Помутнение - Дик Филип Киндред - Страница 21

• Предыдущая
• 21/31
• Следующая

Любопытно, что известно Баррису… Может, его следует хорошенько потрясти? Впрочем, лучше собирать материалы независимо от Барриса, иначе мы просто будем дублировать его сведения, кем бы он ни был, кого бы ни представлял.

А потом Фред подумал: что, черт побери, я несу? Не иначе, как я спятил! Я же прекрасно знаю Боба Арктора — мировой парень! Ничего он не злоумышляет. Напротив, он тайно работает на полицию. Наверное, оттого Баррис на него и окрысился.

Но тогда не ясно, почему им интересуется полиция до такой степени, что устанавливают всю эту голоаппаратуру и приставляют агента для наблюдения. Концы с концами не сходятся.

Он расплатился с водителем и вошел в дом. И тут же почувствовал на себе незримые глаза голокамер. Едва переступив собственный порог. Каракули на стене общественного туалета: "УЛЫБАЙТЕСЬ! ВАС СНИМАЮТ СКРЫТОЙ КАМЕРОЙ!.."

— Дома кто есть? — по обыкновению громко спросил он, представляя, как это записывается. Ему всегда приходилось быть настороже — ведь нельзя даже догадываться… Словно актер перед камерой- надо вести себя так, будто никакой камеры нет и в помине. Иначе все завалишь. Дубли исключены.

Что видит камера, спросил он себя. Проникает взглядом в голову? В сердце? Инфракрасная камера, последняя новинка, видит меня — нас — ясно? Надеюсь, ей видно все, потому что я сам не могу больше в себя заглянуть. Я вижу одну муть. Муть снаружи, муть внутри. Ради нас всех — пусть у камер получится лучше. Потому что если и для камер мутно, тогда мы все прокляты, трижды прокляты, зная так мало и не понимая даже этой смехотворной малости.

Из книжного шкафа в гостиной он вытащил первый попавшийся том — "Иллюстрированную книгу половой любви". Он открыл ее наугад — мужчина на фотографии блаженно присосался к правой грудке томной красавицы — и произнес нараспев, словно читая или цитируя слова древнего философа: "Каждый человек видит лишь крошечную долю полной истины и очень часто, практически все врем умышленно обманывает себя в отношении этой крошечной доли тоже. Часть человека оборачивается против него и поражает изнутри".

Кивая головой, как будто соглашаясь с мудростью напечатанных слов, он закрыл толстую, в красном переплете с золотым тиснением "Иллюстрированную книгу половой любви" и поставил ее на место.

Чарлз Фрек, подавленный тем, что происходит со всеми его знакомыми, решил покончить с собой. В кругах, где он вращался, покончить с собой было проще простого: берешь большую дозу «красненьких» и, отключив для спокойствия телефон, глотаешь их с дешевым винцом.

Главное — запланировать, как обставить смерть, какие иметь при себе вещи. Чтобы археологи, которые найдут их позже, смогли определить, к какой социальной прослойке ты принадлежал. И где в этот момент находилась твоя голова.

На отбор вещей Фрек потратил несколько дней — гораздо больше, чем понадобилось, чтобы прийти к решению покончить с собой. Его найдут лежащим в постели с книгой Айан Ренд «Источник» (доказательство того, что он был непонятым гением, отверженным толпой и в некотором роде убитым ее презрением) и с незаконченным письмом, протестующим против взвинчивания цен на газ. Таким образом, он обвинит систему и достигнет своей смертью чего-то еще, помимо того, чего достигает сама смерть.

Говоря по правде, он не очень ясно представлял себе, чего достигает смерть, так же, как и то, чего достигнут эти два артефакта. Так или иначе все определилось, и он стал готовиться, как зверь, нутром почуявший, что пришел его конец, и инстинктивно выполняющий программу, заложенную от природы.

В последний момент Чарлз Фрек решил запить «красненькие» не дешевым винцом, а изысканным дорогим напитком. Поэтому он сел в машину, отправился в магазин, специализирующийся на марочных винах, и купил бутылку "Мондави Каберне Совиньон" урожая 1971 года, которая обошлась ему в тридцать долларов — почти вся его наличность.

Дома он откупорил бутылку, насладился ароматом вина, выпил пару стаканчиков, несколько минут созерцал свою любимую фотографию в "Иллюстрированной энциклопедии секса" (позиция "партнерша сверху"), затем достал пакетик «красненьких» и улегся на кровать. Он хотел подумать о чем-нибудь возвышенном, но не смог — из головы не выходила партнерша. Тогда он решительно проглотил таблетки, запил стаканом "Каберне Совиньон" и положил себе на грудь книгу и незаконченное письмо.

Однако его накололи. Таблетки содержали вовсе не барбитураты, а какой-то психоделик, новинку, таким он еще не закидывался. Вместо того, чтобы медленно умереть от удушья, Чарлз Фрек начал галлюцинировать. Что ж, философски подумал он, вот так у меня всю жизнь. Вечно накалывают. Надо смириться с фактом, учитывая, сколько таблеток он глотанул, что его ждет глюк из глюков.

Следующее, что он увидел, было явившееся из иных измерений чудовище. Оно стояло у кровати и смотрело на него с неодобрением. У чудовища были несметное множество глаз и ультрасовременная, супермодная одежда. Оно держало огромный свиток.

— Ты собираешься зачитывать мои грехи, — догадался Чарлз Фрек. Чудовище кивнуло и распечатало свиток. — И это займет сто тысяч часов, — закончил Фрек, беспомощно лежа на кровати.

Уставившись на него всеми глазами, чудовище из иных измерений сказало:

— Мы покинули бренный В этой Вселенной такие низменные понятия, как «пространство» и «время», лишены смысла. Ты вознесен в трансцендентальную область. Твои грехи будут зачитываться тебе вечно. Списку нет конца.

Тысячу лет спустя Чарлз Фрек все так же лежал в постели с книгой и письмом на груди.

— И далее… — зачитывало чудовище. Что ж, подумал Чарлз Фрек, по крайней мере раз в жизни я выпил приличного вина.

Двумя днями позже Фред изумленно наблюдал, как Роберт Арктор явно наугад выбрал книгу из книжного шкафа в своей гостиной. Может, за ней спрятаны наркотики, предположил Фред. А может, там записан номер телефона или адрес? Ясно, что Арктор вытащил книгу не для чтения; он только что вошел в дом и даже еще не снял плащ. У Арктора был странный вид — напряженный и одновременно ошарашенный.

Камера показала разворот книги крупным планом: цветная фотография запечатлела мужчину, приникшего ртом к соску женщины; оба индивида были голы. Но Арктор, не обращая на фотографию внимания, надтреснутым голосом стал декламировать какую-то мистическую тарабарщину, вероятно, для того чтобы озадачить тех, кто мог его слышать.

Очевидно, он думал, что его дружки дома, и хотел их таким образом выманить.

Никто не появлялся. Фред знал, что Лакмен закинулся «смесью» и вырубился, полностью одетый, у себя в спальне, в нескольких шагах от дивана. Баррис давно ушел.

Чем занимается Арктор, недоумевал Фред. С каждым днем этот тип ведет себя все более странно. Теперь я понимаю, что имел в виду тот информатор, который нам звонил.

А вдруг произнесенная Арктором фраза является командой для некоего электронного устройства, установленного в доме? Команда на включение или выключение. Может быть, на создание помех наблюдению…

Нет, он псих. Просто повредился. С того дня, как обнаружил поломанный цефаскоп. Или — это уж наверняка — с того дня, как едва не угробился на машине. Он и раньше был малость тронутый, и точно свихнулся со "дня собачьего дерьма" — выражение Арктора.

Если только он надо мной не издевается, тревожно подумал Фред. Может, он каким-то образом догадался о наблюдении и… заметает следы? Просто развлекается? Что ж, время покажет.

Голос Арктора разбудил Лакмена. Он поднялся, пригладил волосы и зашел в гостиную.

— Привет. Как дела? — Я проезжал мимо здания Мейлорской корпорации микрофотоснимков. — И какой же величины это здание? — С дюйм высотой, ответил Ар — Сколько оно весит, по-твоему? — Вместе со служащими? Фред включил перемотку вперед. Когда по счетчику прошел час, он остановил ленту.

— …около десяти фунтов, — сказал Ар — А как же ты все узнал, просто проезжая мимо, если оно с дюйм высотой и весит десять фунтов?

• Предыдущая
• 21/31
• Следующая