Князь... просто князь (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 47

— Видимо. Это плохо.

— Вряд ли надолго.

— Ты думаешь?

— Хазары живут с прибылей от торговли. Год они еще продержатся. Может два. Но более — нет. Скорее всего все по осени решится.

— С чего взял?

— Вряд ли они придут одни. Они данников и покоренных приведут, после сбора урожая, чтобы крепостью мою сковырнуть. Тут то я их размажу как коровью лепешку.

— Не слишком самонадеянно? Хазары — серьезные враги.

— Я хоть раз проигрывал?

— Я о том не слышал.

— Я тоже.

— Но это не поединок. Дюжину лет назад Великая армия была разбита при Акелее что в Британии на южном берегу Темзы. Никто бы не подумал о том, что ее кто-то сумеет разбить. А Этельвульф сумел.

— Что мешает мне повторить его подвиг и опрокинуть хазар?

— Количество. Этельвульф несколько месяцев собирал ополчение со всего Уэссекса и сумел смять Великую армию числом. То есть, выставить против нее еще большую силу. Сможешь ли это сделать ты?

— Я смогу сделать лучше.

— Ну смотри сам. Я бы на твоем месте по осени ушел в поход, припрятав ценные вещи и своих людей где-нибудь в лесах. Вряд ли хазары будут долго стоят здесь. Быстро все разорят, сожгут и отойдут.

— Не хочу.

— Почему?

— Кто мне после этого защиту доверит? Нет. Я должен их встретить и разбить. Харальд, полагаю, тоже по осени собирается идти ко мне?

— По осени. — Кивнул Бьёрн. — Как урожай соберут.

— Ну вот и славно.

— Славно? Это же верная смерть!

— Бьёрн, друг, не переживай ты так. Поверь — я знаю, о чем говорю.

— Ты знаешь? Не верится как-то.

— Твое дело. Я, как видишь, даже волнений не испытываю.

— Ты, видно, просто не понимаешь, СКОЛЬКО к тебе гостей пожалует.

— Отчего же? Давай предположу?

— Ну попробуй.

— Косматый наш друг сможет собрать драккаров пятнадцать-двадцать. Вряд ли больше. А это от пяти до десяти сотен человек. Так?

— Уже тридцать драккаров.

— Еще тридцать. Ты уверен, что они все пойдут в поход?

— Хм. И что мне за это будет?

— Моя безграничная благодарность и три десятка кованных шлемов.

— Полсотни.

— Имей совесть.

— Сорок.

— Хорошо.

— Да, думаю, больше двадцати драккаров не выйдет в поход, — кивнул Бьёрн.

— Отлично! Теперь хазары. Здесь все сложнее. Они не смогут поднять все свои основные силы и двинутся на меня в поход. А степь у них кто караулить будет? Они и так с печенегами едва сдерживают давление тех кочевников, что живут к востоку от Волги. Поэтому конницы они пришлют мало. Скорее всего сотню, может быть две или три. Вряд ли больше.

— Три сотни хазарских всадников это, по твоему мнению, мало?

— Мало. Вот если бы они тысячу выдвинули — я бы задумался. А так… это решаемо.

— Экий ты весельчак!

— С ними пойдут ополченцы данников и покоренных племен. А это вообще мелочь. Даже если их придет две или три тысячи.

— А если четыре?

— Будет потно. Но я справлюсь.

— Справится он… — покачал головой Бьёрн. — Ты так в себе уверен?

— Да.

— Я слышал, что тебя считают поцелованным богами. Будь осторожен. Одноглазый Один жаждет только одного — пополнить свою дружину славными воинами. И многим их них ломал жизнь, отворачиваясь от них в самый неподходящий момент.

— На бога надейся, но сам не плошай! — Назидательно подняв палец, произнес Ярослав. — Поверь, моя уверенность основана на ином.

— Сколько у тебя людей? Дружина две-три сотни. Это много. Это очень много. Для дружины. Но это две-три сотни. Да ополчение Гнезда сотни три, может четыре. Харальд считает, что ему хватит тысячи воинов, чтобы разбить тебя и взять Гнездо.

— Наш Косматый друг ошибается.

— Может быть. Но мнится мне, что он будет действовать заодно с хазарами.

— Я в этом убежден. Я думаю, что они с помощью Харальда попробуют ослабить Гнездо и потом уже навалиться сами.

— Вот! Ты это и сам понимаешь. И все равно уверен в своем успехе. Как так-то? Сам подумай своей дурной головой! Тут тысяча викингов. Там несколько тысяч ополченцев и несколько сотен всадников. А здесь ты со своими жалкими горстками людей. И хочешь победить? Так не бывает.

— Предлагаю спор. На что хочешь спорить?

— Этот спор лишен смысла. Ты проиграешь, и я все равно ничего не получу.

— Сто слитков персидского железа. Я дам их тебе вперед. Если я проиграю — они твои. Если одержу победу, то… хм… что ты предложишь взамен?

— Если ты одержишь победу, то я и все мои люди присягнем тебе, — произнес Бьёрн и все окружающие закивали. — Стоять под рукой того, за кого сражается лично Тор — честь для любого. ТАКУЮ победу без личного вмешательства высших сил тебе не одержать.

— По рукам, — произнес Ярослав и Бьёрн усмехнувшись, пожал ему ладонь. Крепко пожал. На глазах многих. А потом конунг добавил с широкой улыбкой: — По весне у меня будет пять больших драккаров с опытными экипажами. Это просто замечательно! Твои ведь сыновья присоединятся к тебе, я надеюсь?

— По весне ты будешь пировать в Вальгалле!

— Все может быть. Впрочем, чтобы не быть голословным, пойдем, я сразу передам тебе сотню слитков. Ты, кстати, просто предупредить меня прибыл? Или еще и торговать?

— Да поторгуем маленько, — хохотнул Бьёрн и в сердцах хлопнул Ярослава по плечу. От души так. — Хороший ты человек. Славный был бы викинг. Жаль, что так скоро умрешь. Может передумаешь?

— Мы уже ударили по рукам.

— Ты ромеец. Что тебе тот договор?

— Я ромеец, а не византиец. В том отличие основополагающее. И для меня договор — это все.

— Византиец?

— Константинополь в прошлом назывался Византий. Это его древнее название. Константин Великий не основывал нового города. Он просто сделал своей резиденцией тот небольшой городок и начал его развивать. Ромейцы восточные они не совсем и ромейцы. Они византийцы, то есть, хитрые данайцы, которых стоит опасаться в их безграничном лукавстве.

— Дивно ты говоришь, — покачал головой Бьёрн.

— Ромейцы, настоящие ромейцы былых времен, были очень крепкими воинами. Они вырезали бесчисленные полчища германцев, кельтов и других народов. Они завоевали всю Италию, все земли франков, Испанию, северную Африку с Египтом, Балканы, Малую Азию, Крым, Левант, Армению и Междуречье. Они были настолько суровы, что великое арабское завоевание разогнали бы ссаными тряпками. Были. Но они погрязли в распрях. Начали резать друг друга. А потом еще и приняли распятого бога, который окончательно сломил их боевой дух. Так вот эти старые ромейцы говорили — закон суров, но это закон. И держались буквы и духа закона безукоризненно, порицая и безжалостно карая тех, кто его нарушал. А договор в сути своей тот же закон и есть.

— Да… определенно мне будет тебя не хватать. — Уверенно произнес Бьёрн. — Ты очень странный ромеец.

— Осколок старого мира… — пожал он плечами.

— Осколок? Скорее песчинка.

— Но уверенная в себе песчинка.

— Тогда лучше не песчинка, а шпрот. Маленький дерзкий шпрот, который решил бросить вызов киту.

— Ну или так, — засмеялся Ярослав, хлопнув Бьёрна по плечу. Тот тоже засмеялся. Ему явно импонировал настрой этого ромейца идущего на верную смерть. Настрой, который не у каждого викинга бывает. Он шел навстречу своей смерти с широкой улыбкой и дерзким огнем в глазах. Так, словно желал бросить вызов всему миру… даже самим богам… Ему было жаль, что он уйдет. Но сто слитков персидской стали выглядели слишком привлекательным выигрышем…

Глава 5

863 год, 20 августа, Константинополь

— Ты слышал, что говорит толпа? — Спросил Василевс у Патриарха.

— Что?

— Кто-то упорно распускает слухи о том, что Василий — закоренелый язычник. Это не твоих рук дело?

— Если бы, — тяжело вздохнул Патриарх.

— Тогда кто?

— Латиняне.

— Мне казалось, что они желают победы Василию.

— Они желают смерти всем нам. И ему в особенности.