Психология проклятий (СИ) - Либрем Альма - Страница 41

— Ваша?

— Ну, конечно, — согласно кивнула Котэсса. — Не хочу вставать на пути вашей любви, — она подошла к нему, солнечно улыбнулась и похлопала по плечу. — При таких условиях ей вы ведь тоже не сможете изменять, верно?

Он не успел проронить ни единого слова в свою защиту, потому что Арко просто прошла мимо и направилась к очередному стенду с книгами.

— Подожди! — окликнул её Сагрон, наплевав на то, что в библиотеке принято было сохранять хотя бы относительную тишину. — Тебе не следовало бы так серьёзно воспринимать её слова…

— Да? — удивлённо переспросила девушка. — А мне казалось, что она говорила вполне искренне. Но, так или иначе, это ведь не повлияет на моё решение. Господин доцент, — её светло-карие глаза теперь сверкали отчаянной уверенностью, — я могу казаться вам какой угодно, но одно вы должны понимать максимально точно. Я никогда не позволю никому — будь он проклят или нет, — прикоснуться ко мне без любви. А вашу будущую молодую семью, увы, разрушать не посмею. Мне очень жаль. Надеюсь, это никак не повлияет на моё обучение в НУМе.

Сагрон поперхнулся.

С одной стороны, это могла взыграть в ней ревность — и ему, как мужчине, должно быть лестно. Но… А с другой — ведь он не делал ничего такого, да и Энниз выдумала всё без исключения. Котэсса не казалась той, что пойдёт и будет рыдать в подушку, она скорее походила на девушку, что действительно сделает вид, будто бы ничего не произошло, и продолжит дальше уверенно и быстро шагать по жизненному пути. Но вот Сагрон не сомневался, что и в первом, и во втором случае он окажется именно пострадавшей стороной, а не победителем.

Разумеется, Энниз Фару понятия не имела, какого характера его проклятие. Но она вполне ясно осознавала, что Котэсса ему для чего-то нужна, и старательно это уничтожила. А ещё — она не была из тех, кто столь старательно добивался бы внимания со стороны мужчины, а значит, ей было что-то от него нужно. Знать бы только, что именно…

Он повернулся к Котэссе, намереваясь хотя бы с нею помириться для начала, но девушка уже скрылась где-то между стеллажами, растворилась в узких проходах между сотен и тысяч книг, и догонять её казалось бесполезным. Более того, Сагрон был совершенно уверен, что обыкновенного "я не виноват" девушке будет однозначно мало.

А ещё — что ему срочно нужно потребовать, чтобы бакалаврскую работу она защищала именно под его руководством.

Профессор Куоки рано утром уже был у себя в кабинете. Вообще-то он не был особо утренней пташкой, но сегодняшний день почему-то стал редким исключением из правила.

Сагрон осторожно постучал к нему в дверь, отлично зная, что раз уж мужчина на месте, значит, случилось что-то дома, а он совершенно не в духе. Правда, господин Толин редко пребывал в хорошем расположении духа, но вот портить людям жизнь он намеревался только тогда, когда те нагло вставали у него на пути и пытались прервать замечательный предработный или вовремяработный сон.

По крайней мере, намеренно портить — потому что случайно у него получалось очень часто, очень со многими, да и вообще, невообразимо нагло. Сагрон не сомневался, что существовала по меньшей мере сотня бакалавров и две сотни магистров, что искренне проклинали профессора Куоки за все годы его трудов. Но, к сожалению, он был стойким мужчиной и на такие крики совершенно не вёлся — словно не реагировал на них, закалив свою кожу и магический щит заодно.

— Войдите, — сонно промолвил по ту сторону двери Куоки. — Кто там? Войдите!

Он вновь вернулся к своей странной привычке повторять одни и те же фразы по нескольку раз. Сагрон списывал это на глухоту — сам Толин уже давно слышал только половину того, что ему говорили, а понимал и того меньше, вот и всем пытался повторить два-три раза, дабы уж точно информация добралась до адресата.

Дверь широко распахнулась, не успел Дэрри даже прикоснуться к ней ещё раз. На пороге замер какой-то до ужаса возмущённый мужчина.

— Вы могли бы, — повернулся он к Куоки, — и уделить мне немного больше времени, а не просить войти какого-нибудь… сопляка!

По рокочущим интонациям и поддельной властности жестов Сагрон наконец-то узнал его — Жодор Ольи собственной персоной.

— Идите-идите, — замахал на него руками Куоки. — Я понятия не имею, что с вами делать. У вас жена — высшего класса боевой маг, вот пусть она вам и помогает избавиться от этого предмета. Идите-идите!

— Моя жена тут не поможет, а только усугубит ситуацию! — возмутился Жодор. — Говорю же вам, я…

— Простите, — раздражённо обратился к нему Сагрон, — но вас вполне внятно попросили уйти. Будьте добры, не мешайте господину профессору. У него и без вас полно работы!

Жодор повернулся к Сагрону. Он, казалось, был готов буквально лопнуть от гнева. Обычно мужчина находился в неплохом расположении духа, ну, по крайней мере, сравнительно с остальными представителями такого сложения и характера людей. Но сейчас будто бы пылал гневом и отчаянным раздражением, а от одного только вида Дэрри ему словно хотелось растерзать весь мир на мелкие кусочки и потоптаться по ним, попрыгать, чтобы закрепить свой отвратительнейший эффект.

Он вскинул руку, собираясь что-то пробормотать, а то и проклясть необыкновенно властным тоном, но отчего-то не вышло. От такого наглого жеста немного задрался его камзол, и хвост — точнее, два хвоста, — показались всему честному миру.

Куоки захихикал, потирая свои сухонькие ручонки. Он завертелся на своём кресле, с таким довольным выражением лица изучая следы жодоровых мучений, что Сагрону даже на миг стало того жаль.

Пока он не узнал проклятие.

— М-м-м-м, — протянул довольно он, — как это мило выглядит! Скажите, это крысиные? Или какие?

Хвосты на самом деле были длинными, чешуйчатыми, но совершенно безвредными и довольно гибкими. По крайней мере, так казалось со стороны. Сагрона не устраивали ни хвосты, ни ожоги — он бы с удовольствием обошёлся без всякого рода увечий со стороны проклятия. Но, очевидно, Ольи полагал иначе.

— Не ваше дело! — прошипел он.

— Почему же? — удивился Сагрон, справедливо полагая, что хотя бы один из хвостов был получен именно тогда, когда Хелена застала своего супруга рядом с подругой её дочери, причём винила она в случившемся уж явно не Котэссу. — Как раз очень даже моё. Вы довольно любопытно выглядите, господин Ольи. Мне кажется, всё это следует самым тщательным образом изучить…

— От этого, — прошипел мужчина, — надо просто элементарно избавиться. Изучать ничего не нужно!

— Избавиться? Нет проблем! Скажите, они очень чувствительные? — один из хвостов хлестнул по воздуху, будто бы кнут, но Сагрон, достав платок, чтобы прикрыть пальцы, поймал его за самый кончик и потянул. Жодор вскрикнул. — Как прелестно! Наверное, самым лучшим методом будет рубка. Господин Куоки, — он повернулся к заведующему, — у вас есть ножик? Можно самый обыкновенный. Для резки бумаги, да. Вон тот подойдёт. Справа, на столе… вот этот, да, да, господин Куоки, именно он. Подадите его мне? А, я сам подойду! — Дэрри протиснулся мимо Жодора, ни на миг не отпуская его хвост, взял в руки нож и примерился, собираясь уже прямо сейчас, по живому, резать. — Вот тут вот сделать тоненькую полоску. Или, может быть, чуть повыше? Скажите, господин Ольи, а он сильно кровоточит?

Жодор взвыл.

— Изверги! — возмутился он. — Я отправлюсь на другой факультет и буду искать там нормальных, настоящих волшебников, а не тех, кто будет предлагать мне избавиться от проклятия путём отрезания!

— Простите, — вздохнул Сагрон, — но с проклятиями всё работает иначе. Для начала надо определить причину. А так же обстоятельства — уж поверьте, это отнюдь не помешает. Если отросток не физического происхождения, а магического, вы просто обязаны лечь в нашу лечебницу и позволить нам это отпилить. Мы должны увидеть, насколько проклятие реально изменяет ваше тело, провести дополнительные испытания… Реакция на ожоги, на воду…