Дерзишь, темненькая моя?! (СИ) - Лунёва Мария - Страница 31

— Зачем ты затеял этот разговор? Чтобы унизить, сделать больно? Зачем ворошить все это? — мне было неприятно. Я была не готова вести задушевные разговоры и ворошить ту грязь, что очерняла мою жизнь.

— Все, что тебе нужно, — раздался тихий голос надо мной, — это сесть и поговорить с ней по душам. Хоть раз рассказать о своих чувствах. Возможно, и у нее есть, что тебе сказать. Это сложно - вновь поверить людям, но по-другому ты просто не сможешь жить.

Этьер нежно поглаживал меня по голове, а потом и вовсе поднял и снова усадил себе на колени, прижав к груди и укрыв одеялом.

— Откуда тебе-то знать? — пробурчала я, недовольная тем, что он обнажил те чувства, что я скрывала даже от себя.

— Ну, наверное, я это знаю потому, что сам сирота. До двенадцати лет я рос на улице, спал в приюте, ел то, что получалось украсть. Работал на рыбном заводе. По ночам скребком отдирал от полов толстые слои чешуи. Знаешь, как пахнут тухлые рыбные потроха?

Я покачала головой. Признаться, я даже и представить себе не могла, как это, что-то с полов сошкрябывать.

— А я знаю, малыш. И как кишки воняют и как язвы на руках образуются, когда в ранки вся эта гниющая грязь попадает. Я всего в жизни добился сам, никогда ничего не просил, хоть и предлагали. А знаешь, почему, Рояна?

Он склонился и коснулся губами уголка моего глаза, убирая слезинку, появившуюся там.

— Потому что я смог поверить людям. Я знал, что за моей спиной стояли Раи и Милава соф Эсгер. Твоего отца больше нет. Я думаю, что мачеха не смогла защитить тогда и теперь, чувствуя вину, буквально заваливает тебя дорогими вещами. Она пытается купить твое прощение. Поговори с ней. Обсуди все. Найдите компромисс. Не ломай дров, Рояна.

— Нет, — я покачала головой.

Даже сама мысль о том, что придется идти с поклоном к этой женщине и ворошить “старое грязное белье в наших корзинах”, казалась мне кощунственной. — Она все сделает для Раоса. А он уже пообещал не осложнять свою жизнь моим присутствием в ней и быстро получить статус вдовца. — Я темная ведьма, Этьер. Убей он меня, ни у кого и мысли не возникнет его обвинить. Я буду очередной темной, слетевшей с катушек...

— Нет, — Этьер оборвал мою речь, — этот мужчина никогда больше к тебе не притронется. И все же ты должна поговорить с мачехой и узнать, каково ее отношение к тебе в действительности.

— Ты не понимаешь, — я покачала головой, — это сложно. Мне проще в яме с нежитью оказаться, чем с ней за одним столом. Я маленькой была, так радовалась, когда она в доме появилась. Она баловала меня пирожками и сладостями. Когда мама умерла, отец стал срывать злость на мне. Я просила ее о помощи, а она просто закрывала дверь и оставляла меня с ним наедине. Она ни разу не вступилась за меня, не прикрыла перед ним. Зато Раоса даже прятала на кухне, и всегда молчала, когда он сваливал свою вину на меня. Она не пошевелит и пальцем, чтобы выручить меня из беды. Сделает все, чтобы наследство досталось ее обожаемому племяннику.

— Ясно, — Этьер нагнулся и выдохнул в мои волосы. – Не хочешь, значит не нужно. Видимо, время еще не пришло.

Остаток пути до города мы молчали погруженные каждый в свои мысли. Но с коленей Этьер меня так и не спустил. Его поведение казалось мне странным. Он никогда не был столь нежен. Неужели так сильно испугался за меня. Наверное, винит себя, что недосмотрел. Зюзя - истинный виновник всего произошедшего в лесу - спокойно спал, свернувшись клубочком на полу. И дела ему не было до наших страстей.

Уже стемнело, когда мы наконец-то приехали в городок Месщевск. После столицы все здесь казалось тусклым, грязным и унылым. Двухэтажные дома на четыре семьи, построенные как-то разбросанно, словно маги-строители где споткнулись, там и дом построили. Никакой архитектуры.

Обшарпанные стены, трещины по фундаменту, прогнившие крыши, в которых заметно не хватало черепицы. Улицы узкие, дороги разбитые. О тротуаре тут наверняка и не слыхали. Магазины без витрин, только по полинявшим и обесцвеченным вывескам можно было догадаться, что же там продают.

В общем, одним словом - глубинка!

— А мы здесь надолго? — вырвался у меня вопрос.

В этот момент мы проезжали мимо мясной лавки, у дверей которой на каком-то сомнительном бревне мужик топором рубил мясо. Куски падали прямо на землю. Но никого это не смущало. Поднимая их, мясник скидывал свой грязный товар в деревянный почерневший ящик. Оттуда люди выбирали приглянувшийся кусок и платили за него женщине в сером местами протертом переднике с оттопыренными надорванными карманами. Со стороны такая торговля выглядела просто ужасно. Но местные и бровью не вели. Видимо, для них это было нормой.

— А что такое? Столичная фифа испугалась деревенских нравов? — поддел меня Этьер.

Я насупилась. Похоже, что переживания за меня его отпустили и передо мной все тот же вредный, не поддающийся никакому обаянию, маг.

— Нет. Столичная фифа желает знать, сколько ей мириться со столь унылым видом из окна кареты, — фыркнула я в ответ.

Этьер призадумался. Для важности даже потер подбородок, на котором появилась короткая щетина и, наконец, выдал:

— Недолго, — довольно протянул он, — стемнеет примерно через час, и из окна совсем ничего видно не будет. Переночуем в гостинице на окраине. С утра Жеан узнает о состоянии дорог на деревню, где родственница Малики живет, и мы поедем дальше. Так что привыкнуть к местным красотам не успеешь.

— Ну и замечательно, — проворчала я и, сложив руки на груди, откинулась на сидение.

— Знаешь, а у меня дом за городом, в небольшой милой деревеньке, — ровным безэмоциональным тоном сообщил он.

— Я ничего не имею против деревень, если они милые. Но этот город - кошмар! — столь же ровно ответила я.

— Нет, Рояна, — Этьер перевел скучающий взгляд в окно, — это обычный город, каких сотни в нашей империи. Ты, видно, из столицы редко выезжала?

— Почти не выезжала, — призналась я.

— Тогда вот тебе подарок на день рождения: изучай, милая, как выглядит реальный мир. Взрослей, малыш.

Это меня кольнуло. Столько снисхождения и высокомерия в его голосе.

— Твоя деревня такая же «реальная»? — не сдержала я ехидства.

— Нет. В месте, где я построил дом, все несколько иначе. Но все же есть проблемы с дорогами: зимой их снегом заметает; осенью и весной их размывает; а летом там чудесная речка, лес…

— С умертвиями, — вырвалось у меня.

— Ну почему сразу с умервиями, где ты рядом со столицей видела-то нежить?

Я пожалела о том, что не сдержалась. Было, правда, интересно узнать, где у него дом и как он выглядит. Поэтому я смолчала, лишь невинно хлопнула глазками и мило-глупенько улыбнулась.

— Прекрати, — серьезным тоном шикнул на меня Этьер, — не делай так в моем присутствии. Я ненавижу, когда ты включаешь игру в «дурочку». Я вполне способен понять, почему лес вызывает у тебя ассоциации с умертвиями, потому как прекрасно осведомлен, что уже дважды в течение года ты чуть не стала их добычей. Прояви ко мне хоть каплю уважения, а не прикрывайся маской недалекой особы. Хочешь что-то сказать, так говори без всего этого лицедейства.

Я поджала губы. Он вроде и не сказал ничего такого, но задел за живое. Словно в душу глянул. А я этого не любила - там я хрупкая и ранимая. Там я слабая.

— Хорошо, господин соф Лумье. Да, я считаю лес опасным. Не понимаю, как можно жить в подобном месте, рожать детей и гадать сожрут их или покусают. Я не понимаю, как можно жить вот в таком городе, как этот. Ходить по дорогам без тротуаров. Смотреть на обшарпанные фасады зданий, платить деньги за товар, который при тебе обваляли в земле. Как можно так жить и не делать ничего. Вы это хотели от меня услышать?

— Да, — Этьер улыбнулся, — мне интересна твоя точка зрения. Мне хочется порой ее услышать. Значит, в доме за городом ты жить бы не согласилась?

— Я не знаю, не видела я таких домов, — честно ответила я.