Государь Руси (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 24

Так или иначе, Ярослав загрузился. Задумался.

И мысли о воспитании сына привели его к мыслям об образовании в целом. И том, куда и как пойдет дальше его молодое государство.

Любому государству нужны образованные люди. Но образование – это труд и сложный технологический процесс. Люди не будут учиться просто так. Разве что из-под палки. Но в этом случае подобное образование превращается в фикцию и впустую потраченные ресурсы. Образование должно быть применимо практически, а не быть идеалистическим «сферическим конем в вакууме». Оно должно быть нужно и полезно для чего-то конкретного, прикладного, практически целесообразного. И если человек тратить свое время, свои деньги и свои силы на образование, то оно должно аукаться какими-то выгодами.

Да, без образования было нельзя. Его, без всякого сомнения, нужно было организовывать. Причем как можно более массовое. Но без идейных перегибов. Чтобы здравый смысл не подавлялся «высокими идеалами». Поэтому ликвидацией безграмотности в духе Советской власти он не считал нужным заниматься. Ведь большая часть его людей была задействована на работах, которые не требовали ни навыков чтения, ни письма, ни счета. Бери больше, кидай дальше. И таковых дел еще очень надолго хватит…

Мысли о более-менее массовом образовании тянули за собой целую вереницу проблем. Тут и учителя, и здания школ, и финансирование оных, причем адекватное, требовалось. И развитие книгопечатания, без которого массировать с высоким уровнем повторяемости учебники было невозможно. Ведь ручное переписывание – дорого, долго и неточно. Писцы ошибались. Писцы иной раз добавляли что-то от себя. Из-за чего каждая переписанная книга была уже своего рода новым произведением.

Кроме того, для образования требовалось создавать библиотеку с неким «парком» книг. Простого чтива. Пусть даже и развлекательного. Для чего нужно было переводить Античное наследие, которого в IX веке еще хватало. Да, намного меньше, чем в том же V–VI веке, но хватало. И многие утраченные к XX–XXI векам тексты все еще были доступны.

Конечно, Александрийская библиотека была сожжена арабами при завоевании города. Целенаправленно уничтожена. Но не вся. При тщательном обыске города удалось найти какое-то количество древних рукописей, которые хранили в частном порядке. Просто для статуса. И таких было много по разным влиятельным домам Европы, Северной Африки, Малой Азии и Ближнего Востока. А ведь было еще Персидское наследие, весьма кучерявое, но во многом выжженное в последующее тысячелетие. И всякого рода рукописи на санскрите, родом из северной Индии. Плюс, при желании, Ярослав мог заглянуть даже на Восток. В общем – было где развернуться.

А ведь кроме этих, уже существующих текстов можно было записать фольклор славян, скандинавов, балтов, угро-финнов и прочих. Просто для того, чтобы зафиксировать сказки и сформировать пласт чтива. Ну и «выдумывать» дальше то, что он сам когда-то читал. Пересказывать фэнтези с его эльфами и драконами Ярослав уже начал, когда делал хрестоматию для сына. Истории про далекий космос и приключения на далеких планетах. И многое, многое другое…

Сын… Он сидел с ним. Возился. А мысли постоянно и безудержно скакали. Надо воспитывать? И мысли тотчас же устремлялись детализовать все. Потом Ярослав брал себя в руки, отмахиваясь от этих мелочей. Снова возвращался к воспитанию и главным, магистральным идеям. Но только для того, что теперь уже перескочить на мысли о формирование среды, в которой его дети будут вариться. То есть, о том, как выращивать хотя бы элиту образованной. Вновь отмахивался от этих деталей. Вновь сосредотачивался на воспитании. И вновь уходил в детали, понимая, что для образованного и воспитанного человека требуются характерные развлечения. И нужно создавать хотя бы зародыш театра, консерватории, и так далее.

Наконец, плюнув, наш герой просто пошел спать.

Утро вечера мудренее. И утром он просто возьмет несколько листов бумаги и попытается изложить вдумчиво, системно и взаимосвязано весь тот сумбур, что лез в его голову. И подумать над тем, как это все реализовывать.

С тем он и заснул под мерное сопение прижавшейся к нему Пелагеи.

867 год, 4 мая, Новый Рим

При принятии титула Государя Северной Римской Империи Ярослав принял не только формальные статусы, но и материальные ресурсы. Из земель Василевс отдал ему Тавриду, в которой после Волго-Донской кампании у Ярослава были очень крепкое положение. Но Таврида – это то, что было на виду. Среди же не афишируемой части оплаты за самоустранение из политики Восточной Римской Империи он предложил ему ремесленников. Среди прочего. Поэтому в Новый Рим Ярослав привез с собой две с половиной сотни кузнецов разного мастерства и выучки. Как правило, низкой. Но все же – это были кузнецы. В том числе и спешно купленных на рынках работорговцев. Так что поход на Иудею принес Новому Риму кузнецов сопоставимо с тем, что дала Александрия. Совокупно же с прочими усилиями внезапно оказалось, что в Новом Риме уже свыше шести сотен представителей данной профессии.

Нигде больше в мире, кроме, пожалуй, лучших городов державы Тан, не было ТАКОЙ концентрации представителей кузнечного ремесла. Особенно в столь конской пропорции к общей численности населения. Из-за чего Ярослав, наконец, удовлетворился и перестал стремиться к тому, чтобы их еще где-нибудь добыть.

– Как тебе твое хозяйство? – Спросил Ярослав у Клавдия, нового прокуратора.

– Голова идет кругом, – честно признался он. – Зачем нам столько кузнецов? Я просто не могу придумать, чем их занять. Мы и так делаем топоров, кос, серпов, ножей и прочих железных изделий в достатке. И для собственных нужд, и для торговли, и для обмена с племенами.

– Моему легиону нужны хорошие доспехи.

– А разве они не хороши? На мой взгляд – прекрасные кольчуги и шлемы.

– Прекрасные, – согласился Ярослав. – Но кольчуги. А этого совершенно недостаточно. Кампания в Александрии и Иудеи показала – кольчуга да, доспех хороший. Но если есть возможность, нужно использовать иной.

– Так что же, мы будем сворачивать выпуск кольчуг?

– Почему? Ни в коем случае! Мы станем их продавать. Это прекрасный товар! Дорогой и ценный. Бьёрн уже строит свой «Великий драккар» и скоро поплывет искать новые земли. А позже по тем тропам, что он проложит, пойдут наши торговые корабли. И им чем-то нужно торговать. А что нужно людям всегда и везде? Правильно. Оружие и доспехи. Ибо человек – беспокойное создание. Нет, кольчуги не нужно прекращать выпускать. Просто параллельно нужно сделать новые линии.

– Мы превращаемся в огромную военную мастерскую…

– Так и есть. Ибо пока – война наш пропуск в будущее. Ошибемся, оступимся – и все.

– Не важно, – покачал головой Клавдий. – Что конкретно ты хочешь?

– Я хочу, чтобы всем легионерам, палатинам и катафрактам сделали кирасы, клепанные из полос. К ним такие же шинные наплечники с наручами, а также чешуйчатые юбки. Катафрактам же и палатинам еще и шинные поножи, а также новые шлемы по типу того, что был сделан для меня.

– Большой объем работы, – чуть подумав произнес Клавдий. – Но решаемо.

– Остальным комитатам нужно кольчуги заменить на чешую.

– А вот это уже серьезно.

– И чешую всем делать как у моей супруги.

Ярослав применил в доспехе Пелагеи технологию одной из разновидностей римской чешуи, при которой чешуйки вплетались в кольчужное основание. Но не дополнительно, а выступая частью такого плетения. Что позволяло делать чешую очень гибкой и самой легкой из возможных. Да, клепано-пришивная версия чешуи, конечно, держала удар лучше. Но такая римская чешуя, за которую ратовал Ярослав, давала достаточно верную защиту от стрел. Куда лучше кольчуги, особенно в сочетании со стеганым халатом. В остальном же оставаясь на уровне добротной кольчуги. Чего в целом хватало для комитатов.

Клавдий, осознав объем работы, покачал головой. Но промолчал. Ярослав же продолжил.