Кнут (СИ) - Демин Игорь - Страница 43

Девушка не ответила. Седой видел, что она довольна тем, что была понята, и не стал больше навязывать ей свое желание. Проигрывать надо уметь. Да и суп окончательно остыл, а желудок, меж тем, совершенно не планировал ограничиваться колбасой и сыром.

Мелкая заметила движение парня.

— Давай, погрею.

Подняла обе тарелки и пошла к горелке, призывно поигрывая бедрами. Седой в очередной, далеко не первый раз за вечер, сжал ноги. Он всегда восхищался и ненавидел эту непременную нотку сучности внутри каждой девушки. Аккуратно вежливо отшить, дать понять, что не даст, и тут же ярко демонстрировать неудачливому самцу, что именно он не получит и как красиво это все смотрится. С нее станется на ночь еще и до белья раздеться. Он же хороший. Он же обещал. И ведь действительно хороший. И действительно обещал.

Дохлебали суп молча, изредка перебрасываясь незначительными фразами. Тем для разговоров можно было придумать множество, но не сегодня. Если бы не легкая обида, Седой бы с удовольствием вспомнил сакраментальное: «Друг не тот, с кем можно поговорить, а тот, с кем можно помолчать».

Молчать с Мелкой было хорошо. Вот уж действительно — друг. И не больше. Что ж, это не так плохо. Мелкая не самый лучший вариант, честно говоря, для отношений. Худенькая. Попа хороша, а вот грудь еще придется поискать.

«— Поручик, что вы все время водите руками по моей спине?

— Груди ищу-с..

— Так они спереди.

— Я там уже искал-с».

Да что уж там! Связываться с упоротыми активистками, способными ради призрачных и нередко ложных идеалов раздеться посреди города, Седой зарекся еще в том, прежнем мире. К тому же, если верить тем троим «коням», есть в этом мире еще люди, и немало. Значит, найдется и для него своя девушка. А Мелкая… Мелкая пусть будет сестренкой. Ей как раз. Пока еще глупенькая, но уже мудрая и хорошая.

Седой смотрел, как девушка заворачивается в плед, и прикидывал, стоит ли прикипать к этому милому человечку. По всему выходило, что стоит. Не бросать же ее, как те трое.

Встал, чтобы сходить покормить Коменданта, и уже на ходу почувствовал, как приятно защемило под сердцем. Столь сильное чувство посещало редко, и Седой понял, что принял правильное решение.

Жизнь входила в колею. Как прежде уже не будет никогда, но и здесь можно жить. Надо только разобраться, что это за «новый мир», о котором говорили неприятные знакомые Мелкой, и занять в нем свое место. Так учится жить маленький ребенок, через тернии, как говорится, к звездам.

Седой понял, что все эти дни был натянут как струна. Даже во сне. Даже когда казалось, что все идет хорошо, напряжение не отпускало ни на секунду. Ел, пил, шел, уставал, отдыхал, боролся, сдавался, занимался с Комендантом, искал и не находил людей — но не знал «зачем». Теперь это «зачем» появилось. А вместе с ним — уверенность в собственных силах.

Инженер достал из рефрижератора тушу свиньи для питомца, проверил уровень топлива в баке, и решив, что до утра терпит, вернулся к «сестренке». Мелкая уже спала, удивительно спокойно, для подобных-то обстоятельств. Седой решил не отставать. Закрыл дверь и растянулся в кресле, развернув его, чтобы ноги не упирались в стол.

Проснулся от громкого хлопка. Вскинулся в направлении звука, моргнул, стабилизируя плывущее спросонья изображение. Дверь в комнату медленно открывалась. Порыв сквозняка — и новый хлопок.

«Я же ее закрывал? Или нет?!»

За спиной раздалось довольное урчание Коменданта.

Сейчас бы отпрыгнуть, развернуться, выхватывая из кобуры пистолет, но страх обездвижил, стянул ледяной хваткой затылок, обдал спину холодным душем испарины. Комендант здесь, рядом, но под контролем и не опасен. Внушало ужас другое. Яркие эмоции бесконечного счастья, идущие от мутанта. Удовольствие зверя, наконец-то вкусившего долгожданную настоящую Добычу.

Седой развернулся и едва удержался на вмиг ослабевших ногах. Склонившись над диваном, Комендант отрывал очередной кусок от тела мертвой Мелкой.

Головы уже не было. Ей мутант занялся в первую очередь, расколов череп одним мощным укусом. Девушка не билась, умерла сразу, молча и быстро, только вытянулась в струнку, скинув плед на пол. Нетерпеливо добираясь до мяса, мутант когтями разорвал камуфляж, стянул его вниз, и теперь обнаженная кожа белела в сумраке на фоне темной обшивки дивана.

Крови почти не было. Мутанты впиваются в кровоточащее место и сосут, пока поток не иссякнет. Так Комендант поступил и с Мелкой — разорвал шею, впился и не отпускал, пока застывшее сердце не перестало выталкивать ему в пасть столь желанную и вкусную жидкость. Вон эта рваная рана, широкая, жадная.

Зверь поднял глаза на хозяина, осклабился в довольной улыбке. Раньше он так не улыбался. И вот, поди ж ты. Позволил куску мяса выпасть изо рта, так сильно хотел передать хозяину свою благодарность. Сверкнул глазами, булькнул чем-то в пасти, сглотнул и вцепился в уже оторванную руку, жуя и втягивая ее как толстую макаронину. Рвалась кожа, хрустели кости, а Седой стоял, не в силах пошевелиться. И только когда Комендант потащил тело Мелкой с дивана, чтобы удобнее было отрывать новые куски, волна адреналина наконец-то разогнала ледяной ужас.

Задержал дыхание, чтобы перестали дрожать руки, достал пистолет, встал напротив, ровно. Торопиться теперь некуда. Есть время и подумать, и прицелиться. Что сделает мутант, если погонщик начнет его убивать? Уже не важно.

Пули вспарывали морду, врезались в горло, разбивали в цепки зубы, застревали в костях, рикошетили от толстого лба, а мутант все не падал. Отшатывался, ревел, как разъяренный медведь, но каждый раз ловил равновесие и продолжал стоять, глядя хозяину прямо в лицо. Глазные яблоки взорвались и вытекли, но зверь не отворачивался, как будто, чтобы видеть человека, зрение ему были совсем не нужно.

Только после второй обоймы Седой понял, что ни одна пуля так и не вошла в мозг мутанта. И тот, хоть и потерял бездну крови, но все еще жив. Откормил урода на свою голову. Теперь хрен убьешь.

Взял автомат и, не думая, просто чтобы что-то делать, высадил полный магазин в грудь Коменданта, по большей части промахиваясь из-за отдачи, дрожащих рук и застилающего глаза гнева. Зверь наконец-то упал, откинулся на спину, как живой манекен из мяса и костей. Рухнул и застыл, выстреливая при дыхании из ран на груди небольшие фонтанчики крови. Даже агонии не было, и вовсе не из-за ранений. Просто не было команды от хозяина — биться в агонии, и Комендант не бился.

Седой полностью отключился от сознания зверя, впервые с момента взятия его под контроль в бункере, и мутант заколотился, заскрежетал когтями по стене, сдирая краску, оставляя на штукатурке глубокие царапины. Ноги задрожали мелкими судорогами, голова несколько раз ударилась о пол, и Комендант, наконец, затих.

— Ублюдок, — зло, сплевывая сквозь губы презрение и ненависть, выругался Седой, перезарядил оружие, добить, но взгляд скользнул по истерзанному телу Мелкой, и пальцы разжались, роняя оружие.

Комната крутнулась перед глазамии инженер, чтобы устоять, схватился на спинку кресла, с трудом усадил себя, сдавил виски, потер глаза, подавляя приступ головокружения.

Все как в бункере. Он снова там, рядом с обезглавленным трупом друга, залитый его кровью. Все вокруг красно-бурое. Стены, пол, пелена перед глазами. Все вокруг мертвы. Друзья, знакомые и просто посторонние люди. И нет среди торжества смерти места живому человеку.

Зачем он убил Коменданта? Это его мир. Его Добыча. Его мясо. Скорее нужно было застрелиться самому. Перестать делать вид, что все в порядке, и можно вот так запросто встать и пойти вперед, в поисках новых людей.

Стоит ли ради этого жить?

Вот она, Мелкая, лежит на диване. Вчера живая, милая, верившая в Седого. Сегодня — кусок недоеденного мяса.

Будь она мертва, но цела, имей Седой возможность подойти, сомкнуть ей глаза, прижаться щекой к волосам, попрощаться и, тем самым, смириться, наверное, было бы легче. Но этот кусок плоти уже не был человеком, которому можно отдать дань уважения и памяти.