Дерзишь, темненькая моя?! (СИ) - Лунёва Мария - Страница 32

— А поместье твоей матери?

— Я там не была ни разу, — я призадумалась, — но место там опасное. Нежити много.

— Поэтому тебя туда не возили? — расспросы Этьера становились мне в тягость - я не любила рассказывать о себе.

— Нет, не поэтому. Моя мать ездила к любовнику, я им там была не нужна. Дочерей, знаете ли, на супружеские измены не берут.

— Понятно, — мужчина примирительно улыбнулся и развел руки в стороны, — не злись, малыш. Мне просто любопытно, мы ведь редко разговариваем, а тут такой случай. Значит, с родителями у тебя было совсем плохо?

Вот она самая щекотливая тема. Но почему-то сейчас мне захотелось рассказать, может Этьер и циник, но все, что я ему скажу, останется только между нами и дальше этой кареты не уйдет. В этом я была абсолютно уверена.

— Мои родители были закостенелыми аристократами, которые вступили в брак с целью появления сильного наследника мужского пола. Мама была слишком горда, чтобы слышать за своей спиной сплетни о ее супруге и его многочисленных любовницах. Ее не задевал сам факт измены, только лишь слухи, что они порождали. Отец же вел разгульный образ жизни, как и большинство аристократов, и считал брак чем-то временным и несущественным. Важен был только сын, который должен был появиться на свет. Но родилась дочь, то есть я. Вот такая незадача. Я не могу сказать, что мое детство было чудовищным, меня морили голодом или измывались. Скорее наоборот: много игрушек, личная прислуга, любой наряд. Я не знаю, как объяснить… Малика однажды назвала меня избалованным ненужным ребенком, вот примерно так все и обстоит.

— Но между тем твой отец оставил тебя главной наследницей…

— Нет, — перебила я его, — это завещание сплошная нелепость. Мой отец был снобом, но то, что я услышала от его поверенного в день похорон, никак не укладывается в моей голове. Это нелепо. Ну, хотел он оставить все мачехе и Раосу, так зачем меня в это вмешивать? Зачем ему наш с соф Фуки брак? Почему именно с ним? Что, других аристократов мало? Я даже предположить не могу, что бродило в голове отца, когда он составлял завещание.

— Опять-таки, стоило поговорить с мачехой, — хмыкнул Этьер.

— Да не желаю я с ней разговаривать. За три года много было шансов все мне рассказать. Хотела бы, уже давно все объяснила. Да и Раос ведет себя так, словно все имущество уже у него в кармане.

— Ты такая упертая, Рояна. До невозможного. Зачем усложнять себе жизнь на ровном месте? Проще нужно быть, девочка моя. Проще и легче.

Я лишь фыркнула. Где он видел простых темных ведьм. Нам по статусу легкость не положена.

— Ну, а твои родители? — воспользовавшись моментом, я поспешила задать свой вопрос, а заодно и закрыть тему с завещанием. — Как ты оказался в приюте?

Этьер рассмеялся и одарил меня очередным снисходительным взглядом.

— Ждешь душещипательную историю о бедном сироте? — поддел он меня. — Я тебя разочарую. Я сын рыбака да прачки. Родители меня любили. Отец души не чаял, учил рыбачить, плести сети, латать лодку. Мама баловала нас вкусными пирожками.

Мужчина замолчал и выжидательно глянул на меня.

— Ну, ты не ответил, — нахмурилась я, — как ты в приюте оказался?

— Нет, ну никакого такта, — усмехнулся Этьер, — я ей тут про счастливое детство рассказываю, а ей самую несчастливую часть подавай. Мои родители угорели, меня успели спасти и откачать. Загорелся дом от непогашенной свечи. Вот и вся история.

Мне стало его жаль. Да, он рассказывал обо всем с улыбкой на губах, но я-то понимала, что в душе он скорбит и печалится.

— А ты еще меня в лицемерии попрекаешь, а сам истинные чувства под маской скрываешь. Мне жаль твоих родителей и того мальчика, что остался один и попал в приют. Но мне не нравится, что ты вот так весело об этом говоришь.

— Я свою боль пережил и отпустил. Оставил только самые приятные воспоминая. И тебе советую поступить так же: выбросить тот багаж боли, что ты скопила, не тащить его за собой, надрываясь. Оставь только хорошее и светлое. Так жить легче.

— Глядя на тебя, в это верится, — съязвила я, — ты опять начинаешь поучать.

— Но мы ведь разговариваем, разве не так. Что, я не могу дать совет?!

Я поджала губы и постаралась совладать со своим упрямством, правда выходило это у меня плохо. Наверное, моя внутренняя борьба отчетливо отразилась на моем лице, потому как Этьер, не выдержав, рассмеялся.

— Может, найдем компромисс, а? — заговорчески шепнул он мне.

— Например? — пробурчала я.

— Ну, допустим, я сдерживаю свои наставительно-снисходительные нотки в голосе, а ты не воспринимаешь каждое мною сказанное слово в штыки. Годится?

— Нет, — вырвалось у меня раньше, чем я как следует подумала.

— Хорошо, твой вариант, раз этот не нравится, — Этьер стал серьезнее.

— Например, вы… ты прекращаешь вести себя так, словно ты жизнь прожил, а я только вчера из яйца вылупилась. Прекращаешь изображать моего папеньку и раздавать умные советы направо и налево, а я постараюсь смириться с деспотическими чертами твоего характера.

— Я не деспот, Рояна. И я не веду себя как твой отец, чтобы ему сейчас трижды в гробу перевернуться. И я не могу молчать, видя, как ты разрушаешь свою жизнь собственными руками.

— Ничего, я не разрушаю. Я ее спасаю единственным доступным способом.

— Это каким? Ищешь любого встречного-поперечного, готового за деньги поиграть в твоего супруга? Это, по-твоему, спасение жизни? Это выглядит со стороны совсем иначе. И в постель ты с этим мужиком ляжешь тоже во имя спасения? — Этьер снова ударил по больному.

— Не твое дело с кем и куда я лягу. Уж кто бы о морали мне пел, но только не ты. Не тот, кто в борделе уже за своего. Я хоть с мужем лягу, пусть и не любимым, а ты девок меняешь как перчатки. Пусть у меня будет один "встречный-поперечный", а ты хоть лица своих женщин помнишь? Сколько их у тебя?

— Одна единственная, что все не может понять, что значит для меня, - гневно прорычал он. — Но мы вроде как разговариваем, а не ругаемся и грыземся друг с другом, — примирительно закончил он фразу.

— Если вы и с ней так разговариваете, то она так и помрет, не узнав о ваших чувствах, — расстроено пробурчала я, было неприятно слышать о другой. — Хотя возможно вы только со мной не разговариваете, а приказы отдаете да насмехаетесь.

Этьер развалился, расставив ноги в стороны, и закинул руки за голову. При этом он странно на меня смотрел, словно оценивал.

— Да, я слегка перегнул сейчас. Да и вообще, неверно начал наше знакомство, зашел не с того угла, если можно так выразиться. Но ошибки я осознал, теперь вот исправляюсь. Все же сейчас мы разговариваем, правильно, Рояна? — в глазах мужчины плясали озорные огоньки. Его явно забавляла ситуация.

— Что тебе от меня нужно, Этьер? Только честно, — прямо спросила я. — Ты ведешь себя не как обычно.

— А как я веду себя обычно?

— А я уже тебе об этом сказала, но ты, похоже, не услышал. Уж лучше бы вел себя, как обычно, высокомерно и сухо.

— Я кажусь тебе холодным и скучным? — мужчина чуть придвинулся ко мне и замер, ожидая ответа. Он даже не пытался скрыть своих истинных чувств. Этьер соф Лумье сгорал от любопытства.

— Нет, мне ты кажешься привлекательным и очень интересным мужчиной. Но! Когда молчишь. И к счастью, молчишь ты часто, — мне бы сейчас не комплименты ему развешивать, а в любви признаваться, желательно с печалью в глазах. Но, зная Этьера, я понимала, что не оценит он моей тонкой игры. Не проникнется. Тут по-другому действовать нужно. Лучше всего, конечно, обухом по голове и в храм пока тепленький. Но уж больно тяжелый, не дотащу. Так что остается зелье.

— Значит, я тебе нравлюсь? — допытывалась эта будущая жертва ведьминского произвола, даже не подозревая, какие планы я строю на ее счет.

— Да, ты мне нравишься. А к чему все же вопросы, да еще и столь личные? — я решила все-таки присоединиться к его игре и тоже поучаствовать в допросе.

— Мне важно знать, что ты ко мне испытываешь, — он усмехнулся.