В последний раз спрашиваю по- хорошему: Ты на мне женишься? (дилогия) (СИ) - Николаева Раиса Борисовна - Страница 43

Лежа в темноте, он вроде бы и злился за свою мягкотелость, но все равно вынужден был признать ее правоту в этом конкретном случае. Она, как могла, обезопасила свои действия. И комнату выбрала, в которой нет сквозняка, и специи бросила в последнюю минуту, сразу прикрыв кастрюлю крышкой. Опасность была минимальной, зато теперь можно было быть уверенными, что они продержаться столько, сколько нужно. Шертес раздумывал и над своим негодованием, и злостью, впрочем, о чем тут раздумывать: он хотел жить. Когда он сказал Лори, что ничего не боится, это были не пафосные слова, он, действительно ничего не боялся, даже смерти, и все равно он яростно хотел жить, и собирался бороться за свою жизнь до последнего вздоха.

Глава 10

Прошло еще две недели, и вот однажды утром началось нечто страшное. Страг стал обрушивать с помощью магии горную породу, засыпая подземные ходы, которые выискивал его подручный маг. Шертес такого не ожидал, он вообще не ожидал от Страга такой клятости. Преследовать и искать его, как делал это Страг, мог только умалишенный психопат, зациклившийся на одной идее или одной мысли, или одном желании. Он как гончая выискивал их следы, чтобы вцепиться намертво.

Для Лори, Фанны и детей больше не было шанса остаться в живых, Шертес это хорошо понимал. На душе было пусто и тоскливо, ему было очень горько терять их, оставалось только подарить им легкую смерть, Шертес надеялся, что Лори тоже это понимает. Но она не понимала! Она придумала совершенно идиотский план, поскольку решила вернуться в самое логово Страга и попытаться вырваться из замка, используя портал, который, несомненно, там был, или какие-нибудь магические амулеты, которые она хотела найти в его хранилище. Более безумной идеи невозможно было и придумать! Шертес знал, что ее план невыполним, но согласился показать ей проход к верхним ярусам дворца только из-за того, что ему не хотелось убивать их. Он знал, что они никогда не доберутся до цели. Проход, который он лично строил, таил в себе столько секретов, что без его помощи, никто не смог бы воспользоваться им. Они расстались.

Лори с детьми и Фанной стали карабкаться вверх по узкой шахте, а он двинулся к выходу, что вел на поверхность. Шертес был очень осторожен, это его и спасло. Сначала он услышал странный запах, и этот запах шел от поверхности земли, а потом он увидел огромные пространства, присыпанные серым серебристым порошком, вернее порошком, в который было добавлено свяченое серебро. Шертес даже представить не мог, что такое было вообще возможно. Засыпать порошком такое количество земли! Страг точно был психопатом.

В любом случае, Шертесу было не пройти. И дело даже было не в боли. Вместе с серебром в составе порошка было вещество, разъедающее любой материал, не говоря уже о коже. Это означало открытые раны, кровь и… след. След, по которому за ним могли идти до тех пор, пока не догнали бы.

И Шертес повернул назад к Лори и детям. Он мчался вдогонку за ними, словно на крыльях, и настроение, вопреки всему, улучшалось с каждой минутой, хотя должно было бы происходить наоборот. А еще он категорически отказывался признаваться себе, что воспользовался первым же подвернувшимся предлогом, чтобы бросится вслед за Лори. Шертес усилием воли глушил в себе чувство радости, которое мешало ему напоминать себе, что план Лори провальный, что в конце, их всех ждет смерть. Эти мысли почему-то совершенно не хотели задерживаться в голове, а вот чувство эйфории, чувство какой-то бесшабашной веселости, заполнило его всего целиком, придавая странной уверенности, что все будет хорошо.

Он быстро стал взбираться по лестнице, чуть не до обморока, напугав Фанну, что поднималась последней, ничем не объяснив своего возвращения, обогнал их, поднявшись первым, приготовил место для ночлега. Сам он собирался спать, держась за поручни, но Лори ему этого не позволила, понимая, что он также сильно устал и ему также нужен полноценный отдых. Она освободила ему место у стены рядом с собою. Шертес принял ее предложение, поскольку, Лори была права, отдых был ему необходим.

…И снился Шертесу сон. Вроде бы лежит на берегу моря около скалы, рядом с ним лежит Марисса и вроде бы она прижалась к нему спиной, весьма недвусмысленно потершись попкой о его живот. Он обрадовано вздохнул, и обняв ее за талию еще плотнее притянул к себе, и… в эту минуту он проснулся, с ужасом обнаружив, что страстно прижимает с себе Лори. Шертес быстро отдернул руку, и отодвинулся как можно дальше, осторожно поглядывая на девушку и пытаясь понять: заметила она или нет его действия. И вот тут-то Лори его удивила, вернее, поразила до глубины души.

Сначала она несколько раз глубоко и недовольно вздохнула, потом, все еще не открывая глаз, развернулась к нему, и с некоторым раздражением закинула ногу на его бедро. Ее поведение было настолько необычным и интересным, что он, подперев голову рукой, не отрываясь, следил за разворачивающимся перед ним спектаклем. Лори замерла, очевидно, ожидая от него каких-то действий, но поскольку ничего не последовало, она с еще большим раздражением, недовольно скривив лицо, наконец, удосужилась открыть глаза. Несколько секунд они смотрели друг на друга, пока до Лори медленно доходила вся провокационность и откровенная неприличность ее позы, она тихо ахнула, и быстро свернулась в клубочек.

Потом она извиняющимся и оправдывающимся тоном говорила, что ей приснился ее бывший муж, что все происшедшее досадное недоразумение, о котором нужно забыть как можно быстрее. Но Шертес не желал ничего забывать, он веселился. Ему было невыразимо приятно вспоминать и недовольное лицо Лори, отвечающей на ласки мужа, и ее раздраженные жесты, означающие только одно: близость с мужем была для нее тягостной и обременительной обязанностью, непонятно почему, но этот факт его очень радовал.

Правда, его немного удивляло другое. Лори не вела себя, как тихая и забитая женщина, беспрекословно подчиняющаяся мужу, вынужденная отвечать на его ласки. Наоборот, она вела себя, как самая настоящая стерва, снисходящая до мужчины и отмеряющая ему, некоторое количество ласк, в качестве поощрения.

С Шертесом ни одна женщина никогда не вела себя подобным образом. Он был избалован их вниманием сверх всякой меры, другого он просто не представлял. Правда когда он попытался изложить Лори свою точку зрения, то не встретил никакого понимания с ее стороны. Она настолько скептически восприняла его слова, совершенно искренне предположив, что теми женщинами, о которых он пытался ей рассказать, двигали совершенно меркантильные интересы, и что если бы он внимательнее присмотрелся к ним, то заметил бы фальш и притворство.

От таких слов Шертес растерялся. Растерялся не потому, что его задели ее слова, а потому, что впервые женщина разговаривала с ним как равная. Спокойно и немного насмешливо, без кокетства, без ужимок, без желания понравиться ему и привлечь его внимание. Это был какой-то другой тип отношений, и Шертес с радостью и удовольствием включился в новую, предложенную ему игру. Игру, в которой шла борьба умов, интеллекта и что там скрывать злословия, игра, в которой соперники состязались, кто лучше съязвит и лучше заденет другого. Лори пока выигрывала, сама не зная об этом. Он ей, во всяком случае, говорить об этом не собирался.

Жизнь Шертеса превратилась в чистый восторг, он раньше даже не представлял себе, до чего же это приятно доводить до белого каления злобную упрямую девицу с явно завышенным чувством собственного достоинства. Ее "больную мозоль" он нащупал практически сразу. Лори бесили и мгновенно выводили из себя любые его намеки, что она к нему неровно дышит и испытывает, при этом, отнюдь не платонические чувства.

Ему в ответ она пыталась быть и холодно-высокомерной, и пыталась игнорировать его слова, пыталась поставить его на место презрительным негодованием, вот только Шертесу все ее слова были, как горохом об стенку, он успокаивался только тогда, когда она начинала шипеть на него, как змея, грозясь его прибить, причем, немедленно. Он на некоторое время оставлял ее в покое, потом снова начинал цепляться к ней.