Крах иллюзий. Каждому своё. Книги первая и вторая - Тармашев Сергей - Страница 41

Основной выход из бункера завалило обрушившимся домом, это было ясно сразу, отец часто говорил, что в случае глобальной катастрофы такое наверняка произойдёт. Поэтому у бункера имелся аварийный выход, выводящий на территорию приусадебного участка. Там, наверху, он был стилизован под небольшую клумбу и располагался достаточно далеко от дома. На всякий случай крышка наружного люка была совмещена с домкратом, чтобы её можно было поднять, даже если сверху упадёт дерево, лес-то рядом.

Отец оказался прав в обоих случаях. Дом разнесло вдребезги, основной выход был погребён под развалинами, ограду приусадебного участка снесло подчистую, сам участок оказался завален изломанными деревьями. Поднять крышку внешнего люка благодаря домкрату оказалось не так сложно, а вот сдвинуть вбок, чтобы открыть клапан перископа, получилось не сразу. Крышку придавило сразу несколькими рухнувшими деревьями, домкрат работал на подъём хорошо, а вот вбок сдвигал плохо, и облачённой в неудобный скафандр Ингеборге пришлось провозиться с этим почти час.

– Ты собралась на поверхность? – ужаснулись подруги, увидев, как она достает из специального шкафа скафандр радиационной защиты.

– Нет, на улицу я не полезу, – Ингеборга привычно надевала снаряжение. – Страшно. Вдруг там что-нибудь взорвётся прямо у меня над головой! Я распечатаю аварийный выход, выдвину перископ, измерительный блок с датчиками и внешнюю антенну для передатчика. Выходить не буду.

– А радиация не начнёт поступать сюда через открытый люк? – испугалась Кристина.

– Люк двойной, – объяснила Ингеборга. – Там устроен небольшой шлюз. Сначала я выйду в тамбур, потом открою внутренний люк в шахту. Зайду туда, закроюсь. Потом поднимусь по лестнице где-то до середины, там средний люк. Открою, выйду, закроюсь. Дальше уже внешний люк. Его предстоит отодвинуть совсем чуть-чуть. Он по размерам больше, чем входная шахта, потому что закрывает не только вход, но и перископный клапан. Там же, рядом с клапаном, сложена антенна и измерительный блок. Антенна выдвигается руками, измерительный блок просто выкладывается рядом с люком на поверхность, он соединен с бункером толстым экранированным кабелем. В общем, внешняя крышка не будет открыта, а только немного сдвинется, прямого доступа в шахту не появится. Если герметичность всё же окажется неполной, то дальше среднего люка отравляющие вещества не проникнут. За внутренним люком есть ванны с растворами для дегазации и дезактивации скафандров, так что в тамбур я вернусь уже чистая.

Подробное объяснение успокоило подруг, и Ингеборга расконсервировала аварийный тамбур. С первого взгляда стало ясно, что отец обслуживал его незадолго до гибели, и всё оборудование находится в идеальном состоянии. Она без труда провела все необходимые манипуляции, повозиться пришлось только с внешней крышкой, придавленной расколотыми деревьями. В конце концов ей удалось освободить крышку, и она даже решилась распахнуть люк. Крышка начала послушно подниматься, Ингеборга увидела открывающийся взору непроглядный мрак, встроенный в скафандр счётчик Гейгера зашёлся в панической трели, и инстинкт самосохранения возобладал. На улице огромная радиация, и если сейчас где-нибудь в небе произойдёт ядерный взрыв, она мгновенно сожжёт себе сетчатку. Девушка прекратила открытие люка, и, опустив голову как можно ниже, достала из небольшой ниши измерительный блок. Она торопливо выложила его на поверхность, запихнув под какой-то крупный древесный обломок. Так надёжнее, хотя бы ураганом не должно сдуть, отец говорил, что после ядерных взрывов сорванные со своих мест огромные объёмы воздушных масс будут хаотично возвращаться обратно, и ураганные ветра будут возникать часто…

Выдвигать антенну пришлось немного дольше, зато с перископом возиться не потребовалось. Сместившаяся в сторону внешняя крышка обнажила резину перископного клапана, и он оказался исправен. Значит, перископ выдвинется без проблем. Ингеборга торопливо опустила внешнюю крышку, запирая выходную шахту, и спустилась вниз, стараясь унять разбушевавшееся волнение. Всё получилось, словно во время привычной детской игры, только на улице темно, а так никакой разницы. Ничего не взорвалось, она не пострадала, всё хорошо. Осталось лишь отмыть скафандр, но это несложно, на поверхности побывала лишь правая рука, да и то на пару секунд, сильно загрязниться он не успел. Для надёжности она очистила снаряжение со всей тщательностью, после чего вернулась в бункер.

– Почему так долго?! – обе подруги встретили её у запирающего аварийный тамбур люка. – Тебя не было почти час! Мы думали, что-то случилось!

– Внешнюю крышку придавило рухнувшими деревьями, – Ингеборга достала счётчик Гейгера и ещё раз проверила чистоту скафандра. – Долго освобождала, домкрат вбок плохо двигает.

– Что там, наверху? – встрепенулась Светлана. – Ты видела кого-нибудь?

– Я не рискнула открыть люк, – Ингеборга убрала скафандр в шкаф. – Приоткрыла чуть-чуть, но там кромешная тьма, всё завалено разломанным лесом, и счётчик Гейгера зашкаливает. Но теперь у нас есть радиосвязь, измерительные приборы и перископ. Сейчас попробуем вызвать помощь!

Но докричаться до кого-либо так и не удалось. В эфире, кроме ужасающего шума помех, не было ничего, и за минувшие сутки ничего не изменилось. Приборная панель заработала, и её показания только подтвердили самые худшие опасения. Уровень радиации на улице был запредельный, даже в противорадиационном скафандре и под антирадом человек будет накапливать дозу радиоактивного заражения с угрожающей скоростью. Температура упала до плюс четырёх, гелиограф констатировал сильную запылённость атмосферы, которая продолжала расти, каждые полчаса на поверхности вспыхивали штормовые ветра, начинающиеся и прекращающиеся неожиданно и едва ли не мгновенно, дважды шёл дождь, и в этот момент уровень радиации зашкаливал до леденящих душу значений.

Утром Ингеборга выдвинула перископ и попыталась осмотреться. Запылённость воздуха бросалась в глаза сразу, горизонта видно не было, но окружающая местность ещё просматривалась. Со стороны Нижнего Новгорода наблюдалось громадное серо-чёрное облако пыли, взметнувшееся непроницаемой стеной от земли до неба, от дома не осталось даже стен, всё смело многочисленными взрывами, лес превратился в россыпь обугленных искорёженных разломанных пней, всюду валялись выдранные из земли обожжённые корневища и древесные обломки. Выше полутора метров над землёй перископ не поднимался, но даже этой высоты хватало, чтобы рассмотреть дачный посёлок. О том, что он здесь был, не говорило ничего. Кругом обломки леса, кое-где из-под них видны части раздробленных фундаментов, и всё. Нет даже разбитых электромобилей, видимо, всё унесло ударными волнами… Кругом пустота и разруха, постепенно тонущая в сгущающейся пылевой завесе.

Чтобы не пропустить появления спасателей, было решено опускать перископ только во время урагана, чтобы не повредить оптику. В остальное время его труба была выдвинута, и Ингеборга подходила к его окулярам каждый час, когда уставала сидеть за радиопередатчиком, тщетно вызывая помощь. Оптика перископа была совмещена с видеокамерой, её изображение можно было вывести на видеопанель, и когда Ингеборга производила осмотр окрестностей, Светлана с Кристиной видели то, что видела она. С одной стороны, это всё упрощало. С другой – усиливало уныние. Поэтому сейчас Ингеборга решила отправить к перископу Светлану, пусть займёт себя наблюдением. Ничего наверху она не увидит, но хоть не будет просто сидеть на одном месте, исполненная ужаса.

– Тумблер не нажимается! – торопливо подошедшая к перископу Светлана нервно давила на рычажок экранированного тумблера.

– Не ломай, – мягко ответила Ингеборга, стараясь не пугать подругу ещё сильнее. – Включается в другую сторону. Молодец! Камера включилась! Берись за рукояти, смотри в окуляр и медленно проворачивайся вокруг своей оси. Как почувствуешь, что дальше не идёт, значит, ты достигла ограничителя. Поворачивайся в другую сторону.

Подруга послушно выполняла указания, и по экрану поползла знакомая картина засыпанных пылью лесных обломков. Нервозность Светланы снизилась, и она внимательно оглядывала окрестности, всматриваясь в каждый кусок бетона, сохранившийся на месте дачного посёлка.