Гречишный мёд (СИ) - Гринвэлл Ольга - Страница 22

Как не вовремя. Виктор Игнатьевич недовольно поморщился. Он стоял в дверях, слегка возбужденный от предстоящего романтического приключения, когда по селекторной связи ему сообщили, что его сын Игорь направляется в его резиденцию. Мужчина посмотрел на часы и нахмурился. Разговор с отпрыском предстоял нелегкий и был рассчитан не на пятнадцать минут.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Марина, эта красавица с роскошными волосами и глазами цвета средиземного моря, будет ждать его. Нет, он не может позволить ей разочароваться. Он — человек слова. Кроме того ему нужна именно она — неизвестная девушка из народных масс. Молодая и ещё не избалованная деньгами.

 К своим сорока пяти годам Виктор уже успел вступить в брак три раза и каждый раз с облегчением вздыхал, избавляясь от этих обременительных уз.

Все его жены принадлежали к его кругу — дочери известных олигархов — избалованные хитрые сучки, на каждую из которых при разводе он потратил приличную часть своего состояния. Виктор был благодарен судьбе, что только одна из них наделила его наследником, который рос таким же непутёвым, как и его мать.

Скулы мужчины напряглись при воспоминании о единственной женщине, которую он любил и которая так и не разделила его чувств. Что ж, она поплатилась за это.

Виктор изменился с тех пор, научился обращаться с женщинами так, как им это нравилось. Мужчина был уверен, что с Мариной, которая напоминала ему первую любовь, добьётся успеха.

Нет, он не заставит ее ждать. А вот Игорю придётся быть более терпеливым.

Александра Петровна вышла из своей комнаты и подошла к правому углу, где на полочке стояли иконы. Каждое утро она начинала с молитвы. Обычно просыпалась ни свет ни заря, но сегодня встала поздно. За окном уже было светло. За ночь намело огромный сугробы. Значит, опять не сможет сходить в посёлок.

Она встала на колени и принялась молиться. Сначала прочитала «Отче Наш», затем молитву Богородице, Всем Святым… Подняла голову на звук распахнувшейся двери. Внучка. Та кивнула ей, не желая мешать утреннему ритуалу. Александра Петровна поднялась с колен.

— Доброе утро, Улечка, — последовала за внучкой, — была на охоте?

Заметила, что девчонка смутилась.

— Мм, нет... просто прогуливалась.

— Что-то ты рано, — пожилая женщина с сомнением покачала головой.

— Ой, бабуль, снег такой пушистый, белый, вот мы и решили с Весной прогуляться.

— Это правда? — старушка наклонилась к собаке, глядя ей прямо в глаза, и та, виновато опустив морду и прижав уши, отвернулась. Нахмурилась. — Ульяна, ты же знаешь, что меня сложно обмануть. — Внучка упрямо молчала, пряча за спину руки. — Я не хочу читать тебе лекции, Улечка. Ты вольна поступать как знаешь. Я понимаю, что у тебя такой возраст, когда тебе хочется внимания мальчиков...

Девушка нетерпеливо перебила Александру Петровну.

— Нет, бабуль, это не то, что ты думаешь, поверь мне!

В ответ она ничего не ответила, только грустно улыбнулась и похлопала внучку по плечу.

— Ну хорошо, я надеюсь, что ты не натворишь глупостей.

Ульяна яростно замотала головой. Женщина вздохнула. Почему же тогда внучка краснеет и еле сдерживает слезы? Почему прячет руки за спиной? Что скрывает?

Я налила воду в ванну. Мне просто необходимо отмокнуть, полежать, расслабиться в тёплой воде. Главное — не заснуть. Я была рада, что сегодня воскресенье и мне не надо идти в школу. А завтра опять скажусь больной и вместо школы буду ухаживать за раненным.

Я всю ночь не сомкнула глаз, и сейчас ужасно хотела спать. Глаза болели, казалось, что под веки насыпали песок. Вода расслабила мои нещадно болевшие мышцы. Я уговаривала себя не жаловаться и не жалеть себя, ведь незнакомцу намного хуже и тяжелее. Вполне вероятно, что когда навещу его в следующий раз, его уже не будет в живых.

После ванны я прошла в свою комнату и, как была в длинном махровом халате, завалилась на постель и тут же отключилась, забыв прикрыться одеялом.

Мне снился странный сон.

Передо мной мужчина, и я знаю, что он обнажён, но не вижу его интимных мест. У него красивые мускулистые плечи, рельефные мышцы на руках и животе. Мы стоим напротив друг друга и, он, не отрываясь, смотрит на меня. Губы его приближаются к моим, будто он хочет поцеловать, и я ощущаю, как мое сердце бьется часто-часто. Но он только шепчет: «Ульяна, Ульяна...»

Я открыла глаза и увидела лицо бабушки, нависшей надо мной.

— Ульяна, уже день, а ты спишь, соня. Не приболела ли?

В панике я вскочила. Господи, как долго я спала? Что если моему «пациенту» плохо?

— Ты куда?

Баба Шура сверлила меня взглядом. Ох, как же я не любила врать!

— Ээ, мне надо к дяде Андрею. У нас сегодня занятия.

И уже была в кухне — доставала из шкафчика необходимые лекарства.

Макс долго не мог понять, где находится. Последнее, что он видел перед тем как погрузиться в темноту — это окровавленную рожу мерзавца, которого по ошибке не прикончил сразу. Хотел повернуть голову и оглядеться, но резкая боль пронзила тело, вырвав из горла подобие стона. Значит, он не умер, если все ещё что-то чувствует.

И тотчас же воспоминания, словно волны океана, одно за другим начали заполнять сознание. Ванька! Ванюха! Ванно! Друг... Его больше нет. Максу хотелось плакать, рыдать навзрыд и кататься по земле, как дикий зверь, но он не мог. Малейшее движение вызывало неимоверную боль, расходившуюся от сердца до кончиков пальцев на ногах. Почувствовал, как жар охватывает все тело. Неужели ему придётся умереть, не отомстив за друга?

Макс уставился в серый дощатый потолок, с которого свисали какие-то провода, лошадиная упряжь, хомуты. Где он, черт побери, и как здесь очутился?

Тень упала ему на лицо, и парень попытался сфокусировать взгляд. Кто-то стоял в его ногах.

— Ты кто? — наверное, даже не прошептал, а прошевелил губами.

Тень двинулась ближе, превратившись в человеческий силуэт. Может, это смерть за ним пришла? Макс напряг зрение в безуспешной попытке увидеть спрятанную за спиной пришельца косу.

— Молчи... — сказал силуэт.

Голос был женский и очень нежный. Такой, от которого хотелось улыбаться. Макс прикрыл глаза — если уж смерть, то хоть не видеть ее. Гораздо приятнее просто слушать. В тот же миг вспышками стали всплывать картины:  женское лицо, внимательно разглядывавшее его. И ещё — в руке ее нож, и она вонзает его в самое сердце, проворачивая со всей силы. Макс вспомнил, что сам приказал ей резать. Зачем? Больше он ничего не помнил. Только дикую боль и темноту.

Макс вновь открыл глаза, с тревогой наблюдая за теперь уже двигавшимся силуэтом. Да, это была та самая женщина.

Она откинула одеяло и склонилась над ним. Теперь Максим мог видеть ее лицо совсем близко. Не, не женщина — девчонка, совсем юная. И красивая... Макс невольно сглотнул и тут же поморщился от боли. Он лежит при смерти, а думает о бабах... Идиот.

Что-то влажное прошлось по груди, вызвав боль, но в тоже время и облегчение. Парень слышал, как девушка бормочет что-то, шепчет, гладя его по груди. Неожиданно ему стало намного легче дышать. Девушка взяла его руки в свои. Странно, почему Макс не может заставить себя пошевелить пальцами? Он внимательно продолжал следить за этой странной девицей. Она продолжала гладить его руки, приговаривая что-то вполголоса, то повышая тональность, то понижая.

Макс вдруг почувствовал какое-то умиротворение — стало легко на душе, жар начал спадать, и в груди возникло странное чувство невесомости. Смежил веки. Последнее, что почувствовал — это что-то тёплое и мягкое около себя. Слабо улыбнулся, проваливаясь в зыбкий туман.

Рая только закончила прибирать дом, вытряхнула из пылесоса пыль, которой на этот раз было необычно много — в связи с последними событиями у неё совершенно не было времени на уборку. Да и настроения тоже. По посёлку теперь постоянно ходили полицейские, расспрашивали местных жителей о подозрительных личностях, искали кого-то. За последние три дня Рая и сама подверглась бесчисленным допросам. Девушке уже казалось, что она вот-вот сойдёт с ума. Ночами она не могла спать — плакала в подушку и, едва закрыв глаза, видела мертвые тела своей лучшей подруги и ее жениха. И Макс. Макс исчез. Словно сгинул. Как найти его в тайге, да ещё в такую непогоду?