Гречишный мёд (СИ) - Гринвэлл Ольга - Страница 25

Алла Дмитриевна поднялась с кровати и, испуганно оглядываясь на подругу, последовала за Раисой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я сидела на куче сена в изголовье лежака и не могла оторвать взгляда от лежавшего передо мной мужчины. Молодого мужчины. За прошедшие четыре дня я так и не успела как следует разглядеть его, столько навалилось забот. Отмечала, что у него длинные ресницы,  красивое натренированное тело, накаченные бицепсы. Теперь же он крепко спал, а у меня было навалом времени. Бабе Шуре сказала, что пошла на охоту, взяла Весну, а сама побежала к сараю.

Здесь все теперь было по-другому. Мне пришлось заделать все щели старыми тряпками, где-то отыскала старый газовый обогреватель. С ним пришлось немного повозиться — никак не хотел работать. Я растапливала снег в кастрюльке на керосиновой плите, кипятила и затем наливала горячую воду в пластиковые бутылки, чтобы обложить ими раненого. В помещении уже не было такого лютого холода.

Вот и сейчас мой подопечный крепко спал, укрытый толстым ватным одеялом. Я же сидела, любуясь правильными чертами его лица, слегка подрагивавшими пушистыми ресницами, выразительной формы бровями. Даже слегка отросшая темная щетина нисколько не портила его, а, скорее, придавала мужественный вид. Если бы я не боялась разбудить его, то и одеяло бы откинула. У парня такое великолепное сложение, что я еле сдерживалась, чтобы не провести рукой вниз от самой груди.

Я почувствовала дрожь в кончиках пальцев, а затем захватившую все тело. Господи, ну о чем я думаю? Видать, жизнь далеко от людей в тайге и чтение на ночь романтических историй наложили на меня какую-то порочную печать. Глядя на этого изможденного молодого человека, я ловила себя на глупых и запретных мыслях, от которых нещадно горели щеки и щекотали живот бабочки.

— Ульяна! Ульяна! — услышала я вдруг издали.

Вскочила, накидывая на себя телогрейку. Схватив прислонённое к стене ружьё, выскочила на улицу. Бабушка звала меня, значит, у неё какое-то срочное дело. Обычно она меня не беспокоила по пустякам. Ещё раз мысленно поблагодарив Ольгу за снегоступы, я бросилась к дому. Около крыльца стоял снегоход — значит, к нам кто-то пожаловал.

Войдя в дом, я обнаружила за обеденным столом гостей. Две женщины. Они обернулись на звук моих шагов, и я узнала одну. Девушка, которая недавно приходила ко мне со своей подругой. Той, которой на этом свете больше нет.

— Здравствуй, Ульяна, — сказала Раиса — я вспомнила ее имя — и вскочила со стула. — Эта женщина хочет узнать про своего сына. Он пропал несколько дней назад. Ты можешь… ну, рассказать что-то о нем?

Встретилась с глазами гостьи. Ее голова была покрыта чёрным платком — видно было, что она потеряла надежду найти своего сына и раздавлена горем.

Я только хотела попросить Раю выйти из комнаты и оставить нас одних, как у меня в голове раздался странный шум, который неумолимо приближался как скорый поезд. Схватившись за голову, закрыла глаза.

Алла Дмитриевна слегка нервничала и, стараясь скрыть это, оглядывала дом. Надо же, она не ожидала, что ещё существуют в современном мире такие настоящие рубленные дома и старинная утварь. Настоящая изба бабы Яги. Женщина тут же смущённо поправила себя — Александра Петровна хоть и была старушенцией, но никак не напоминала страшную каргу из детских сказок. Она гостеприимно предложила гостьям чай с вареньем из княженики и они не смогли отказаться от этого редкого угощения.

— Вам травку какую или настойку? Моя внучка все это хранит в отдельном месте. Или какая другая помощь нужна?

— Ну да, — Раиса бросила взгляд на Аллу Дмитриевну. — Вот, женщина хотела бы узнать про своего сына, что с ним…

Старая женщина внимательно посмотрела в глаза матери Максима, словно сканируя, и кивнула.

— Это тоже Ульяна скажет. Только она сможет сказать про него.

Сидевшая напротив женщина нервным движением поправила черный платок, ее губы дрогнули.

— А где она? — спросила Рая.

Александра Петровна вздохнула.

— Пошла на охоту. Сейчас покличу ее.

Она набросила длинный тулуп из овчины и, открыв дверь, вышла на крыльцо.

— Ульяна! Ульяна! — донеслось до сидящих за столом гостей.

Раиса и Алла Дмитриевна переглянулись.

— Я боюсь, — она прижала к сердцу руку. Некоторое время они сидели в молчаливом ожидании, разглядывали подвешенные к потолку сушеные травы. В доме стоял свежий запах, к которому примешивался их тонкий аромат. Кухня, которая, по-видимому, служила и столовой, была достаточно просторной.

Взгляд Аллы Дмитриевны беспокойно шарил по стенам и дверям, словно оттуда вот-вот должно было выскочить какое-то приведение.

Наконец, входная дверь распахнулась, и в дом ввалилась окутанная клубами морозного воздуха девушка. Поставив ружьё в угол, сняла телогрейку и повесила ее на крючок. Разулась, стянула с головы шерстяной платок.

Алла Дмитриевна с интересом наблюдала за ней. Хмыкнула про себя — эта худенькая пичужка должна рассказать про ее сына? Наверное, зря она сюда приехала, лучше бы провела время с Ленкой.

Рая вскочила из-за стола, попыталась сказать вошедшей причину их приезда.

Неожиданно разрумянившееся лицо девушки побледнело, большие тёмные, как у оленя, глаза сузились. Она подняла руку вверх, схватилась за голову.

Алле Дмитриевне показалось, что она сейчас упадёт в обморок, но неожиданно она заговорила каким-то глухим голосом.

— Максим... он идёт по следу... Снег... много снега... он нашёл его. Борьба. Бьет. Выстрел. Ещё один...

Девушка замолчала, пустыми глазами глядя в пространство перед собой. Рая охнула и присела на стул. Вошла Александра Петровна и, взяв ту за плечи, подтолкнула к выходу.

— Иди, иди, оставь их одних. Здесь много личного.

— А дальше, дальше? — Алла Дмитриевна стиснула на груди руки.

Ульяна неожиданно улыбнулась, все также глядя вникуда.

— Спит... ему хорошо...

— Умер... — прошептала Алла Дмитриевна. — Боженьки ты мой!

— Спит, ему тепло и уютно. Пламя свечи. Совсем рядом. Живой.

Женщина упала на колени, обхватила ноги Ульяны обеими руками.

— Жив? Жив! Мой малыш...

— Он едет... большой город... чёрный человек, деньги, Лора! Лора!

Девушка сморщилась, обхватила себя руками, будто внезапно подул холодный ветер.

— Беги, беги, малыш! Прячься!

Алла Дмитриевна в ужасе глядела на Ульяну. Женщине хотелось заткнуть уши, только бы не слышать все это. Мучительные воспоминания теперь перемешались с событиями, о которых она не имела понятия.

— Не бей, не бей меня, прошу... Я останусь с тобой...

Девушка вдруг закричала и рухнула на пол.

— Что? Что с ней? — Алла Дмитриевна подползла на коленях к лежавшей без чувств Ульяне, обернулась к вошедшей Александре Петровне.

— Она скоро придёт в себя. Слишком много тёмного.

— Ее же надо перенести куда-нибудь на диван.

Женщина склонилась над Ульяной, всматривалась в ее лицо. Минуту назад искаженное от страха, теперь оно было умиротворенным. Казалось, все произошедшее было каким-то сном. Алла Дмитриевна даже ущипнула себя.

Тёмные ресницы дрогнули, с губ Ульяны слетел слабый вздох. Алла Дмитриевна взяла ее руку в свою, улыбаясь. Глаза девушки распахнулись. С минуту она смотрела на женщину бездонными, как ночь, глазами. Стояла такая тишина, что слышно было тиканье часов в соседней комнате.

— Вы ему не мать...

Глаза ее вновь закрылись, и она уже не увидела, как Алла Дмитриевна всхлипнула, пряча лицо в ладонях.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

За окном было темно. Я села на кровати. Почему я в одежде? Который сейчас час?

Нащупав кнопку, включила ночник и тут же наткнулась на укоризненный взгляд бабушки, сидевшей на стуле напротив.