Князь... просто князь (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 48

— Ему? Но что он им сделал?

— Они узнали, кто тебе подсказал с декреталиями. Также они узнали, кто подбил герцога Саксонии на договор с северными язычниками. Глаза у королей франков открылись. А Папа так и вообще — слюной брызжет, призывая кары небесные на голову этого злодея. Поговаривают, что они даже хотят отправить вспомогательный отряд на помощь хазарам. Чего я не исключаю.

— А что там с герцогом Саксонии? Что-то интересное?

— Василий убедил герцога Саксонии предложить викингам те же условия, что и покойный правитель Фризии — Хрёрик. Как Василий прознал про те условия — загадка. Короли франков о том не знали, потому что Хрёрик постоянно клялся в верности и исправно высылал налоги, жалуясь на то, что сильно страдает от викингов. Он был у них на высоком счету. А тут… внезапно… оказалось, что он тех викингов пускал к себе домой и давал им приют, корм, выпивку и прочее. Да еще скупал у них часть награбленного в землях франков.

— Серьезно? Хм. Как интересно.

— Вот Василий герцога Саксонии и подбил заключить союз с викингами на тех же условиях. Чтобы через земли Василия шло больше награбленного. Так что франкам последние пару лет вновь очень тяжело. Да и Британии тоже. Говорят, что северяне совсем озверели в своих бесчинствах и грабежах. И короли франков совместно с Папой винят в том Василия, который алчет наживы на людском горе.

— А это действительно он сделал?

— Судя по всему он, — после долгой паузы произнес Фотий. — Это кажется совершенно невероятным. Василий открывается для нас с совершенно иной стороны. Если подумать, то это ведь он посоветовал тебе раздать его сестер замуж, заключив через то выгодные дипломатические союзы. В том числе и сложную комбинацию на юге Италии. И это действительно он сообщил о подлоге декреталий, поставивший Папу в очень сложное положение. И это именно он организовал королевствам франков «сладкую жизнь», натравив на них викингов. Он, сидя в своему медвежьем углу, умудряется оказывать весьма значительное влияние на большую политику.

— Ты думаешь, что мы его недооценили? Ты думаешь, что он так хорош?

— Да.

— Тогда почему он так явно заигрывает с язычниками? Зачем? Это большая ошибка. Или нет?

— Ошибка, конечно, — поспешно кивнул Патриарх. — Почему ты сомневаешься?

— Мне не дают покоя слова, которые приписывают ему. Дескать, после принятия Христа у нас все пошло не слава Богу. Я заказывал хроники. Читал. Думал. И меня пугают мысли, что он поселил в моей голове.

— Только благодаря Христу мы выстояли в этом аду!

— Василий, я слышал, говорит, что одного легиона времен Траяна или Цезаря хватило бы, чтобы разогнать все Великое арабское завоевание. А мы… столько боли испытали с ним.

— Василий приукрашивает.

— Или нет?

— Приукрашивает, — убежденно произнес Фотий.

— Его сейчас обложили хазары как волка. Перекрыли подвоз продовольствия. Готовят своих данников и покоренные племена. Месяц, может два ему там жить осталось. И все закончится. Или нет?

— Ты так в них не уверен?

— Я не уверен в Василии. Ты понимаешь, когда его отравили ядом черного скорпиона он тоже не должен был выжить. Когда против него вышло подряд три вождя северян — никто бы не устоял. А он каждого из них поразил с одного удара, хотя едва стоял на ногах. Он слишком часто удивляет. Может он и правда сумел пробудить старых богов? Может быть они ему благоволят?

— Не стоит переоценивать могущество древних идолищ поганых.

— Помог ли нам Христос, когда магометане выгоняли нас из Ливии и Либии[1]?

— Он помог, когда они осаждали Константинополь.

— Да? А может быть нам помогли большие стены?

— И наша вера.

— Может и так. Но я все равно не понимаю. Почему старые ромеи успешно наступали. Успешно захватывали провинцию за провинцией. И крепко держали в своих руках половину мира. А мы… мы не можем…

— На все воля Божья. Все испытания даются нам за грехи великие.

— То есть, у наших предков грехов не было?

— Тогда еще Христос не возносился.

— После его вознесения они еще двести лет крушили все вокруг. И ослабли только из-за того, что учинили великую распрю на много десятилетий.

Патриарх замолчал.

— Понимаешь? Я боюсь. — Нарушив затянувшуюся паузу, произнес Василев. — Отчаянно боюсь.

— Чего?

— Того, что слова Василия правда.

— Вздор!

— А если нет?

— Такого быть не может!

— Вот его сейчас обложили как медведя в берлоге. Окружили со всех сторон. Собрали большую группу охотников. И готовы поднять на копья. А если это у них не получится?

— Он закоренелый язычник. Вряд ли Всевышний явит ему чудо.

— Ты понимаешь, что будет в столице?

— Ничего не будет. Хазары победят и продадут нам Василия в цепях. А весь его выводок вырежут, как и эту поганую язычницу. Ты вынудишь его покаяться. Выдашь за него свою племянницу. И объявишь наследником.

— Хороший план, — кивнул Вардан. — А если выиграет он?

— Это попросту невозможно!

— Вот просто предположи. Вдруг.

Фотий немного помолчал, обдумывая. Потом встал. Нервно прошелся. Сел. Снова встал. Снова сел. Выпил вина. И произнес:

— Исключено.

— Ты меня не слышишь?

— Я прекрасно слышу. Но если он победит, случится катастрофа. Настоящая катастрофа. О том, что Василия обложили хазары знают даже в Риме, Париже и Винчестере[2]. За этим пристально следят в халифате. С огромным интересом ловит каждый слух столичная чернь. Никогда бы не подумал, что ей окажется так интересна судьба язычника.

— Ты понимаешь, что будет, если он победит?

— Нет. Не могу себе даже представить. — Горько усмехнувшись произнес Фотий. — Очень надеюсь на то, что люди побегут в церковь — молится. Но не уверен в этом. Люди хотят побед. Люди хотят чудес. Им давненько уже не приходилось искренне радоваться. Поэтому, услышав, что кто-то обратился за помощью к праотеческим богам и обрел силу — их радует… их веселит… им придет пустые надежды… особенно просто черни, которая легче всего впечатляется такими вещами. И если он даст им победу, то я не знаю, что произойдет…

— Как что? Язычники поднимут голову.

— Вряд ли.

— Почему нет?

Фотий устало опустил голову.

— Страшные времена наступают.

— Или нет? — Тихо спросил Вардан, отчего Патриарх вздрогнул и подняв голову пронзительно посмотрел на него.

— В любом случае Василию не победить. Я… мы все будем молиться о победе правоверных над язычниками. Хазары иудеи, но любой иудей ближе нашему сердцу, чем самый замечательный язычник.

— Я бы не стал так поступать на твоем месте.

— Почему?

— Я, как и ты, не уверен в победе Василия. Но если Василий станет моим наследником, как ты того и желаешь, то подумай — не станет ли он тебе мстить за гибель своего ребенка и жены? Понятно, что ты не своими руками их убьешь. Но ты молил Господа о их смерти. Я бы на его месте не простил. А он, судя по всему, еще более жесток. Поэтому не нужно совершать слишком резкие и необдуманные поступки. Давай просто понаблюдаем. Что конкретно предприняли хазары?

— Это разумно. — Кивнул Фотий. Помолчал. А потом продолжил. — Договорились с печенегами, чтобы те не пропускали гостей с юга. Ни торговых, ни каких иных. А с севера уговорились с норманнами. Дескать, из-за Василия торговля не идет и его нужно сковырнуть с Гнезда. Там собирается армия недовольных. С юга пойдет ополчение данников, также недовольное заглохшей торговлей. Им тоже сказали, что из-за Василия эта беда и они настроены довольно решительно. С востока — подчиненные племена. Ну и сами хазары каким-то числом.

— Ему не вырваться?

— Видимо, нет.

— Надеюсь ему хватит ума сдаться в плен.

— Не уверен. Он слишком сильный воин. Его если в плен и возьмут, то израненным. Василий может просто не пережить пленения. Или испугаться его. О том, что за него уже заплачено, он еще не знает. Скорее всего он будет ожидать худшего от пленения. Унижений и позорной казни. Не уверен, что он настолько слаб духом, чтобы пойти на это. Все говорит о том, что с боевитостью и боевым духом у него все хорошо.