Лорд 2 (СИ) - Баковец Михаил - Страница 38

Прав он или нет — это покажет время.

Ну, а если и погибнет, то сделает это так, что гитлеровцы надолго запомнят его отряд. Своей смертью майор и его подчинённые искупят позор плена. Это куда лучше тоскливого угасания от голода и холода за колючей проволокой.

В то время, когда пленные красноармейцы в Лепеле только готовились к дерзкому побегу, далеко на северо-востоке в окрестностях Витебска появились три крупных сокола. После угона бомбардировщиков и уничтожения нескольких из них на земле, а позже и в воздухе во время лесных бомбёжек, самолётов на двух аэродромах стало заметно меньше. Но это не помешало немцам утроить их охрану. Со всех четырёх сторон немаленькая территория была обнесена колючей проволокой с примитивной сигнализацией в виде гроздей пустых гильз, консервных банок и листов жести. Такая простота очень часто приводила к ложным тревогам во время ветра, что совсем не радовало рядовой состав аэродромной охраны. Мало того, Паша со своими товарищами видел начатую вторую линию колючей проволочной стены, чёрную землю поверх сугробов там, где рылись дополнительные или запасные ДОТы и ДЗОТы. Ко всему прочему оккупанты установили к уже имеющейся бензиновой электростанции ещё одну, энергия которой шла на прожекторы и одну стену из колючей проволоки, выделявшейся керамическими изоляторами и проводами, подходящими к ней от столбов.

— Паш, как действовать станем?

— Дождёмся серых, возьмём у них взрывчатку и полетим минировать самолёты. Помните, как показывали сапёры? — ответил Струков на вопрос товарища.

— У нас же есть своя. Может…

— Не может, — отрезал он. — Действуем по плану.

— Ясно, — огорчился тот.

Из-за того, что соколы-оборотни не могли перекинуться в птичью ипостась с большим грузом большую часть взрывчатки им должны были принести несколько волколаков. С собой каждый сокол взял всего три заряда, дополнительно к остальному грузу. В каждом было по два с половиной килограмма тротила и два детонатора: химический и пружинный. Это требовалось для гарантированного срабатывания бомбы. При этом особых сложностей у сапёров при изготовлении адских машинок не возникло.

Соколы три часа скучали, пока не услышали далёкий волчий вой.

— Ну, наконец-то, — с облегчением произнёс Никита Терешков, тот самый торопыга, которому не терпелось применить свои недавно полученные способности на практике. Он вопросительно посмотрел на Струкова, старшего в их тройке. — Полетели?

— Полетели, — кивнул тот. Обернувшись птицами, соколы взмыли в ночное небо и направились в сторону, откуда раздавался вой. Спустя несколько минут они спикировали на землю в десяти метрах от трёх крупных волков, по очереди вывших.

— Всё, заканчивай концерт, — крикнул Паша, вернув себе человеческий облик. Его примеру последовали спутники, затем скинули звериный облик волколаки.

— Заждались? — поинтересовался их старший.

— Есть немного. Сколько взяли зарядов?

— Семнадцать. Если что, то ещё десяток гранат отдадим.

— А зачем вы их вообще взяли? — недовольно сказал Терешков. — Лучше бы ещё пару бомб прихватили.

— Вот тебя забыли спросить, умник ты наш, — цыкнул на него волколак.

— Тихо, тихо, — прекратил спор в зародыше Струков, — нашли место для ссор.

— Да мы не ссоримся! — в унисон возмутились оборотни.

Спустя несколько минут соколы вновь взлетели в небо. Набрав небольшую высоту, она распахнули крылья и бесшумно спикировали на самолёты, стоящие ровными рядами. Негромко проскрежетали когти по металлу фюзеляжа. Этот звук заглушил лёгкий ветерок, работающий сейчас союзником для партизан. Оглядевшись по сторонам и не заметив рядом опасных свидетелей в лице немцев, патрулирующих аэродром, птицы-оборотни перекинулись в человеческих облик. Распластавшись на крыле рядом с двигателем каждый из троицы партизан снял с плеча заряд взрывчатки, активировал оба детонатора и прикрепил опасный предмет на крыле в районе топливопровода, подходящего к двигателю. Когда произойдёт взрыв, то он серьёзно повредит или даже уничтожит мотор, заодно подожжёт авиационный бензин, если он имеется в баках. Горящее топливо окончательно уничтожит смертоносную летающую машину. Ну, а если в баках пусто и бомбардировщики заправляются только перед вылетом, то и так выйдет неплохо. Ведь два с лишним килограмма взрывчатки запросто перерубят крыло и повредят фюзеляж «юнкерса», отправив самолёт на длительный ремонт. А так как у немцев хороших местных мастерских не имелось, то повреждённую технику потребуется отправить далеко в тыл.

Закончив с первым самолётом, каждый сокол вновь оборачивался в птицу и перелетал к следующему. Истратив три заряда, люди-птицы вернулись в лес к волколакам, забрали у них новые бомбы и полетели назад на аэродром. Всего на аэродроме находилось двадцать три бомбардировщика, пять «хенкелей», остальные новые «юнкерсы». Это было всё, что осталось от полка после боевых вылетов в сторону линии фронта. Другой полк, который пострадал ранее от налёта «Витебских мстителей» и во время бомбёжки леса сегодня было решено не трогать. Всему своё время. Оставшиеся заряды заложили на цистернах с топливом, спрятанных в глубоком рву и накрытом маскировочной сетью.

Не обошлось и без неприятностей. Когда Паша устанавливал взрывчатку на бомбардировщике в крайнем ряду, где чаще всего проходили часовые, его за этим занятием практически поймали.

— Пауль, я что-то видел!

Фраза на немецком, прозвучавшая в каких-то пятнадцати метрах, заставила его на инстинктах оборотиться в сокола, отскочить к кабине, а оттуда слететь на землю. В последний момент по нему скользнул тусклый узкий луч карманного фонаря.

— Что там? — раздался голос второго. Следом звякнул затвор винтовки.

— Птица, вроде бы.

— Кто?! Не показалось?

— Не знаю, — неуверенно ответил самый глазастый патрульный.

Второй, мужчина почти в полтора раза старше юнца-напарника, достал свой фонарь и внимательно осветил сначала самолёт, а потом землю вокруг него. Луч света прошёл в паре метрах от Струкова, прижавшегося к натоптанному грязному снегу и жалевшему, что рядом не оказалось хотя бы крошечного сугроба. Кроме досады на часовых, он был ещё рад, что не успел установить бомбу. Сейчас бы её точно заметила эта пара немцев, после чего была бы поднята тревога, все бомбардировщики осмотрены и обезврежены.

— Нет здесь никого и ничего, — с облегчением произнёс мужчина. Ему, ещё в недавнем прошлом обычному портному из Брилона, меньше всего хотелось встретиться с русскими диверсантами, про которых он слышал такие истории, что кровь стыла, как на лютом морозе. И уж меньше всего ему хотелось поднимать тревогу, рассказывать о каких-то тенях, привидевшихся его товарищу, птицах, терять время и трепать нервы с офицерами и эсдэшниками. До их смены осталось менее получаса, после чего можно будет завалиться на койку в тёплой казарме и подремать часика полтора.

— Пауль, а ты слышал рассказы пилотов про птиц, которые могут в людей превращаться? — тихо спросил его юнец.

— Не слышал и тебе советую про них забыть. Забыл, как наказывали лётчиков? — зло прошипел бывший портной. — А нас за них на фронт отправят.

— Но…

— Тем более, что ты сам не уверен, что видел птицу на самолёте. Так? — перебил его мужчина.

— Так, — вздохнул юнец и кивнул.

Когда немцы ушли, Паша взлетел обратно на самолёт и закончил работу. Постарался установить взрывчатку так, чтобы её в темноте в свете ручного фонаря было очень сложно рассмотреть, если вдруг часовые решат на обратном маршруте ещё раз взглянуть сюда.

Когда последняя заготовленная бомба встала на место, соколы вернулись к волколакам.

— Ну, как? — тут же набросились те на них с вопросами.

— Все до последнего заминировали, ещё и на бочки с бензином хватило. Часа через полтора первые заряды рванут.

— Есть время для перекуса, — тут же заявил старший среди волколаков. — Мы решили одни не есть, вас ждали.