Кнут (СИ) - Демин Игорь - Страница 45

— Откуда у тебя такой лексикон, активистка ты моя?

Мелкая с сожалением покачала головой.

— Активистка, как бы это ни было грустно, потеряла голову и лежит сейчас там, на диване. Мне жалко ее, но я — не она, а часть тебя. Кстати, об этом. Так уж вышло, извини, что у меня есть доступ ко всем твоим воспоминаниям. Да, да, ко всем, можешь не краснеть, я уже смирилась с тем, какой ты извращенец.

Седой брел к выбранной пятиэтажке. Мелкая шла рядом.

— Ты уже знаешь от меня, то есть от нее, про перезагрузки кластеров, да? Так вот, сообщаю тебе то, до чего ты уже додумался, но пока еще не достал из мозга. Помнишь тех ученых, с которыми ты сюда попал? Так вот, этот кластер вместе с лабораторией и учеными перегружается каждые полторы недели. Сечешь?

— Ему же больно! — Мелкая крутилась вокруг Коменданта, заглядывала ему в глаза и, не переставая, пилила Седого. — Хватит уже. Перестань. Что же ты делаешь?! Так же нельзя. Он же живой, ему больно. Прекрати немедленно!

Седой отмахнулся:

— Отстань! — и сделал на коже мутанта очередной надрез.

Комендант выжил после расстрела в гараже и стал едва ли не в два раза сильнее. Морда потеряла человеческие черты, покрылась костяными бляшками, которые день ото дня увеличивались, срастались в причудливые узоры, нарастали друг на друга, образуя костяную маску.

Инженера пугало, что под наростами постепенно скрывались глаза, но самого Коменданта это не смущало. Он вообще перестал пользоваться зрением, перешел на другое чувство, больше всего похожее на локатор. Получаемая с него картинка не позволяла любоваться закатами, различать оттенки и даже цвета, зато идеально синхронизировалась со слухом. Мутанту теперь не приходилось, услышав шорох, рассматривать: что это там зашумело? Он точно знал, откуда пришел звук и детально «видел» его источник, даже если морда повернута в другую сторону.

Кожа стала грубее по всему телу, и Седой попытался направить изменения в организме мутанта в нужное русло. Во время одного из привалов делал на спине глубокий прямоугольный разрез, ерунда по сравнению с прежними ранениями, вставил в него металлическую пластину, заправил края под кожу и вкрутил по краям шурупы, прямо в тело. Выглядело это изуверски, резать питомцабыло жалко, но не прошло и пары дней, как пластина прочно вросла в кожу, став ее неотъемлемой частью.

Окрыленный успехом Седой продолжил экспериментировать. Вшивал пластины, армировал нарастающую броню проволокой, однажды даже сбил Коменданта автомобилем, но Мелкая тогда устроила многочасовую истерику, и они договорились впредь обходиться без радикальных методов.

Впрочем, та уступка не означала, что во время привычных уже операций девушка собиралась оставлять питомца без защиты:

— Ему же больно! — не прекращала стенать Мелкая, — Не надо, пожалуйста, не надо! Ну, чего ты какой?!

— Ему не больно.

— Ты врешь! — Мелкая топнула ногой, не пошевелив при этом ни одну травинку, — Ты чувствуешь его боль. А я знаю все, что чувствуешь ты! Ну, перестань.

Сдерживая ругательства, Седой ткнул в шуруп слишком сильно, отвертка сорвалась и, пробив надрезанную кожу, провалилась мутанту под ребра. Комендант взвыл, несмотря на приказ лежать тихо.

— Иди отсюда! — Седой уже чувствовал, что слишком резок, и потом придется извиняться, — Пропади куда-нибудь! Не мешай!

И добавил, понимая, что вбивает себе в гроб последний гвоздь:

— Дура!

— Садист! — захлебнулась от возмущения девушка, — Изверг! Урод!

— Чего это я урод?

— Потому что урод! И все!

— А если я урод, чего ты такую короткую юбку надела?

Мелкая затряслась, сжала зубы, тряхнула кулачками, бросила:

— Что было, то и надела! — отвернулась, упала на колени и заплакала. Розовая юбка-клеш, слишком короткая для такого кроя, взметнулась от резкого движения, обнажила на мгновенье ягодицы, обтянутые белыми трусиками с рисункомв виде кошачьей мордашки.

— Ваша киска купила бы Вискас, — Седой ввернул в Коменданта последний шуруп, поправил задравшийся край кожи и бросил в рюкзак оставшиеся пластины.

Нормально поработать Мелкая не даст. Интересно, она спит вообще? Надо будет попытаться улучить такой момент.

— Хорош ныть.

Девушка продолжала рыдать.

— У тебя паучок в волосах застрял.

— Где?! — Мелкая вскинулась, потянулась к волосам, отдернула руки, вскочила и испуганно затрясла ими перед лицом, — Достань! Убери, убери, убери!

— Да все уже, улетел.

— Козел, — галлюцинация сообразила, что ее развели, но ругнулась беззлобно, заметив, что Седой таки убрал инструменты и прекратил мучить Коменданта, — Куда пойдем? Или погоди, ты сегодня завтракал вообще?

На время еды и сборов инженер отправил питомца на традиционную физподготовку. Комендант поднял один из валявшихся вокруг валунов, взвалил на загривок и начал накручивать вокруг лагеря круги, периодически останавливаясь, чтобы толкнуть камень далеко вперед, догнать его, снова взвалить на себя, бежать еще круг и снова толкать, поднимать, бежать, пока легкие не начнут скручивать спазмы.

Мелкая мигом сменила короткую юбку и полупрозрачную блузку на спортивные трико и футболку и бросилась вдогонку, на ходу отдавая подопечному кучу указаний и команд. Комендант ее, как ни странно, слушался в точности, порождая у инженера приступы ревности.

Когда лагерь был собран, Комендант сбросил с плеч валун, и, повинуясь приказу хозяина, вбежал в реку. Раздвигая широкой грудью волны, он смывал с себя кровь, пот и грязь, превращаясь из вонючего зверя во вполне сносное домашнее животное. Была бы воля Седого, он мыл бы питомца шампунем и приглаживал каждый день шерстку, но шерстки на теле мутанта не было, а пачкался Комендант так часто и увлеченно, что мыла не напасешься, даже имея под рукой бесконечные запасы Стикса.

Инженер почувствовал страх зараженногоперед водой, отдал команду выйти на берег и отправил в разведку на край небольшой деревни, приютившейся ниже по реке.

— Я готова! — Мелкая перекинула за спину огромную снайперскую винтовку с оптическим прицелом, поправила матово-серый мачете на поясе, одернула военный полевой китель цвета светло-серого «натовского» хаки и смахнула невидимую пыль с таких же штанов, выгодно обтягивающих бедра и попу, — Какой у нас план, шеф?

— Винтовка-то тебе зачем? — Седой никак не мог привыкнуть к любви галлюцинации к внешним эффектам.

Мелкая не ответила, бодро зашагав в сторону деревни.

— Погоди! — крикнул вслед Седой и прислушался к тревожным сигналам от питомца.

Комендант сидел на корточках, метрах в пятистах впереди, у забора рыбацкого стана, прислушиваясь к разговору возле жилого вагончика. Запах человека он учуял давно, но хозяин, увлекшийся ягодицами своей галлюцинации, не обратил на это внимание.

— Багор, я больше в этот кластер ни ногой.

— Ша.

— Мы ж там чуть лыжи в угол не поставили.

— Ша!

— Багор, сдался тебе этот мусор.

— Ша! Я сказал, что отрежу ему яйца, значит, отрежу! Я, когда узнал, что его участок тут загружается, чуть коньки не отбросил от радости. Я из-за этого мусора позорного десятку от звонка до звонка чалился, и теперь забыть должен?

— Каптер, ну ты хоть скажи!

— Мне все равно. Я за любой кипишь, кроме голодовки.

Если Коменданта не обманывал нос и слух, в стане отдыхали трое бойцов, уже отмывшихся после похода, отстиравших одежду, но все еще распространявших запахи пороха, крови и страха. Первая радость от обнаружения выживших, а может быть даже давних жителей этого мира, тут же сменилась осторожностью и инстинктивным нежеланием обывателя иметь дело с людьми, ботающими по фене и мечтающими отрезать кому-то яйца.

— Шухер, Багор. Крупная тварь, тут, рядом, вот там, за забором!

Зазвенели обороненные ложки и кружки.

— Обходи! Каптер, справа. Филин — слева. Я на крышу. Чего он не нападает-то?

Седой слышал каждый их шаг. Бежать поздно. Сколько не укрепляй тело мутанта, а три автомата в руках опытных стрелков без труда найдут слабое место, опрокинут на землю и добьют. А уж если у кого-то окажется снайперская винтовка…