Пекло (СИ) - Верт Александр - Страница 36

Берг почти силой затащил Карин назад в барак, косясь на оставшихся возле огня мужчин. Все трое ему не нравились.

Мрачный новичок на цепи имел отрешенный взгляд безумца, такие люди, по мнению Берга, были способны на все, особенно, если им что-то не понравится.

Странный толстяк, с виду совершенно безобидный, именно этим и смущал. За что-то же его держали в этом лагере среди убийц. Явно не за жирный зад. По крайней мере, в такую формулировку Берг не мог поверить.

Третий и вовсе походил на маньяка. Берг буквально вспоминал академическую лекцию о психологии насилия, ловя взгляд этого человека.

– Надо отсюда бежать, – сказал он тихо Карин, закрыв дверь, но продолжая наблюдать.

– Некуда бежать, – сразу сказала она, протягивая ему кувшин и еще одну таблетку.

Убеждать Берга не пришлось. Он и сам чувствовал не до конца угасший жар в теле и хорошо помнил, что в тот момент, когда стало легче, прерывать прием лекарств никак нельзя. Только откуда в бараке вода, он даже не задумался, в то время как Карин заметила, что ее сюда принес Роберт, забрав старый кувшин.

– Значит надо их использовать, – сказал Берг, отдавая ей кувшин и снова всматриваясь в происходящее.

Карин тоже посмотрела в окно и, видя как Роберт собирает посуду, предложила:

– Давай поможем?

– Ага, сейчас. Сиди лучше тихо, пока я думаю, – шикнул на нее Берг и вытащил из пистолета обойму. – Вот же сука.

Ни одного патрона в пистолете не было и это по-настоящему злило Берга, настолько что он швырнул пистолет на стол, не понимая, зачем этот спектакль вообще нужно было устраивать.

– Тибальд, ты мне поможешь? – спросил Роберт, когда вся посуда была свалена в чан, где готовили еду.

Осталась лишь кружка в руках у Судьи. За вечер его работа превратилась в прозвище, а имя его запоминать никто не собирался, вот и выходило, что мужчина теперь сидел и смотрел на остатки настойки в этой кружке, считая, что над ним тут лишь глумятся, пока Роберт не коснулся его руки и не попросил жестом кружку.

– Посуду надо вымыть сразу, иначе на нее наползут ядовитые муравьи, – пояснил он, не дожидаясь реакции от Тибальда, что сидел на бочке и смотрел прямо в круглое окошко шефского барака.

Больше всего в этот миг он мечтал добраться до Карин, только не знал, как при этом избавиться от ее защитника, желательно навсегда, потому что на шее у насильника все еще виднелся след от цепи, и глотка болела от каждого глотка.

– Тибальд! – снова окликнул его Роберт. – Мне помощь нужна.

– Я должен идти на вышку, – ответил мгновенно тот и швырнул ему ключ. – Отстегни новенького, пусть пашет, и ведра на него скинь.

– Шеф сказал, что ведра твои, – напомнил Роберт, поймав ключ. – Не думаю, что ты его можешь обмануть.

– Да пошел Шеф на хуй! – тут же ответил Тибальд. – Неужели вы не понимаете, он эту бабу просто для себя оставил, ну или для этого ее капитанишки, а сам…

– Тибальд, заткнись! – перебил его Роберт и отмахнулся. – Хотел на вышку – вали, но не неси эту херню.

– А че херню сразу? Почему Шеф не может любить трах?

– Просто отвали, – устало сказал Роберт и снова посмотрел на Судью. – Ты мне поможешь? Я могу снять наручники, но сам понимаешь, если ты что-то натворишь, у меня будут проблемы.

– А что делать надо? – на всякий случай спросил Судья.

Ему хотелось занять себя делом и, в то же время, он опасался, что дело это окажется слишком мерзким.

– Принести воды, отмыть посуду, только не здесь, а за пределами лагеря у муравейников, ну чтобы наверняка, ну а потом, может, и отхожими ведрами займемся. Ребята еще не скоро вернутся. На посуду они воду накачали, а на ведра из старой колонки возьмем. В общем, мне бы еще две руки…

Он неловко почесал затылок и даже улыбнулся, заставляя Судью окончательно растеряться. Ему вдруг показалось, что он говорит с обычный парнем, организатором какого-то похода, этаким добродушным толстяком, но никак не преступником с ЗиПи3.

– А за что ты здесь? – спросил Судья пораженно.

– Отравил нерадивых работодателей, которые почти в рабстве работников держали. Повар я, а Шеф говорит, что дебил, а ему виднее.

Судья даже растерялся, не понимая, как трактовать это заявление, но Роберт пояснил.

– Ну, он − Оливер Финрер, слышали про такого? Так вот, если он говорит, что я не герой, а идиот, то так оно и есть. Потому что если даже он не герой, то все мы тут идиоты, а ты что натворил?

– Убил тех, кто угрожал моей семье.

– У нас тут много таких. Ну, вернее не совсем. Кирк – ну лысый парень, он убил парня своей сестры, потому что он ее не то предал, не то просто изнасиловал, не знаю толком. Кирк вроде хотел его только припугнуть, а в итоге убил. Вильхар – ну наш мулат, он у нас вообще просто силу удара не рассчитал, профессиональный боец ведь. Дональд убил человека, приземляясь на айрокаре, а Тибальд говорит, что он вообще не виновен, его оклеветали.

Роберт обернулся в сторону бочки, но Тибальда на месте не было. Он уже успел куда-то уйти.

– Врет, – тут же сказал Судья. – Его дело я хорошо помню, и вина его очевидна. Он зверски насиловал актрис, с которыми работал и запугивал так, что те боялись жаловаться, о его жене я вообще молчу. Бедная женщина.

Роберт на эту информацию только плечами пожал, мол, бывает и такое, только мне до этого никакого дела нет. Тот факт, что подобный человек ходит по лагерю, его явно не пугал. Впрочем, святых здесь и не было.

– Так тебя отпустить? – спросил он. – Если не уверен в своем поведении, лучше тогда просто вернись в барак. Вода там есть.

– Я сойду с ума от безделья, так что лучше посуда, ведра и, вообще, что угодно, только не сидеть там одному.

Несмотря на бессонный день, тяжелые сутки накануне, спать Судье все равно не хотелось и он боялся, что так и не захочется, потому протягивал ему руку с застегнутым наручником и даже не пытался забрать ключ, подчиняясь толстяку-отравителю.

Как только Судья и толстяк отошли от огня, Берг отступил от двери. Наблюдать за лагерем постоянно он не видел никакого смысла, а вот с Карин ему давно хотелось поговорить, но вместо того чтобы обнять ее и заверить, что все будет хорошо, он нахмурился и, прижав руку к раненому боку, заговорил:

– Так, давай подумаем, что им нужно. Ради чего они будут готовы на все?

Карин, сидевшая на краю дивана, чуть не сказала самое страшное для нее самой – женщина. Почему-то она не сомневалась, что за обладание ей эти одержимые могут пойти на все, но подчиняться они не станут, скорее напротив – начнут убивать друг друга. Представляя такую картину, она вдруг поняла, что действительно заставило бы их не только бороться, но и подчиняться.

– Свобода, – сказала она неуверенно. – Единственное, что по-настоящему имеет значение – это свобода.

Почему-то в этот момент она вспомнила глаза Шефа, так сильно пугавшие ее в первые дни в лагере. Только теперь этот звериный взгляд под черными бровями обрел совсем другой смысл, словно она сама испытала неистовую жажду свободы.

– Это невозможно, – фыркнул Берг. – Они тут все должны сгнить, как и предписано в…

Он не договорил, потому что дверь внезапно открылась. Карин тут же вскочила, вскрикнула, но предупредить Берга не успела, точно так же как тот не успел обернуться.

Криво сломанная металлическая труба ударила Берга по голове, но этого показалось мало ворвавшемуся Тибальду. Он снова нанес удар, только теперь по раненому боку, заставляя капитана рухнуть на пол.

– Вот и все, – сказал он, отбрасывая трубу и шагая к Карин. – Теперь нам никто не помешает, и я наконец-то выдеру тебя по-настоящему.

Он улыбнулся, безумно и криво. Даже глаз у него от этой улыбки дернулся и перекосился.

– Не смей приближаться, – потребовала Карин, отступая в угол и сжимая кулаки.

Драться ее учили, и пусть особых успехов она не достигла, но и сдаваться просто так хилому мужчине не собиралась.