Его (не)приличная ведьма (СИ) - Созонова Юлия Валерьевна - Страница 30

Вновь склонившись над телом своей сестры по ковену, я обвела кончиком пальца резко очерченные скулы. И легко, непринужденно выдернула из худой груди тонкий, трехгранный стилет из черного металла, с увенчанной дымчатым ониксом, изогнутой рукоятью. Жалобный стон органа, звонким криком взметнувшийся к потолку, потонул в диком, почти беззвучном крике. Стекла витражей дрогнули (в который раз?) и осыпались мелким крошевом на пол, разбивая наполнивший зал полумрак яркими лучами солнца. А затем…

Лежащее в гробу тело дрогнуло, раз-другой. И распахнуло черные, бездонные глаза в которых клубился серебристый туман, делая первый, судорожный вздох.

Дом священника, настоятеля гребанной церквушки, встретил нас гробовой тишиной и вопиющей пустотой. А еще выглядел как ожившая мечта самой настоящей черной ведьмы — мыши, пауки, толстенный слой пыли и отвратительно-сладкий запах гнили и разложения. Он, этот запах, лип к коже и оставлял приторный привкус на языке, вызывая острый приступ ностальгии по мучительным временам ученичества.

Я даже томно вздохнула, прикрыв глаза на мгновение и вспоминая самые яркие и насыщенные дни моей беззаботной юности. Ровно до того момента, пока одна мохнатая задница не чихнула, морщась и стряхивая с рук пыль и щепки — все, что осталось от крепкой входной двери:

— И почему мне кажется, что я вляпался в очередную поебень?

— Может, потому что так оно и есть? — хрипло выдохнула Дэф, машинально потирая грудь. Аккурат в том самом месте, где еще пару минут назад торчал ритуальный атам. И, толкнув застывшего посреди дороги оборотня в плечо, первой вошла в пустой дом. — Смирись, волчара. Ты связался с ведьмами, чьи прозвища и сферы магических интересов напрямую связаны с именами Всадников Апокалипсиса. А это, знаешь ли, прямая гарантия того, что там, где случилась какая-то поебень, есть мы. А если нас нет…

— То значит, мы эту поебень и устроили, угу, — я фыркнула, вежливо переступив через труп хозяина, возмутительно и нагло развалившегося прямо у порога. Раздутого, почерневшего и зияющего вывернутой грудной клеткой, демонстрировавшей полное отсутствие хоть каких-то внутренних органов.

Поморщившись от небрежности и нарочитой грубости, сквозившей в действиях убийцы, я нашарила на стене выключатель и уверено направилась в сторону кухни. Сделав вид, что не услышала чей-то тихий смешок:

— Ведьма…

— Ты что-то сказал, детка? — бросив на своего мужчину насмешливый взгляд через плечо, я продемонстрировала ухмыляющемуся волку оттопыренный средний палец. На пару секунд зависнув от этого желтого, звериного взгляда, ощутимой лаской скользнувшего по мне и задержавшегося в районе груди. Впрочем…

Кто бы сомневался!

— Тебе показалось, — Монтгомери растянул губы в самодовольном оскале. И еще раз прошелся по моей фигуре откровенно голодным взглядом. Так, что я всерьез задумалась о том, чтобы послать все дела, проблемы и неприятности в Бездну, к тварям Хаоса и чертям.

Правда, ровно до того момента, как на поясницу легли отвратительно ледяные пальцы, а вдоль позвоночника прошлась волна кипятка. Продрав до костей и скрутив внутренности узлом, чуждая магия исчезла так же внезапно, как и появилась. Забрав с собой и игривое настроение, и гулявшее в крови возбуждение.

— Кайфоломка, — деланно вздохнув, я оперлась задницей на кухонный гарнитур, придирчиво разглядывая сестру по ковену. — Хуево выглядишь. Во времена Святой инквизиции тебя предали бы анафеме.

— Жаль, что эти чудные деньки остались в далеком прошлом, — манерно протянула Блэк, тяжело осев на ближайший стул и закинув ноги на стол. Ее бледное лицо все еще выглядело страшно осунувшимся, выцветшим. Между бровей залегла глубокая складка, а тонкие губы то и дело кривились в презрительной усмешке.

Вытащив из портсигара тонкую сигарету, она вставила ее в мундштук и подпалила кончик искрой магии. Поморщилась, глядя на дрожащие пальцы и выпустила струю белого, горьковатого дыма в потолок:

— Ну, с новым днем рождения меня. Соболезнования не принимаю, поздравления рекомендую засунуть в задницу и хорошенько провернуть. А в остальном… У меня для вас, сладкая парочка, очень неприятные известия…

Вспыхнувшую, было, на залитом кровью столе пентаграмму, Дэф погасила одним движением брови. Стряхнув на пол пепел, она снова затянулась и, пуская дым из носа, сложила тонкие губы в злой, неприятный оскал:

— Я нашла этого мудака.

Фраза прозвучала торжественно, нагло и самодовольно. Так, что я невольно восхитилась (в который раз) манерой сестры подавать информацию. Но удержаться от подколки было выше моих сил, и я насмешливо протянула, вскинув бровь:

— Ну и которого из, м? Того, что упокоил твоих любимых зомби? Или того, что на японской развалюхе паркуется как бог на твоем личном месте? А может ты это про толстяка-бокора? Тот милый Баа сожрал трехнедельный запас виски Джаз, признался в любви черепу твоего первого учителя и поклялся, что не даст тебе покоя после смерти. Пожалуй, в списке знакомых мудаков я бы с удовольствием поставила его на третье место… С конца.

Дэф хрипло хохотнула, оценив дружеский подъеб. И даже соизволила мечтательно улыбнуться при упоминании того самого Баа, уроженца далекой и жаркой Африки. Кстати, уже лет пять как числившегося пропавшим безвести. И в мире живых, и в мире мертвых.

Действовать на нервы черной ведьме дорогое удовольствие, что не говори.

— Баа был… забавным, — еще одно облако белоснежного дыма поднялось к потолку, разбавляя запах разложения пряной ноткой рябины. — И даже интересным. С определенной точки зрения. Даже жаль, что наше знакомство оказалось… Таким непродолжительным.

— Ты воткнула ему каблук в глаз прямо в кафе, — тихо фыркнув, я сложила руки на груди, дернув плечом. Краем глаза наблюдая, как заскучавший волчара принялся инспектировать кухню. Вытащив из шкафов все банки, он открывал каждую из них, принюхиваясь и недовольно кривясь. Глухой рык сопровождался красочными ругательствами в адрес прежнего владельца дома, и я невольно захихикала, глядя на своего зверя нежным, отвратительно влюбленным взглядом.

А наглый волк как чувствовал. Движения стали плавными, бедра соблазнительно покачивались, мышцы играли под плотно сидящим пиджаком, а на губах то и дело мелькала довольная, так бесившая меня ухмылка.

— А ты отравила новую пассию своего бывшего, — язвительный смешок Дэф оторвал меня от созерцания красующегося мужчины. Выдернув окурок, она затушила его об стул и вытащила новую сигарету. И уже без улыбки добавила. — И отложите свои брачные игры. Я действительно его нашла. Того самого мудака, что так «удачно» пытается нас стравить.

Ледяные искры магии прошлись вдоль позвоночника и я стряхнула лишнее, легким движением руки прокляв дом раз и навсегда. Оттолкнувшись от гарнитура, я подошла к столу и уселась на второй стул. Закинув ногу на ногу и совершенно бесстыдно и бессовестно игнорируя пригвожденное кухонным столом к столешнице мертвое, человеческое сердце.

Бросив скупо, глядя прямо в затуманенные глаза сестры:

— Рассказывай.

***

Дафна «Деф» Блэк не любила умирать.

О, нет. Смерти она не боялась. Знаете, сложно дрожать от страха перед таким великим событием. Хотя бы потом, что все мы (о, Бездна!) смертны. Ну и потому, что ее собственная жизнь закончилась лет эдак в пять. В тот самый миг, когда маленькая, болезненная девочка свалилась с карусели в парке аттракционов.

Попутно свернув себе шею.

Деф коротко хмыкнула, выпуская в потолок тонкое кольцо белого дыма. Терпкий аромат кофе, с едва ощутимыми едкими нотками алкоголя, будоражил обоняние, дразнил желудок и разгонял опостылевший запашок мертвечины, царивший вокруг. А еще навевал воспоминания о самом первом возвращении из-за Грани, когда она открыла глаза на столе в прозекторской. Доведя до заикания бедного патологоанатома и собственных родителей.

Веселое было время, что уж там говорить.