Первый Зверь (СИ) - Синякова Елена "(Blue_Eyes_Witch)" - Страница 10

Господи, только бы он остановился!

Потому что шансов спастись и выжить после второго раза за один день у меня просто не было!..

Нет, он не успокаивался.

Его огонь и жажда тела становились с каждой секундой только сильнее и жарче, когда он сжимал меня в своих ручищах до боли и хруста, упиваясь собственной страстью, словно дорогим вином, что кружила голову после десятилетий, наполненных всего лишь водой.

В какой-то момент страх стал просто невыносимым!

Я больше не могла сдерживаться, сжавшись в комок и задрожав так сильно, что новая алая кровь вытекла из бедер, впитываясь в тонкую сорочку, от аромата которой тело монстра надо мной задрожало и покрылось капельками пота, что я ощутила собственной кожей.

Он оторвался от меня с силой.

Словно чья-то невидимая рука тянула его за волосы на затылке, заставляя оставить меня в покое. Хотя бы сейчас. Пока рана была живой и пульсирующей.

Словно в пьяном угаре он отшатнулся, тяжело опираясь руками о край ушата и закрывая плотно глаза, пока его тело содрогалось и дрожало.

Я видела, что он боролся с собой. Своим звериным желанием плоти и крови. Желанием страсти и смерти, что шли рука об руку, ведомые полным солнечным затмением в его глазах.

— Это для тебя. Я вернусь на рассвете.

Я не могла поверить в то, что он смог уйти.

Оставил меня полуобнаженную, мокрую от холодного пота в клубах пара.

Но даже когда хлипкая дверь со шлепком закрылась, я не могла себе позволить пошевелиться или начать дышать полной грудью. Мне все еще казалось, что он ворвется в своей жажде и ярости, чтобы забрать мою жизнь своим несдержанным мощным телом, которое всегда было возбуждено и готово.

Не знаю, сколько я еще лежала, прислушиваясь к звукам спящего в ночи леса, пытаясь услышать грохот и его крик, пока не позволила себе повернуться осторожно на бок, а затем попытаться встать, что получилось не сразу.

В ушате все еще дымилась теплая вода, и плавали веточки той же травы, которая стала моим спасением от боли.

Я не представляла сколько у меня есть времени до рассвета, неловко спуская с плеч разорванное платье и с трудом забираясь в блаженную воду, чтобы смыть остатки крови.

Вода была непозволительным блаженством. Маленьким раем в этом огненном аду, где мне предстояло жить до тех пор, пока я не сбегу и не отомщу ему за всё.

Лишь только эта мысль грела мою раздавленную грузом потерь душу.

Только она давала силы, которых, казалось бы, уже не было.

С глухим стоном я вылезла мокрая, но не сломленная окончательно, чтобы снова надеть на израненное тело грязную кровавую одежду, возвращаясь на лежанку, когда заметила на полу одеяло из лоскутов разной ткани, небольшую, явно знавшую виды шкуру и даже подушку, в первую секунду даже смутившись.

А еще на печи красовались теперь две деревянные тарелки, один стакан, одна ложка и нож.

Совсем небольшой. Он поместился у меня на ладони вместе с зашарканной рукояткой, когда я взяла его в руки, тяжело сглотнув оттого, какая шальная и безумная мысль промелькнула в моей голове и для каких целей я спрятала его в складках платья, боясь, что монстр может появиться в любую секунду.

Неужели это все принес он?..

Я не притронулась ни к чему даже пальцем, кроме подушки, прошипев себе под нос:

— Интересно, скольких людей ты убил, чтобы раздобыть все это?

Гордая, хоть и раздавленная я легла на пустые грубые доски, скручивая мокрые волосы, с которых капала вода, прижимая подушку и нож, который спрятала под ней, демонстративно отворачиваясь спиной к двери, и точно зная, что скоро он вернется.

Я думала, что услышу, когда он вернется.

Но сон, одолевший меня, был настолько липкий и тяжелый, что я не смогла открыть глаз, даже когда услышала, что больше не одна в доме.

Мысли о том, что это может быть спаситель из людей, даже не было, потому что я сразу уловила запах тела монстра.

Он пах по-особенному.

Не так, как люди.

Лесом, силой, пеплом, отголосками крови.

Он не трогал меня и снова что-то делал у печи, чтобы огонь не потухал и тепло в доме сохранялось постоянно, а еще выносил ушат, не стремясь подойти ко мне и потревожить хоть и крепкий, но неспокойный сон.

Меня не интересовало, что именно он делал и для чего, теперь моя душа была спокойна тем, что прямо под ухом через подушку лежал мой маленький острый шанс на спасение! Я даже не вздрогнула, когда вдруг ощутила его ладони на своем лице и почувствовала, как он выдохнул так, словно был взволнован:

— Рада…

Хотелось поморщиться и зашипеть, что он не смеет называть мое имя вслух, ибо его дали те, кого он зверски убил, но я не смогла. Ни открыть рта, ни даже приподнять тяжелых ресниц, в эту секунду ощущая, что все тело стало словно сотканным из ваты, я не чувствовала ни рук, ни ног — даже своей кусающей боли. Я словно растворялась, не в силах пошевелиться, но при этом чувствуя, словно меня прибивает к полу всей тяжестью мира.

— У тебя жар!

Странно было слышать волнение в этом хриплом низком голосе и ощущать, что его руки обычно такие обжигающе-горячие и тяжелые, сейчас казались прохладными, когда он коснулся моего лица, убирая все еще мокрые пряди волос и поглаживая по полыхающим щекам.

Но мне уже было все равно.

Все что я хотела — это спать. Бесконечно долго. Чтобы позабыть все ужасы этого длинного тяжелого дня, а проснувшись понять, что монстр и его сила были всего лишь страшным сном в полнолуние!

Я проваливалась в бред, словно летела в черной дыре, у которой не было конца и начала.

Иногда было тяжело дышать, и голова кружилась, даже если меня окружала беспросветная темнота, в которой я слышала чьи-то голоса, иногда пытаясь на них ответить.

Я слышала шелест воды, ощущала ее свежесть и мягкое прикосновению ко всему телу, смеясь оттого, что видела маму над собой, даже если ее красивое одухотворенное лицо выглядело таким печальным, когда она пыталась улыбаться мне, протягивая руки, но обращаясь к кому-то за своей спиной:

— Благодарю тебя от всей души, что не отказал и пришел! Я не могу ни спать, ни есть с того дня, как моя Отрада нашла эту проклятую змеюку и чуть не умерла от яда!

— Не плачь, княжна, — ответил маме мужской голос такой теплый и приятный, словно в нем пряталось само солнце.

— Не могу остановиться, — всхлипнула мама, обнимая меня крепко и с каким-то отчаяньем, и я знала, что ее слезы продолжают литься, несмотря на слова этого человека. — Уже столько дней прошло, а дочка так и не встает на ножки! Неужели в ее крови остался яд?

— Нет такого яда, который сможет противостоять моей крови, княжна. Вытри слезы и иди в лес. Собери горстку душистых красных ягод и принеси их мне.

Мама быстро кивнула, передавая меня в руки дядюшки, чью пушистую бороду я так любила, и теперь увидела того человека, с которым разговаривала мама.

Высокого — даже выше дядюшки и отца! — плечистого и большого, только я его не боялась, потому что смотрела в глаза цвета гречишного терпкого меда, в котором играло лучиками солнце, делая его взгляд таким добрым и ласкающим, словно он был кем-то родным.

— Ну-ка, иди ко мне красавица, — мужчина протянул ко мне руки, мягко улыбаясь и даже рассмеявшись, когда я без опаски потянулась к нему, овивая его шею руками и разглядывая наивно в его лицо, которое казалось таким необычным, но приятным. — Смелая девочка, вся в отца, а красоту забрала у матери.

— Ты действительно сможешь помочь, Серый? Все-таки это дочь нашего князя, плохо будет, если что-то пойдет не так, — проговорил дядюшка, в чей бороде еще не было седины, а у глаз милых морщинок.

— Если не веришь сыну Велеса, зачем же тогда позвал меня?

— Верю-верю, только переживаю очень.

— Не переживай. Нет ничего сильнее той крови, что течет в моих жилах и жилах моего брата, — мужчина подмигнул мне, улыбаясь, потому что я смотрела на него заворожено, сама не зная отчего так происходит, и что в его облике кажется мне таким теплым и родным, словно я его всегда знала, но долго не видела.