Дочь нечестивца (СИ) - Жнец Анна - Страница 32

Кархедон кивнул. Собравшись с мыслями, Нейт продолжила. Она не смела оторвать глаз от пола, но знала, чувствовала: соперница на неё смотрит. И этот взгляд, казалось, был способен оставлять синяки, словно кто-то непрерывно швырял в Нейт тяжёлые камни.

— Несколько дней назад я видела, как одна из наложниц, незаметно отстав от своих подруг, вдруг свернула в другую сторону и направилась в Город мёртвых. Это показалось мне странным и подозрительным, ведь она шла туда в полном одиночестве: ни служанки, ни евнухи её не сопровождали. Из любопытства я решила за ней проследить, хотя теперь уверена: меня направляли сами боги. Пряча лицо, эта девушка скрылась в одной из пещер, а наружу вышла, держа в руках какую-то склянку. Всем известно, что в скалистой долине живут колдуньи. Многие из них…

— Кто это был? — требовательно перебил Кархедон.

— Я боюсь назвать имя.

— Говори, иначе я прикажу отрезать тебе груди!

— Эта девушка сейчас стоит рядом с тобой, мой повелитель. Это Тахенвет. Я уверена, что не ошиблась.

— Ложь! — завизжала соперница. — Не верь ей, мой господин. Скорее всего, она сама подсыпала тебе яд, а теперь хочет меня оклеветать. Ты же знаешь, что я не могла этого сделать! Я люблю тебя всем сердцем!

Вскинув голову, Нейт увидела на лице номарха сомнение. Всё-таки Тахенвет он доверял больше, чем ей, но с привычной скрупулёзностью девушка учла даже это.

— Мой господин, ты — мудрый и справедливый правитель, если ты сомневаешься в моих словах, отправь стражников обыскать наши комнаты, — сказала Нейт так, словно эта мысль только сейчас пришла ей в голову. — Если пожелаешь, я могу показать, где находится та пещера. Пошли со мной отряд стражников. Уверена, колдунья подтвердит мои слова. Конечно, добровольно она не признается, что продала яд, но под пытками расскажет всё.

Не удержавшись, Нейт метнула беглый взгляд на свою соперницу. Та не просто побледнела — от ужаса её лицо сделалось серым, словно отражение в пыльном зеркале. Без сомнений, Тахенвет всё поняла и теперь могла с лёгкостью предсказать каждый следующий её шаг, каждую фразу, которую Нейт только собиралась произнести. План соперницы открылся ей, как на ладони, вот только сделать ничего Тахенвет не могла. У неё были глаза человека, которому вынесли смертный приговор. Возможно, она вспоминала тот день, когда, возвращаясь с рынка, встретила Нейт в коридоре недалеко от своих покоев, её улыбку, полную торжества. Или думала о глубокой пещере, затерянной среди сотен таких же в Долине мёртвых царей. Так или иначе, выражение её лица избавило Нейт от последних сомнений: Тахенвет и никто другой столкнула её в реку, кишащую крокодилами, именно она хладнокровно подсыпала ей в кувшин отраву, и, бесспорно, неудачи не ослабили её решимости — в будущем она собиралась предпринять сотни аналогичных попыток.

Опьянённая победой, Нейт ликовала. Она видела, что Кархедон счел её доводы убедительными, и понимала: Тахенвет не спастись. Взмахом руки номарх приказал стражникам окружить обеих девушек, одновременно отправив другую группу солдат обыскать их покои. Даже уверенная в успехе, Нейт нервничала, но её волнение ни в какое сравнение не шло с ужасом на лице соперницы. Природа не обделила Тахенвет умом, и та понимала или, по крайней мере, догадывалась: вся эта ситуация — тщательно разыгранное представление, призванное поймать её, Тахенвет, в ловушку. Когда через полчаса солдаты вернулись с какой-то склянкой, девушка побледнела ещё сильнее, но не удивилась: если Нейт вела себя так уверенно, значит, всё продумала и спланировала заранее.

Один из воинов вышёл вперёд, почтительно склонился перед номархом и протянул ему стеклянный флакон.

— Вот, мой повелитель, — сказал он, — это мы нашли в покоях твоей наложницы Тахенвет. Она прятала его под платьями в сундуке.

— Это не моё! — закричала соперница, бросаясь номарху в ноги и заливаясь слезами. — Мне это подбросили! Разве я могла тебя предать, мой господин?! Неужели ты не видишь: всё это происки этой рыжей ведьмы?! — повернувшись, она ткнула пальцем в сторону молчаливо стоящей Нейт. Кархедон небрежно отпихнут рыдающую девушку, словно она была собакой, не вовремя ластившейся к хозяину. Жестом он подозвал к себе красивого юношу, что на пиру предлагал гостям букеты и благовония. Мальчишка вздрогнул. Отложив корзинку, он подошёл к номарху с таким видом, будто собирался грохнуться в обморок.

— Пей, — приказал Кархедон, протягивая ему фиал с ядом. Юноша побледнел. Отшатнувшись, он принялся неистово трясти головой, словно деревенский дурак. — Пей, — повторил старик настойчивее, — иначе я прикажу отрезать тебе гениталии и заставлю их съесть. Пей добровольно, или мои солдаты силой вольют тебе это в глотку.

Захлебываясь слезами, невольник принял из рук номарха фиал и долго на него смотрел, прежде чем осушить. Девушка видела, что он косится в сторону погибшего мальчика, лежащего у стола в луже собственных нечистот.

«Ещё одна смерть на моей совести», — подумала Нейт с горечью.

Если Кархедон желал убедиться, что жидкость в фиале — яд, то через несколько минут сомнений не осталось ни у кого. Мёртвую тишину наполнили хрипы корчащегося в агонии юноши. Захлёбываясь белой пеной, он скрёб ногтями каменный пол, словно пытаясь уползти от собственной смерти. От былой красоты не осталось следа — лицо превратилось в маску боли и ужаса. Сосуды в глазах полопались. Какой-то сердобольный воин из тех, что стоял поблизости, подошёл к несчастному и с молчаливого позволения номарха коротким точным ударом вонзил меч ему в сердце. Голова юноши дёрнулась. Белая пена на губах окрасилась кровью.

Завороженный жутким зрелищем, Кархедон забыл о Тахенвет, и та поспешила этим воспользоваться. Поддавшись панике, она попыталась незаметно ускользнуть из зала, чем только усугубила свое положение. Стражники заметили её маневр, да и Нейт не спускала с соперницы внимательных глаз. Стоило той дёрнуться в сторону открытой двери, как девушка мгновенно схватила её за запястье. Вырвавшись, Тахенвет снова упала на колени перед номархом.

— Мой повелитель, это всё ложь! Яд мне подбросили! Вот эта рыжая ведьма! Я видела, как она обжималась с этим чёрным скопцом Гиантом, и…

— Чего только не скажешь, лишь бы избежать наказания. — Нейт видела, что Кархедон сомневается, и это её тревожило: она ещё могла поменяться с рыдающей Тахенвет местами. Вопрос в том, кому номарх доверяет больше. Кто в конце концов покажется ему более убедительным. Приблизившись к Кархедону, Нейт опустилась на колени и, глядя снизу-вверх с наигранным обожанием, нежно поцеловала тощую старческую клешню. — Прошу тебя, господин, позволь мне доказать свою преданность. Арестуй колдунью. Пытками добейся от неё ответа. Она скажет тебе то же самое, что и я. Поставь перед ней всех девушек из гарема, пусть она укажет на ту, которой продала яд.

Кархедон кивнул, и Нейт вздохнула с облегчением: она балансировала на краю пропасти, но всё-таки удержалась. Повернув голову, она встретилась глазами с Гиантом: тот казался потрясённым, напуганным, но, за кого именно он боялся — за себя или за неё — было не ясно. Нейт поднялась с колен. На смену напряжению пришла не менее убийственная усталость. Расслабляясь, мышцы превращались в студень.

Кархедон вышел через задние ворота, ведущие в царскую опочивальню, вернее, в одну из них. Стоило номарху покинуть зал, как гости — эти безмолвные наблюдатели, окаменевшие от ужаса, — словно очнулись, стряхнули оцепенение и толпой ринулись в коридор. Они застревали в дверях, ругались и толкали друг друга. Всем не терпелось покинуть дворец: слишком близко соприкоснулись они со смертью, её запах ещё витал в воздухе, в комнате ощущалось зловещее присутствие Анубиса.

К Нейт подошли двое стражников и вежливо попросили её пройти за ними. Мимо провели сопротивляющуюся Тахенвет, сыпавшую проклятиями в адрес коварной соперницы. Прежде чем последовать за солдатами, Нейт в последний раз взглянула на ребёнка, лежащего на полу, и её пронзило острое, как кинжал, чувство вины.