Исторические рассказы и биографии - Разин Алексей - Страница 31

Отец Араго получил место в Перпиньяне и переехал туда со всем семейством. Там, а потом в Монпелье, Араго продолжал учиться, но воинственная натура его не унималась от изучения Виргилия, так что ему все еще очень хотелось драться с врагами отечества, а эполеты все еще светились для него лучами славы.

Однажды когда он прогуливался неподалеку от города, увидел он очень молодого артиллерийского офицера, который занимался съемкою плана и управлял работами нескольких помощников. Разгорелись глаза у мальчика и сердце забило тревогу. Подходит он к молодому человеку и спрашивает, как он мог в такие ранние лета достигнуть такого чина?

— Очень просто, — отвечал тот, — кончив курс в Политехнической школе. Выдержите экзамен, поступите, и через три года у вас будет такой же точно мундир.

Араго не стал терять времени; в тот же день он достал себе программу и с неодолимою твердостью принялся за изучение математики. Вскоре он заметил, что старый аббат, его учитель, сам в математике не очень силен. Тогда стал учиться один, по руководствам Лежандра, Гарнье и Лакроа.

Тут он сделал замечание, которое каждому из нас случалось поверять на опыте: вместо того, чтобы стараться с первого раза понять запутанные доказательства теорем, он на время соглашался с ними на слово, и шел дальше; но постоянно думая о предмете своих занятий, он с удивлением замечал, что на другой день совершенно ясно понимал то, что накануне казалось ему непостижимым.

В полтора года постоянного, неутомимого труда, Араго вполне приготовился по программе. Ему еще не было семнадцати лет, как он уже мог поступить в Политехническую школу. Но в тот год, профессор, который должен был экзаменовать поступающих, был болен, и потому экзамены были отложены на целый год. Араго решился посвятить этот год чтению тех отраслей математики, которые были впереди; уже в курсе Политехнической школы, и в самом деле, прочитал все знаменитейшие сочинения по части высшей математики. Для его могучего и ясного ума это было просто игрою; ему хотелось явиться на экзамен с возможно большим запасом знаний, хотелось приблизиться к своим профессорам, и он учился по их же ученым трудам. В тоже время зная, что артиллерийскому офицеру надо уметь фехтовать и танцевать, он по два часа каждый день упражнялся и в этих механических искусствах.

Наконец наступил великий день испытания.

Араго приехал в Тулузу, чтобы там выдержать первый экзамен, по которому мог получить разрешение ехать окончательно экзаменоваться в Париж, и явился к суровому и строгому профессору Монжу вместе с одним из своих товарищей.

Этот товарищ так оробел от грубоватой строгости экзаменатора, что едва понимал вопросы, отвечал худо, или вовсе не отвечал; решено было, что он не может удостоиться окончательного экзамена. Пришла очередь Араго.

— Молодой человек, — сказал ему профессор, — вы, вероятно, знаете столько же, сколько ваш товарищ? Я бы вам советовал ехать домой и еще поучиться, прежде чем рисковать экзаменом.

— Господин профессор, — отвечал Араго, — мой друг сильнее, нежели вам показалось. Он только от робости затруднялся в ответах.

— Хороша робость! — сказал Монжу, — обыкновенное оправдание того, кто ничего не знает. Вы тоже, вероятно, робки?

— О, нет, нисколько.

— Ну, берегитесь! Было бы умнее отказаться, чтобы по крайней мере не терпеть стыда отказа.

— Для меня был бы большой стыд вовсе не быть экзаменованным.

Благородная самоуверенность молодого человека прекратила неуместные замечания профессора. Начался экзамен и Монжу не мог придти в себя от оригинальности и точности ответов Араго на все его вопросы. Он в один миг разрешал вопросы, задаваемые экзаменатором. Араго показал, что он знает свое дело так глубоко и хорошо, что профессор наконец потерял свою угрюмую физиономию, встал с своего кресла и бросился обнимать молодого человека и вскричал:

— Браво! Если вы не первым поступите в Политехническую школу, то никто не поступит!

В Париже второй экзамен был производим знаменитым геометром Лежандром, и тогда поступали только достойнейшие.

— Как ваша фамилия? — спросил Лежандр у Араго, когда тот явился на окончательный экзамен.

— Франсуа-Доминик Араго.

— Араго?.. Это фамилия не французская. Я не допущу вас к экзамену. Можете идти.

Но это не озадачило молодого человека, одаренного хорошею головою и, ловким языком: начался спор, продолжавшийся более двадцати минут.

— Вы иностранец, это ясно! — кричал профессор.

— Позвольте мне отрицать ваше мнение: я Француз самый французский, — отвечал молодой Араго с большою твердостью.

— Нет!

— Да!

— Никогда Француз не носил такой фамилии: Араго!

— Извините. Впрочем, доказательства будут после экзамена, а вы все-таки можете меня экзаменовать.

Лежандр, несколько сердитый на Араго за его твердую самоуверенность и спокойный тон, которого не привык видеть в экзаменующихся, сделал ему знак, чтобы он подошел к доске. По вопросам его видно было, что он старался поставить молодого человека в тупик. В ответ на это Араго только улыбался, и в ответах своих показывал, что он умеет бороться еще и не с такими затруднениями. Он разрешил пять задач алгебраическими формулами, вовсе неупотребительными.

— Отчего вы держитесь такой методы, а не другой? — спросил Лежандр. Вы станете в тупик, если я попрошу вас доказать, отчего.

— Нет, извините, — отвечал Араго.

Потом он пояснил причины, почему он выбрал этот способ доказательства, а не другой. Чем больше профессор старался завести его в темное место проблемы, или подставить ему преграду, о которую он мог бы споткнуться, тем яснее становился вопрос от объяснений Араго, тем прямее шел он к цели.

Наконец Лежандр протянул обе руки молодому человеку, который скоро должен был сделаться его собратом и другом.

Араго вступил в Политехническую школу, и потом так сделался известен товарищам и начальству как отличный математик, что еще не успев выдержать своего последнего, выпускного экзамена, был назначен секретарем Обсерватории, а через полгода после того, получил приказание ехать с двумя учеными в Испанию. Там была начата еще в 1770 году тригонометрическая съемка меридиана для определения диаметра земного шара.

Тут начался для Араго такой ряд несчастий и невероятных приключений, что бедный ученый очень стал похож на хитроумного Одиссея.

Араго с своим товарищем, тоже известным ученым, Био, жил в маленьком городке Паламосе неподалеку от того места, где река Гвадалавиар впадает в море. Био, скучая однообразными занятиями, однажды предложил ему прогуляться на ярмарку в Мурвиедро, на несколько миль расстояния от моря, под тем предлогом, что по дороге они увидят множество римских и мавританских развалин.

На ярмарке в Мурвиедро наши ученые познакомились с одной соотечественницей своей, которая встретила их очень радостно, говорила с ними о родине и самым дружеским образом пригласила их ужинать к своей бабушке. На ужине Араго и Био не обратили внимания на одного Испанца, который все время посматривал на них очень подозрительно и недоброжелательно, и потому, прощаясь, были поражены удивлением, когда хозяйка украдкой шепнула им на ухо:

— Будьте осторожны! Я прочитала в глазах Педро, что он хочет вас убить.

— Покупаем пистолеты! — сказал Араго, только что они вышли на улицу.

— Зачем? — сказал извозчик, который привез их в Мурвиедро. — Я отвечаю за вашу жизнь, точно так же, как за свою.

Однако Араго его не послушался и тотчас купил два пистолета и ружье.

— Пожалуй, бросайте деньги, если у вас есть лишние; а мой мул защитит вас лучше, нежели оружие.

Поехали. Начало совсем темнеть. Шагов за двести от города был старинный монастырь, в котором монахи давно уже спали; вдруг из-за угла монастырской ограды выскакивают два сильных человека. Они бросаются и хватают мул за узду. Араго, узнав в одном из них своего вечернего соседа, взводит курки, а Био прицеливается в другого.

— Нет, нет, напрасно! Зачем же убивать добрых людей! — сказал извозчик, потом щелкнул бичом и изо всей силы крикнул: Capitana!