Кнут (СИ) - Демин Игорь - Страница 44

Мутант поступил с девушкой так же, как «новый мир» со «старым» — убил и сожрал, не оставив места для добрых воспоминаний.

Седой все же постарался затолкать эмоции глубоко внутрь, подумать о том, что стоило бы похоронить останки и даже взять что-то на память, какую-нибудь мелочь, но перед глазами упрямо вставала живая Мелкая.

Добродушно и доверчиво она смотрела ему в глаза:

— Ты же меня не будешь насиловать, да?

Жаловалась:

— Я не хотела. Совсем. Но меня не били, не унижали. В какой-то момент стало даже немного приятно.

С затаенной гордостью хвалилась:

— Мы наделали шуму. Интервью успели дать журналистам.

Вот она умиротворенно, закутываясь в плед, ложилась спать, уверенная, что рядом с Седым ей ничего не угрожает. Ни насильники, ни монстры, ни сам добродушный инженер. Уверенная, она доверилась ему и погибла.

В груди нарастала боль, разгораясь из тлеющего уголька во все пожирающий пожар. Седой знал, что такое — когда физически больно от чувств, но еще никогда не испытывал такого сильного страдания. Эмоции вышли из-под контроля, бушевали тайфуном, всплескивались протуберанцами, зацикливали мысли на самых тяжелых воспоминаниях.

— Ты же меня не будешь насиловать, да?

— Сука! Я же тебя знал полдня всего, какого хрена?!

Седой достал нож, приставил к центру ладони и надавил. Широкое лезвие вошло, как по маслу, раздвигая кости, разрезая мышцы и сухожилия, взрывая руку вспышками боли.

Не помогло. Ладонь онемела, превратилась в горящий огнем сгусток плоти, ощущалась словно не своя. Как будто болит у кого-то другого.

Вогнал нож глубже. Провернул лезвие, насколько смог. Вытащил. Рана раскрылась, обнажая кровоточащую щель, но боль так и не пробилась в мозг. Зато Седой начал слышать крик, свой собственный, звучащий где-то сбоку, за ухом, словно кричал тот самый человек, которому больно, но страдания которого сейчас никому не были интересны.

Крик становился громче, раздвоился, стремительно приближаясь, заглушая другие звуки, затопляя собой все вокруг, как слишком яркий свет не позволяет ничего рассмотреть, кроме себя. Кричали двое. Справа звучал по-прежнему собственный голос, а в левом — душераздирающе визжала Мелкая, почти как там, в магазине, когда испугалась Коменданта, только громче, отчаяннее, понимая, что теперь ее никто не спасет, и кричит она точно в самый последний раз в жизни.

И когда терпеть вопли стало невозможно, сознание Седого накрыло беспросветной мглой.

Очнулся от громкого хлопка. Вскинулся в направлении звука, увидел дрожащую от удара дверь. Резко, едва удержал равновесие, обернулся.

Мелкая сидела на диване, поджав ноги по-турецки, иронично склонив голову набок.

— Может, ты ее уже закроешь? Хлопает и хлопает.

Напряжение, все еще сжимавшее грудь, резко отпустило, позволяя свободно вздохнуть. Седой потер рукавом глаза и пожаловался:

— Ты не представляешь, что мне сейчас приснилось.

— Ой, дайте угадаю! — тут же сыронизировала Мелкая, — Могу точно сказать, что там были стройные нагие девушки, и ты героически спасал их от мутантов.

Мелкая с удовольствием потянулась, так, что ее блузка, словно невзначай, распахнулась и открыла ложбинку между грудей намного сильнее, чем стоило бы показывать другу. Показался даже краешек ажурного бюстгальтера. Откуда у нее вообще эта блузка и настолько короткие шорты, что сзади, наверняка, заканчиваются точно по линии ягодиц? Она что, в рюкзаке носит мобильный набор для соблазнения?

— Не умничай! — хмыкнул Седой, смял в ладони обертку от шоколадки и кинул ее в сторону девушки. Получай фашист гранату.

Бумажный комочек пролетел сквозь фигурку Мелкой, стукнулся о стену и упал за диваном.

— …?

Девушка прыснула от удовольствия и с сожалением вздохнула.

— Ну, вот теперь как-то так.

— Как это — так?

— На руку свою посмотри. Соберись. Если ты не захочешь увидеть все как есть, нам обоим придется несладко. Мне не хотелось бы…

Он увидел. Сквозная рана на левой ладони. Обезглавленное тело девушки на подлокотнике дивана. Распластавшийся труп Коменданта.

— Молодец, — похвалила Мелкая, — Я уж думала все, придется жить с безумцем.

Седой зажмурился, открыл глаза, но ничего не изменилось. Мелкая, в цветастой блузке и шортах сидела рядом с собственным телом.

— Ты кто?

Девушка хихикнула.

— Лучшее в мире привидение с мотором! Дикое, но симпатичное.

— Какое нахрен привидение?!

— Не ори на меня, — Мелкая сморщила носик и демонстративно застегнула все пуговицы на блузке, — Не нравлюсь, так и скажи. Я как бы не навязывалась.

Несмотря на явную нереальность происходящего, Седой почувствовал себя неловко.

— Хорош. Объясни толком.

Мелкая снисходительно парировала:

— Если кто-то здесь и может что-то объяснить, то только ты сам.

Седой напряженно потер лицо здоровой ладонью. Кризис отступил. Он мог спокойно смотреть на тело мелкой, на растерзанного пулями Коменданта, и больше не хотел умереть только потому, что допустил их смерть. Боль, без сомнений, осталась, но стала меньше, заползла внутрь.

Как бы то ни было, бестелесная, но при этом живая Мелкая никак не вписывалась в происходящее. Пахнуло пошловатой мистикой.

— Ты призрак?

— Не угадал. Осталась две попытки.

— Перестань.

— Ладно, перестаю. Хозяин — барин. Ты начальник — я дурак. Или дура? Как правильно?

— Мелкая, хорош!

— Ой, все, только успокойся. Я твоя фантазия. Плод больного воображения. Галлюцинация. Мелкий милый и весьма противный глюк. Смотри.

Мелкая сделала движение, как будто что-то хотела взять со стола. Рука прошла и сквозь бутылку, и через деревянную столешницу.

— Еще не лучше. У меня что, крыша съехала?

Девушка сделала грустные глазки.

— Типа того. Скажи же, получилось мило?

Мелкая вскочила с дивана и покрутилась, красуясь. Шорты на самом деле едва прикрывали попу.

— Скажи. Что. Получилось. Мило! — с явной угрозой повторила она, — Не забывай, что я теперь — хранилище всех твоих тараканов. И злить меня не стоит!

— Да, мило! Мило! А что за наряд такой? Попроще ничего надеть не могла?

— У себя спроси. Ты меня в этом придумал. Хочешь, переоденусь? Что предпочитаете? Ряса монашки? Мешок из-под картошки с дырками для рук?

— Тьфу на тебя. Ладно, давай по делу. Что мне теперь с тобой делать?

— Жить, наверное. По крайней мере, до визита к хорошему психотерапевту.

— Допустим. И как мы будем жить?

— Кто у нас тут мужик? Тебе и решать. Я знаешь ли, всего лишь маленькая часть тебя.

— Я у нас тут мужик, кто же еще. И первое, что я хочу сделать, это свалить отсюда. Только тело твое похороню.

Мелкая легкомысленно махнула рукой.

— Не обязательно.

— Не бросать же…

— Бросать. Я же тебе рассказывала, скоро в этом кластере очередная перезагрузка. Все пропадет, и тело тоже. Так что забирай Коменданта и двигаем отсюда.

— Его-то зачем?

Мелкая, уже наклонившаяся над телом мутанта, удивленно оглянулась.

— Так он, вроде как, твой питомец? Ты же его не бросишь?

Не дожидаясь ответа, она попыталась схватить зверя за ноги, но пальцы беспрепятственно прошли сквозь тело.

— Черт, все время забываю.

Седой потянулся к сознанию Коменданта и с удивлением обнаружил, что огонек жизни все еще теплится.

— Мне что его — снова кровью своей отпаивать? Я вообще сомневаюсь, что хочу, чтобы он оживал.

— Давай так, — подбоченилась Мелкая, — Запрем его в рефрижератор. Только охлаждение отключим. Пусть сам выкарабкивается. Сдохнет — туда ему и дорога. Отожрется — значит, такая у вас с ним судьба, побыть вместе еще немного.

Так и сделали. На пледе вытащили громоздкую тушу из кабинета, подогнали погрузчик, свалили мутанта внутрь фуры и закрыли кузов на замок.

— Сами-то мы куда? — зачем-то обратился к галлюцинации Седой.

Возвращаться в боксы не хотелось.

— Да хоть куда. Нам перекантоваться-то надо до завтрашнего утра.