Леди Некромант (СИ) - Булгакова Ольга Анатольевна - Страница 25

Я изо всех сил изображала задумчивость, но к тому моменту потеряла способность связно мыслить, а не выдавать заученные в пансионе сведения. К счастью, леди Льессир не догадывалась, насколько плохо я себя чувствую, а потому приняла продолжительное молчание за попытки вспомнить.

— Напрягите память, — хищно улыбнувшись, посоветовала она. — Вы тогда были еще ребенком, но о случившемся не могли не слышать. Утром расскажете о своих успехах.

Из кареты я буквально выпала, держась за ручку и полной грудью вдыхая сырой из-за только что закончившегося ливня воздух. Было холодно, промозгло, но заходить на постоялый двор не торопилась — противная погода помогала хоть как-то прийти в себя.

Сил для общения с леди Льессир помешал набрать уже довольно пьяный верзила, смотревший на меня сальными глазками и для полноты картины предложивший согреть. Я даже отвечать не стала, просто ушла. Поверенная королевы заказала ужин и явно наслаждалась тем, как реагируют на остриженную ведьму люди, сидевшие в зале. Даже жаль, что мальчонка-подавальщик споткнулся и расплескал пиво. Испортил ей и прочим представление.

Накуренное помещение, преследующий меня запах ландышей, змея в человеческом обличье напротив — неотъемлемые составляющие идеального ужина! В постель я не легла, а упала. Сознание померкло мгновенно, и появления Джози я не помню.

— Вы собирались вышивать в дороге, — напомнила Джози утром.

— Собиралась, — вздохнула я. — Но в таком случае все вещи пропахнут ландышем. Боюсь, это не выветрить и не отстирать. Мне уже жаль плащ и дорожное платье, не хочу, чтобы эта зараза распространилась и на новую одежду.

— Это да, запах въедливый, — согласилась она и веселей добавила: — Но Хомлен большой город, вы сможете заказать себе новое.

«Хомлен»… Волной накатило воспоминание о вчерашней беседе. Стало холодно и пусто от осознания… Неужели мой будущий муж причастен? Триединая, пожалуйста, пусть это будет дурным предположением!

— Леди Кэйтлин… — осторожно окликнула Джози.

Я глянула на нее, постаралась взять себя в руки.

— Вы в лице переменились… и побледнели сильно, — во взгляде карих глаз безошибочно читались сопереживание и тревога за меня.

— Тебе служанка леди Льессир ничего не рассказывала о том, куда едем, кто жених? — не особенно надеясь на сведения, спросила я.

Джози покачала головой:

— Я пробовала разговорить ее, но молчит. Не с ножом же к горлу приставать. Она только Хомлен и упомянула за два дня.

— Ты же помнишь, что там произошло лет десять назад, да?

— О, как не помнить, — она помрачнела, нахмурилась. — Крови много было.

— Имена, ты помнишь какие-нибудь имена? — с досадой чувствуя, как от накатившего ужаса сдавливает горло, спросила я.

Джози покачала головой:

— Столько лет прошло, леди Кэйтлин.

Прозвучало так, будто она извинялась. Если кто и должен был, то только королева и ее поверенная, игравшие со мной! В сердце проникли горечь и злость. Отторжение этого навязанного брака стало еще сильней, а воспоминание о вопросе Нинон причинило боль. «Он хороший человек?» — да, конечно… Убийца, жертв которого не сосчитать, уж точно хороший человек!

— Не судите опрометчиво, леди Кэйтлин, — Джози для убедительности взяла меня за руку.

Я кивнула, развернула плечи:

— Насколько я понимаю, именно сегодня высокородная спутница расскажет историю моего будущего супруга. Тогда и буду судить.

— Хорошо бы она не только рассказывала, а какие-нибудь бумаги показала. Чтоб слова подкрепить. А то и про вас много чего рассказать могут, — тихо, мягко, стараясь не задеть, сказала Джози.

Она была права. Бумаги лучше слов. Документы надежней. Ни тебе домыслов, ни пересудов базарных торговок, ни сплетен. Только факты.

В подшивке, на титульном листе которой красовались печати военного трибунала, фактов было предостаточно. Тем сложней приходилось мне. Молчать, держать себя в руках, не раскричаться, не запустить объемным томом в лицо следящей за мной леди Льессир, подстроившей все это вместе с королевой, — испытание на прочность, которое мало кто мог бы выдержать с такой отрешенностью и бесстрастностью, как я.

Этому трюку я научилась еще в детстве. Когда кто-то казался мне страшным, я представляла, что имею дело не с человеком или нежитью, а с глиняной куклой, раскрашенной в определенные цвета. Каждый цвет символизировал какую-то страсть, эмоцию или момент в прошлом.

Фигура Эстаса Фонсо была окрашена в кроваво-красный цвет преступления и желчно-желтый цвет предательства.

С восточным соседом, Золотым Каганатом, у Итсена многие века были напряженные отношения. Это сейчас все вышло на уровень «торговля, обмен знаниями», но война за землю шла долгая, пока Каганат не оттеснил Итсен за горную гряду. Произошло это больше пятидесяти лет назад, а покойный король, отец Мариэтты Второй, получил за отстаивание рубежей прозвище «Гора». Как выяснилось восемь лет назад в Хомлене, восточные соседи оказались недовольны новыми границами и попробовали их передвинуть.

Вспоминая карту, я понимала, почему Золотой Каганат выбрал целью именно Рысье ущелье и именно Хомлен. Этот город был защищен хуже того же Астенса у Лисьей тропы, гористая местность и леса мешали быстрой переброске войск в помощь гарнизону. Армии требовалось около недели, чтобы прийти на помощь городу и хранителям крепости.

Гарнизон должен был подать сигнал о нападении и удерживать ворота, перекрывающие ущелье. Судя по приложенным к делу записям об этом сооружении и о сделанных в скалах постах, позволяющих обстреливать нападающих сверху, гарнизон надолго мог задержать Каганат и выиграть время для армии Итсена.

Когда восточные воины вошли в ущелье, гарнизоном командовал Эстас Фонсо. Крепость Рысья лапа не приняла бой, не подала сигнал о нападении. Вместо того, чтобы выполнять свой долг, командир пропустил в страну многосотенную армию с востока!

Подкуп, подлость или понятный страх за жизнь оказались сильней чести и присяги!

Каганат не тронул в крепости никого, хотя история учила, что они предпочитали видеть чужих воинов мертвыми. Войско с востока беспрепятственно прошло к Хомлену.

Город, как и армию Итсена, даже не предупредили! Хомлен осадили, часть сожгли, устроили настоящую резню. Не щадили никого, ни женщин, ни детей… Будто Каганат задался целью стереть Хомлен с лица земли.

К счастью, жители держали оборону во внутреннем городе, поэтому счет убитых шел на сотни, а не на тысячи.

Через без малого две недели появились королевские отряды и погнали войска Каганата обратно за горную гряду.

И все из-за того, что Эстас Фонсо, командир гарнизона Рысьей лапы, мой будущий муж, струсил. Он предпочел спасти свою жизнь, пересидеть в крепости и не вмешиваться!

Он предал всех людей Хомлена. Был в ответе за их смерти.

Он предал присягу. Он предал страну.

— Почему его не казнили? — единственный вопрос, который я смогла задать после того, как прочла подборку протоколов трибунала.

— Ее Величество посчитала, что он может искупить вину служением лучше, чем смертью. Можно было бы его сослать, — она издевательски ухмыльнулась, — но куда? Большей глуши не найти.

О да, самая окраина.

— Ее Величество милосердна и бережлива, — прежним тоном продолжала леди Льессир. — Она предпочитает использовать и наихудших своих подданных. Видите, даже ему нашлось применение. Он обогатит род Россэров не только своей историей, но и кровью.

Я стиснула зубы, промолчала.

— У мерзавцев потомство обычно сильное. А при соблюдении рекомендованной частоты сношений, еще и многочисленное, — услышала я сквозь бешеный стук колотящегося сердца.

Триединая! За что?

Впившись пальцами в подшивку, я говорила размеренно и спокойно, представляла на месте леди Льессир призрачную сущность, которой ни при каких обстоятельствах не могу показать слабость. Иначе потустороннее убьет меня. В лучшем случае.

— Я очень благодарна Ее Величеству за заботу о сохранении рода Россэр. Ее Величество с беспримерной тщательностью подошла к выбору наилучшего мужа для дочери одного из древнейших родов Итсена. Этот брак будет чудесным напоминанием всем аристократам и вельможам страны о том, как щедра и внимательна Ее Величество в милости своей.