь необходимое.

— А к ведьмам вы обращались? Я читала однажды, что можно силу камня увеличить и потенциал его.

— С ведьмами оборотни дружны. Да и с бабкой твоей мы дружбу водили, но за помощью не обращались.

— Отчего же?

— Привыкли сами со всем справляться, — пожал плечами староста.

— Ну и напрасно, — строго заметила я.

— Не нужно тебе, Мирослава, совать сюда свой нос, — раздался за спиной голос бабки Марьи. — Одной тебя на всех не хватит. Сгоришь быстро, а толку мало принесешь. Уж лучше все как есть оставить…

— Верно Марья говорит, госпожа ведьма, деревня у нас большая, каменьев много требуется. А главное, промедление любое, подобно смерти.

— Как так? — нахмурилась я.

— То, что сегодня ты видела, ведьма, это результат моего промаха.

— Какого такого промаха?

— Отвлекся я на разные невзгоды и пропустил момент, когда мои запасы лунного камня к концу подошли. А про аконит и того хуже… Бабка Марья меня предупредила, что яд у нее заканчивается, а я мимо ушей пропустил. Кинул что-то в ответ, и думать перестал.

— И что?

— Ты видела результат! Мои люди потеряли контроль над сущностью и обратились. Кто-то из них сохранил человеческий разум — это те, кто старше и опытнее, а молодняк до утра будет сохранять звериный вид и ум.

— Это они Олеуса подрали? — тихо спросила я.

— Госпожа ведьма, они живут инстинктами нынче, а не головой.

— Кто? — требовала я ответа.

— Меня вини, — спокойно и сурово ответил Добромир, — я за своих жителей в ответе.

Весь мой запал начал гаснуть.

— Как это случилось? — тем не менее, не спешила сдаваться я.

— Олеус ко мне пришел, когда матушка-луна уже на небосвод пошла. Я, как мог, старался контролировать зверевцев. Надеялся, что смогу самых буйных запереть — изолировать от окружающих. Извини меня, Мирослава, я не смог. Упустил некоторых оборотней, а они чужака учуяли. Дальше… в моей памяти, как в тумане. Я на крики прибежал, когда над парнишкой трое оборотней сцепились. Они его несильно покусали… Больше порвали, когда друг с другом боролись.

— Ясно, — выдохнула я.

Конечно, меня не успокоил рассказ Добромира. Я видела, в каком состоянии любимый и представляла, как ему больно.

— Я услышала тебя, староста, и обещаю, что рассказывать никому ничего не стану. Но Олеуса я к себе забираю. Не желаю, чтобы он оставался в твоем погребе.

— Мирослава, — постаралась вклиниться Марья, но я слушать не стала.

— Обсуждать свое решение, я не намерена.

— Я не позволю тебе, госпожа ведьма, сюда люд приводить сегодня. Опасно это! Да и завтра мой народ будет приходить в себя, убираться последствия и адаптироваться… Несколько дней хуже Олеусу не сделают.

Чувства Добромира я понимала и подвергать опасности людей не собиралась.

— Я не приведу к тебе чужаков, — спокойно пообещала я. — Моих сил будет достаточно для того, чтобы мы с Олеусом покинули Зверево.

— Нет! И не будем спорить, — настаивал староста. — Вы останетесь в моем доме, пока я не решу, что передвижения безопасны.