Кнут (СИ) - Демин Игорь - Страница 63

— Известно немало случаев выхода за рамки.

— Ерунда это все.

— Ну, почему же. Тарч и Джига прекрасные тому примеры. До изменений их дары развивались без ограничений и трудно представить, во что бы могли превратиться. Мой дар подключаться к кластерам в итоге перерос в способность вписываться и в другие процессы, в которых участвуют споры Стикса. Да тебе ли рассказывать, ты же это изучал.

— В том-то и дело, что изучал, а не делаю вид.

Кнут сидел неподалеку и всматривался в беседующих. Оба они Инженеры. Оба попали в Стикс по здешним меркам невероятно давно. По всему видно, их связывает давняя дружба. И все же в позах, мимике, интонациях чувствовалось напряжение, от которого оба испытывали немалый дискомфорт. Что-то между ними стояло, или могло встать, и мужчины подстраивались, примерялись к новым ролям. Тонкими полунамеками, брошенными мельком взглядами старались выгадать — что думает друг, что знает и о чем догадывается? Прочитал ли уже мысли, или не хочет ни о чем слышать?

Видел ли это кто-то еще? Такое мог бы разглядеть разве что Скала, знакомый с интонациями командира во всех возможных полутонах, но он учил Яру одевать бронежилет, собирать походный рюкзак и, судя по всему, собирался показать ей основы стрельбы из пистолета.

— Не спорю, ты на талантливых людей везучий, — куратор поднял большой палец вверх, лицо же его скривилось в едкой ухмылке, — Только что это меняет? Вероятность возникновения даже третьего дара — ничтожна. Четвертого — ситуативна, и не раньше, чем через двадцать лет. Появление пятого никогда не фиксировалось быстрее, чем через сорок. Выходы за пределы первого потолка развития умения фиксируются крайне редко и почти никогда у иммунных с менее чем тремя дарами. Ожидать же серьезных сдвигов эволюции по всем пяти умениям — утопия. Необходимый для этого срок сможет прожить один из миллиарда, а какова вероятность того, что именно он окажется счастливчиком, способным выйти на новый виток эволюции?

— Вероятность этого стремится к нулю, — неожиданно согласился Кумник, — Но если так посудить, то и достижение пяти даров считается среди иммунных невозможным. А я знаю, как минимум шестерых таких людей. Себя, например.

— Да что ты знаешь? Кого ты там знаешь? — отмахнулся Форест, — Мы были романтиками, охотились за скребберами, жрали жемчуг горстями, штурмовали Пекло, перестраивали Стикс, и чего добились? Ничего. Один отмороженный новичок умудрился навести шухер вот уже во втором подконтрольном нам секторе и походя снес два наших стаба, которые между прочим, были совсем неплохи в обороне.

— Не такой уж Седой и новичок. Я уже молчу о том, что Грач, один единственныйинженер, едва не убил и Седого, и его монстров, и кучу других погонщиков и кормчих в придачу. Они не скоро очухаются от такого удара.

— А сколько в этого Грача было вложено ресурсов? Он мог сам, один, расхреначить любой стаб — и проиграл сопливому погонщику.

— Не преувеличивай. Седой — не сопливый.

— По сравнению с Грачом — сопливый.

— Успокойся. Были времена у клана и похуже.

— Не было. Мы уперлись в потолок и стали слабыми как девчонки.

Напряжение нарастало с каждой секундой, и Кнут посмотрел на Ворота, не его ли это проделки. Тот сидел за столом, с пустыми взглядом и сложенными в условленном положении руками. Отряд знал, что это значит. Настоятель использует дар. Подхватывает чье-то настроение, усиливает и раздает окружающим. Развивать умение было необходимо, а делать это в тайне от отряда было бы нечестно и даже опасно. Потому условились: если активирует он умение, то переплетает особым образом пальцы и держит их на виду.

Вот и сейчас Кнут чувствовал раздражение от разговора, охватившее куратора, словно это он испытывал его сам. Были здесь и нотки страха, и злости, и хитрости, и желание доказать, открыть для упрямого собеседника реальную картину мира. Сейчас весь отряд испытывал это желание — стереть Кумника в порошок, а потом собрать заново, но уже такого человека, что перестал бы упрямиться и согласился бы с Форестом во всем.

— На что ты намекаешь? — командир испытывал тоже самое, что и все, но видел положение рук Ворота, а потому без труда противился навязанным эмоциям.

— А тут нечего намекать. Зараженные развиваются несравнимо быстрее иммунных, за год-два достигая высот, о которых иммунные и мечтать не могут. Какой из этого вывод? Только один — Стикс создавался не для нас, Кумник, и ты это знаешь не хуже меня.

Кнут почувствовал, как в поток раздражения вливаются новые эмоции, подхваченные настоятелем, видимо, у других участников отряда. Жемчужина была съедена не зря

Вот вдохновение от Скалы, сгорающего от нетерпения обучить Яру мастерству рейдеров. Вот ответные чувства девушки: желание добиться результата, заслужить признание новых знакомых. И вот еще — желание открыться, рассказать обо всех тайнах, нестерпимое желание перестать жить наедине со своими секретами. Похоже, настоятель не пощадил и напарника — поймал его эмоции, пережил, усилил и включил в общий фон.

Бойцы отряда почувствовали что-то необычное, начали оглядываться на Ворота, совершенно бесстыдно обнажившего их эмоции, но настоятель стойко игнорировал недовольные взгляды, дожимал все сильнее распаляющегося Фореста.

— Да, скажешь ты, у иммунных есть разум и поэтому мы умудряемся выживать. Это аргумент. Даже интеллект скребберов далеко не дотягивает до человеческого. Может быть это и есть наш шанс? Найти способ объединить усилия зараженных и иммунных, создать эффективный симбиоз бездумной силы и интеллекта.

— То есть будущее за погонщиками?

— Заметь, не я это сказал. Сами по себе погонщики ущербны. Их ненавидят люди, они вынуждены скрываться, не имея доступа к банальным вещам, которые напоминают человеку, что он человек, а не сбежавший от общества мутант. Погонщикам нужна помощь и не от выродков-Кормчих, а от серьезной влиятельной силы, которая сможет научить и направить.

— И ты хочешь предложить клану поддерживать Погонщиков?

— Конечно нет, — Форест не скрывал злобы на собеседника, но было видно, что к такому вопросу он был не готов, — Ты первый пустишь мне пулю в лоб за такое предложение.

— Обязательно пущу, — заверил его Кумник.

— И я добавлю, — не остался в стороне Скала, хотя дела Инженеров не должны были его, вроде бы, волновать.

— Вот и я об этом. И вы, и остальные — упертые бараны. Вы все понимаете, и давно уже смирились с поражением, но будете цепляться за свои идеалы до последнего. Раскинь мозгами, Кумник, ты же умный мужик. Чего ты хочешь на самом деле — упереться рогом в закрытые ворота, сдохнуть однажды без вести где-нибудь в горах, уверенным в своей правоте, или победить в войне со Стиксом? Самому победить, а не смотреть со стороны за тем, как это сделают другие? Где твоя жажда, Кумник? Где тот огонь, который давал тебе силы бороться все эти годы? Неужели ты позволишь этому миру стереть себя с лица земли?

— Грач думал так же?

— Как так же? — неожиданный вопрос сбил запал с куратора, заставил суетливо потянуться за кочергой, пошевелить угли в очаге, чтобы выиграть немного времени и прийти в себя. Кажется, и он почувствовал необычную для себя горячность.

— Как я, — Кумник за все время разговора так и не поменял тон, говорил ровным дружелюбным голосом, словно не замечал настроение Фореста.

— Не знаю я. Как он думал. С чего ты его вспомнил?

— Вы жили рядом, вот и вспомнил. Ладно, поздно уже. Давай завязывать с разговорами.

Посиделки быстро покатились к концу, когда уже никто ничем не занимается, ни о чем всерьез не разговаривает и все подъедают остатки с тарелок в ожидании первых слов хозяина вечеринки о том, что пора бы и честь знать.

Сандра начала собирать со стола посуду, принесла воду загасить очаг. Кнут не стал дожидаться, когда все разойдутся, подхватил недопитую кружку с чаем, ушел в казарму, уселся на выделенную ему койку.

Чай, оказалось, успел остыть, перестал радовать ароматом.