Никогда не говори «навсегда» - Тронина Татьяна Михайловна - Страница 25

— Ну и что? — с недоумением спросила Фаина. — Пусть себе фиксирует…

— Нет, вы не понимаете! — трагическим шепотом произнесла Зоя. — Когда это продолжается изо дня в день, неделя за неделей…

— Было бы хуже, если бы Личутин стал звонить тебе в дверь, — перебила ее Катя. — А так…

— М-да, неприятно… — задумалась Фаина. — Это напоминает китайскую пытку, когда на голову осужденного по капле начинают лить воду. Одна капелька, другая… Сначала не чувствуешь особого дискомфорта, а потом постепенно сходишь с ума.

— Да чего ему надо от тебя, этому Личутину?! — с досадой воскликнула Катя. — Неужели он не понимает, что ты никогда к нему не вернешься?

— Все он понимает! — раздраженно произнесла Зоя. — Он просто хочет отравить мне жизнь.

— Тогда в милицию на него надо заявить, — предложила Катя.

— По-моему, милиция такими вещами не занимается, — нахмурилась Фаина. — Вот если бы он угрожал тебе — тогда другое дело. А так просто набирает твой номер, и все… Не придерешься.

— В издательстве говорят, что мои рисунки приняли какой-то мистический оттенок, — призналась Зоя. — Совсем мне не свойственный… Я сейчас иллюстрирую сказки, а у меня вместо сказок получаются ужастики в духе Стивена Кинга. Это все из-за Личутина… А вдруг он сошел с ума?

— Может быть… — мрачно пробормотала Катя. Она продолжала думать о Нелли.

— А вдруг в один прекрасный день он придет с намерением… убить меня? — округлила Зоя глаза. Ее золотистые волосы топорщились во все стороны, словно нимб.

— Зойка, перестань… — поморщилась Фаина. — Твой бывший муж — трус, на убийство он не способен. Его стиль — мелкие пакости. И тебе, Катюша, тоже не стоит беспокоиться — Нелли вряд ли способна причинить тебе вред. Все слова, слова, слова… Слишком много слов и мало любви. Впрочем, это и ко мне относится тоже.

— Будьте добры — позовите, пожалуйста, Кирилла! — с максимальной вежливостью пролепетала в трубку Поля. Она волновалась и грызла кончик своей косы.

— Минутку, — сухо ответил ей женский голос.

— Але… — через некоторое время отозвался Кирилл Пасечников. — Але!

— Кирилл, это я… — заговорила наконец Поля. — Послушай, Кирилл, нам надо поговорить!

— О чем? — хмуро спросил тот. — Только не тяни, Караваева, — у меня времени нет.

— Понимаешь, я еще перед Новым годом собиралась тебе сказать, но не получилось… а потом Настя Селина все время рядом вертелась… — торопливо забормотала Поля.

— При чем тут Селина? — строго спросил Кирилл.

— Да, я согласна — Селина тут совсем ни при чем… Но, в общем… Пасечников, мне очень важно знать, как ты ко мне относишься? — выпалила Поля решительно.

Кирилл замолчал.

Поля слышала только его сопение. Сердце у нее билось быстро-быстро, как будто она только что пробежала стометровку. Не так давно коварная Настя Селина заявила, что Кирилл назвал ее, Полю, выдрой с хвостом, но это, наверное, интриги и вранье, а на самом деле все на так…

— Я никак к тебе не отношусь, — вдруг с какой-то злостью отчеканил Кирилл. — Обещала со мной в «Капитан Джек» сходить и кинула… Вообще ты, Караваева, и на девушку-то не похожа… ошибка природы какая-то.

— Что? — с удивлением спросила Поля.

— Что слышала. Ты на себя посмотри… Одеваться не умеешь, на голове коса… Нет, бывают разные косы, но у тебя, Караваева, не коса, а недоразумение. Ты в каком веке живешь, в девятнадцатом? Попросила бы у мамаши денег на приличный салон, ну, типа на парикмахерскую… Селина и то лучше выглядит!

И Кирилл замолчал, тяжело дыша. Он словно ожидал какого-то ответа, но Поля ничего ему не сказала.

Она была ошеломлена. Еще несколько мгновений она слушала пыхтение Пасечникова, а потом тихо положила трубку на рычаг.

Потом Поля подошла к зеркалу в своей комнате, взялась одной рукой за косу. «И цвет какой-то рыжий, неприятный…» — убито подумала она. Потом взяла ножницы, которыми обычно резала бумагу, и принялась методично пилить ими косу. Ножницы были тупыми, скользили по волосам. Но наконец кое-как Поля справилась. Отшвырнула от себя отрезанные волосы.

Из зеркала на нее смотрела худенькая девушка с неровно обкромсанными рыжими прядями, уныло висевшими вдоль лица. «Ошибка природы…» — пробормотала Поля и упала в крутящееся кресло. Ей хотелось плакать, но плакать она не могла.

Без косы стало гораздо хуже, чем с косой. Можно было, конечно, взять у предков денег и пойти в салон, как советовал мудрый Пасечников… «А толку? — вяло подумала она. — Все равно я — ошибка природы. Выдра… без хвоста».

Предки все последнее время ругались. Нет, не так — ругалась мама. И дядя Герман тоже. А папа даже голоса не повышал. Он очень спокойно и вежливо объяснил, что любит другую женщину и собирается уйти к ней. Но сам чего-то не уходил.

Мама и дядя Герман звонили той, «другой» женщине и проклинали ее. Вроде того, что она разлучница, совести у нее нет, и все такое… Дядя Герман раньше был очень почтителен с папой, а теперь словно с цепи сорвался.

«Счастья нет… — равнодушно подумала Поля. — Я такая же, как мама, меня никто не любит». Она невольно вспомнила ту страшную ночь, с которой все в их семье стало рушиться. «Как некрасиво мама тогда вела себя… Кричала, головой об стены билась. Нет, женщина должна сдерживаться, должна держать себя в руках…» — И Поля, закрыв глаза, завертелась еще быстрее в кресле.

— Поля!

— Что? — Она от неожиданности вздрогнула.

Нелли с изумлением и ужасом разглядывала свою дочь.

— Господи, Поля, что с тобой? Где твои волосы?

— Вон там… — Поля равнодушно протянула руку в ту сторону, где лежала на полу ее коса.

— Зачем ты это сделала? — с отчаянием спросила Нелли. — И как неаккуратно… Поля, тебе не идут короткие волосы!

— Я знаю.

Нелли едва не заплакала.

В этот момент в дверь позвонили.

— Наверное, Герман пришел… — подумала вслух Нелли и бросилась в коридор.

Это в самом деле был ее двоюродный брат. Герман весной выглядел еще более скверно, чем обычно. У него опять болел желудок, но ложиться в больницу он категорически не хотел.

— Как ты? — глухо спросил он, вешая потертый черный плащ на крючок. — Этого… нет?

— Алексей на работе. Дома только мы с Полей, — сообщила Нелли, обнимая брата. — Герочка, милый, я так больше не могу…

И она наконец заплакала.

— Сволочь… Скотина… — сквозь зубы пробормотал Герман, гладя Нелли по спине. — Убить его мало. Его и сучку его… Слушай, я тут узнал кое-что.

— О чем ты? — Нелли отстранилась, вытерла слезы.

— На них можно порчу наслать. На обоих. Болезни всякие и несчастья… Не так уж и дорого, между прочим. Есть адрес одной известной целительницы.

— Целительницы? — с недоумением переспросила Нелли.

— Ну да, она лечит народными средствами и заговорами, избавляет от венца безбрачия, снимает порчу, наводит ее… ну, и все такое прочее. Да, еще возвращает мужей со стопроцентной гарантией. Но нам это не нужно…

— Герман, я в это не верю! — с трудом улыбнулась Нелли. — Но все равно спасибо тебе. Если бы не ты…

— Как Поля?

— Поля? — Нелли страдальчески нахмурилась. — Твоя Поля отколола сейчас номер… Она волосы свои отрезала!

— Что? — Герман бросился в комнату племянницы.

Поля продолжала вертеться в кресле, закрыв глаза.

— Поля! — ошеломленно воскликнул Герман. — Что ты с собой сделала!

Поля ничего не ответила. Она ощущала странное безразличие, почти граничившее с радостью.

— Отстаньте от меня… — холодно произнесла она.

Герман переглянулся с Нелли.

— Совсем от рук отбилась! — плачущим голосом пожаловалась Нелли. — Мало мне одного, так теперь еще и Поля…

— Не кричи на нее, — строго произнес брат. — Она не виновата. Это папаша ее довел…

«Папа тут ни при чем», — хотела возразить Поля, но промолчала почему-то. И тут хлопнула входная дверь — пришел отец.

Нелли покраснела, а Герман побледнел еще больше, когда они увидели Алексея.