Осторожно: злая инквизиция! (СИ) - Ясная Яна - Страница 32

Нарычав на Макса, который предложил мне помощь, я тщательно разделила ягоды пополам в две тарелки. Получилось ровно. Критически изучив получившийся натюрморт, я отобрала несколько ягод у Макса и переложила себе: нечего! Он в мой город такую гадость притащил, заслужил!

После этого тщательно прополоскала свой килограмм и ушла в спальню. Дверь, демонстративно хлопнувшая и не открывшаяся, недвусмысленно намекнула: не влезай, убьет!

Нужно было залезть в сеть проверить почту, обработать заказы, просмотреть отзывы и комментарии и облизать клиентов и случайных мимопроходилов…

Я сидела в постели и ничего не делала. На ногах у меня стоял поднос, а на нем — две миски. Полная, с клубникой, и пустая, для ягодных хвостиков.

Ксюня… Ксюня!

А я, может, и не против!

Вот только… вот только уедет кое-кто в свои столицы.

А катись оно все покатом! Пробьемся.

Я медленно растирала по небу очередную ягоду и смотрела в окно, где вовсю неистовствовало утро.

Медитативное занятие.

Когда минут через двадцать Макс нарушил мое одиночество осторожным стуком, я свирепо рявкнула:

— Что надо?!

Вместо ответа он приоткрыл дверь и, не входя, бросил в меня мороженым.

Дверь снова закрылась. Холодный, в капельках конденсата брикет эскимо на палочке остался лежать на постели рядом со мной.

Так как вставать за ложкой и тарелкой было откровенно лень, пришлось использовать то, что есть. Вытряхнув плодоножки на поднос, я протерла освободившуюся миску и переложила в нее мороженое. За ложечку сойдет палочка от эскимо.

Кажется, жизнь налаживается. Потому что, макая клубничину в мороженое, смотреть в окно куда приятнее.

Чуть позже, когда мороженое и хандра закончились, а клубника еще нет, я приняла героическое решение выползти к людям.

Людь на кухне творил какое-то колдунство: булькали на плите кастрюлька и сотейник, в раковине в дуршлаге стекали вымытые овощи, а на обеденном столе скромно приткнулся в углу инквизиторский ноутбук — здоровая серебристая зверюга.

Сам великий колдун с сосредоточенным видом пробовал варево из кастрюльки на соль, перец и лавровый лист — по крайней мере, эти специи выстроились ровным рядком, как на парад, у него под рукой.

Сгрузив поднос на разделочный стол и трепетно прижав к боку миску с недоеденной клубникой, я последовательно сунула нос везде: в огурцы и редис в мойке, картофель на плите…

— Окрошка, что ли?

— Угу.

— Это ты зря, — с бывалым видом предрекла я. — Мы из-за рецепта передеремся!

— Я тебе уступлю, — ухмыльнулся Макс.

— Нет уж, дорогой, я уже настроилась!

И, на пару оборжав бородатый анекдот, мы вполне мирно поделили работу: Максу достался редис, а я, бдительно отодвинув подальше от инквизитора клубнику, крошила огурцы.

— Я написал в Орден. Отправил подробный отчет и запросил помощь. Пока нет ясности, связаны события на кладбище с нашими убийствами или нет, веду дело я, а там видно будет. Но обещали прислать специалистов в качестве подкрепления.

— А там, глядишь, ты раскроешь дело, и выйдет прекрасная экономия ресурсов, — ехидно поддакнула я.

— Этот расклад близок к идеальному, — благосклонно согласился Соколов.

А я только в этот момент заметила, что он режет отварную грудинку. Грудинку! На окрошку!

— Фу, Макс! Окрошка должна быть только с колбасой!

Короткая битва — но подлый инквизиторишка как будто весь покрылся локтями, бедрами и спиной, и все это вместе не подпускало меня к возмутительному продукту.

— Макс, я серьезно! Макс, отдай! Макс, ты обещал мне уступить!

Бесполезно.

А, нет, полезно!

На последних словах Макс хохотнул:

— А ты обещала драку, дорогая!

И нырнул в холодильник, чтобы вернуться к столу с варенкой.

— Ты с ума сошел?! А грудинка? Не пропадать же добру! — отобрав и вернув колбасу на полку, я сделала вид, что не замечаю, как он смеется надо мной одним взглядом. — Режь давай! Что про кладбище думаешь?

— Думаю, что меток многовато, процесс там был явно поставлен на поток — раз. Почистили его совсем недавно, и подозреваю, что это напрямую связано с моим приездом, и если я прав, то это было сделано очень оперативно — два. Ну и то, что рассказал твой Илья. Если его жена не ошиблась, то крапивинские практики почему-то обходят стороной это кладбище — три. И это пока все. Ну и теперь точно ясно, что Картовская входит в серию, и значит, нужно искать еще один труп, с высокой долей вероятности он случился в конце апреля — начале мая… Если его не нашел док, когда собирал сведения, значит что?

— Значит, он выбивается из ряда, — предположила я. — Как было с Наташкой: ножевое ранение было не одно, а три — и все, в поле зрения Левковского не попала.

— Ну, у Картовской и другие отличия были, но в целом ты права. Хотя есть и другие варианты: например, тело еще не нашли. Или в апреле-мае он убил где-то в другом месте. Слушай, ну что ты так крупно режешь?!

— Нормально я режу! — я отпихнула Макса, зажала смешанный пучок из зеленого лука, укропа и петрушки поудобнее и продолжила работать так, как мне нравится. — Но вообще-то, морг у нас один на все окрестные районы…

Соколов кинул:

— Вот именно. Если бы наш труп объявился где-то поблизости, все равно попал бы только туда. Значит, либо уезжал на приличное расстояние, либо тело не нашли.

— Либо выбивается из системы. Кстати, по поводу Миргуна. Я поспрашивала знакомых по поводу его бывшей подружки. В общем, они идут от корня Пакулиных. Я покойного деда Пакулю почти не знала, но бабушка Тоня и бабушка Ганна о нем были не очень хорошего мнения. По их словам — склочный был мужичонка и подловатый. Дальше — почему его дочь и внучка не инициированы и даже не в теме, судя по всему, сказать никто не смог, но они обе одаренные. Скорее всего, слабые, но это так, в порядке предположений. Я это к тому, что если мать Миргуновской подружки пошла в отца… То, скорее всего, у Дмитрия были все причины составить не слишком лестное впечатление о ведьмах. Допустим, он пришел извиняться, как он нам и сказал. Дверь ему открыла мама и, не выясняя, зачем обидчик дочери пришел, высказала ему все, что думала, со всей пролетарской прямотой.

— Случился конфликт, — Макс задумчиво сжевал стебелек укропа и продолжил развивать мою мысль. — И так психически не очень стабильного Миргуна сорвало с нарезки, и вместо извинений получился экшн с вызовом милиции и принудительной госпитализацией нашего героя в психдиспансер. В принципе, вполне достаточная причина, чтобы неприязнь к одаренным закрепилась и, возможно, даже перешла на новый уровень…

Стукнули о стол тарелки: Макс смешивал окрошку в кастрюльке из полюбившегося ему набора, пока я расставляла посуду.

— Я не знаю, с чем ты предпочитаешь, поэтому купил на всякий случай квас, минералку и кефир, — предупредил меня Макс, когда я полезла в холодильник за заливкой и сметаной. — А мне тан возьми.

Вообще-то, я предпочитаю с сывороткой, но тан — почти та же самая она, так что пойдет.

— А что ты думаешь насчет Шипуриной? — я подставила тарелки, и инквизитор щедро отмерил в каждую смеси. — Все, мне хватит!

— Пока ничего. Нужно проверять, как и Миргуна. Вероятность невелика, но исключать нельзя.

Макс понаблюдал, как я мучаюсь с бутылкой, пытаясь открыть слишком прочно сидящую пробку, отобрал ее у меня и одним движением свернул ей горло. Закрыл обратно, взболтал, открыл, разлил.

— Спасибо! — остановила я его, когда сочла, что достаточно, и вернулась к обсуждению. — Макс, ключевой момент в действиях Шипуриной — добровольность жертвы.

— Не факт. Вчера ради спасения пациента она была согласна переступить черту в малом, а сегодня… Все зависит от того, какова для нее эмоциональная ценность конкретного пациента.

— А вот и нет! Вот тебе еще одна сплетня, — лишняя посуда отправилась в раковину, продукты — в холодильник, а мы наконец-то уселись и взялись за ложки. — У Шипуриной проблемы по части деторождения. Она не первый год пытается завести ребенка. Мы примерно одного возраста, и, скажу тебе по секрету, давление она наверняка испытывает похлеще, чем глубоководный батискаф, и со всех сторон. Тут тебе и часики, которые тикают, и дар, который надо передать, и черт в ступе. Только если я к детской теме ровно дышу, то Лидка еще и сама хочет детей.