Жена для звездного варвара - Ярошинская Ольга - Страница 55

У края площадки в высоком синем кресле сидела Инфинита и что-то рассказывала группке священников. Они внимали ее словам, задавали вопросы… Если бы они начали расспрашивать меня, то очень скоро бы поняли, что бывшая монашка не знает ни одной молитвы. Надо будет поблагодарить Инфиниту и осторожно разузнать, почему она решила так поступить. Будто почувствовав мой взгляд, она повернулась и кивнула мне. Рядом с ней обнаружились и Энтропия с сыночком, который вперился в меня так жадно, что я инстинктивно отступила за широкую спину Валда. А чуть поодаль — в стороне от танцующих — я увидела Лору, сидящую в низком кресле, напоминающем шезлонг, а с ней — Ампера, который отрывал виноградинки по одной и клал жене в рот, придерживая тарелку культей.

По краям площадки поставили столы с нехитрым угощением, люди наливали вино из бочек в деревянные кубки. Валд подвел меня туда, и только тогда я поняла, как голодна. Я впилась зубами в лепешку, в которой оказалась мясная начинка, запила большим глотком вина — неожиданно крепкого.

Люди подходили к Валду, чтобы сказать хоть несколько слов. И он одинаково дружелюбно общался с каждым: поговорил об урожае с плешивым смуглым мужичком, обсудил будущий загон карраша с молодым веснушчатым парнишкой, который отчего-то отчаянно покраснел, когда взглянул на меня. Небось наслушался сплетен о наших жарких приключениях в кустах. Когда к Валду приблизился высокий широкоплечий мужчина, мускулы которого так и играли под серой рубашкой с синей повязкой воина, они перешли на шепот и отошли немного в сторону.

— Скучаешь? — спросил меня Магнус, появившись из-за моего плеча, и я едва не подавилась лепешкой.

Отрицательно покачав головой, я с аппетитом доела и взяла еще одну. Демонстративно откусив едва не половину, уставилась на Магнуса. Буду жрать как свинья — вот мой хитроумный план по отшиванию поклонника. Подумав, я чавкнула, а Магнус вдруг вытер каплю мясного сока с моей губы и облизал палец. Не сработало.

— Я не могу перестать думать о тебе, Эва, — признался он тихо. Я покосилась на Валда, но тот был увлечен разговором. Наверное, обсуждают поход на шиагов.

— Слушай, Магнус, ты говорил, что любишь новые вещи и нетронутых дев, — вспомнила я, прожевав лепешку. — Так я уже не вписываюсь в твои идеалы. Валд меня потрогал. Да еще как.

— Плевать, — заявил Магнус. — Так даже интереснее. Легко быть лучшим, если не с кем сравнивать. — Он склонился к моему уху и прошептал: — Со мной тебе бы не пришлось просить «еще». Ты умоляла бы о пощаде…

Я отстранилась и посмотрела на него с яростью.

— Ты подсматривал?!

— Нет, что ты, — искренне возмутился Магнус. — Вот мне радость — пялиться на голого Валидола… Я подслушивал.

— Ты маленький грязный извращенец, — вздохнула я, и он нахально улыбнулся и подал мне кубок с вином.

— Да, — подтвердил он. — Только совсем не маленький.

— Знаешь, если никто из твоих женщин не просил добавки, то ты совсем не так хорош, как думаешь, — сказала я, и его скабрезная улыбка слегка потускнела.

Валд обернулся, увидел Магнуса и сразу же вернулся ко мне. А я поставила кубок на стол и обняла мужа за плечи.

— Научи меня танцевать, — попросила его.

Эва танцевала так, будто родилась для этого: ее юбки взлетали вверх, щеки разрумянились, а глаза горели. Прядки выбились из косы, и в какой-то момент Валд дернул за ленту, провел пятерней по ее волосам, расплетая их, и Эва тряхнула головой, отбрасывая темную копну за спину. Она отбивала ногами ритм, кружилась в свете костров, сама как огонь — яркая, безудержная, красивая, но в ее веселье будто сквозило отчаяние. И когда музыка зазвучала спокойнее, полилась плавно, как река, и Валд притянул Эву к себе, обняв за талию, то увидел в ее глазах слезы.

Она тут же улыбнулась, отвернулась, будто заинтересовавшись чем-то возле овечьих загонов, провела рукой по щекам, и когда снова посмотрела на Валда, глаза ее были сухими.

— Эврика, — сказал он. — Что-то беспокоит тебя?

Она лишь улыбнулась и покачала головой. Валд посмотрел поверх ее макушки и заметил Магнуса, который цедил вино и не отрывал от них взгляда.

— Магнус докучает тебе? — спросил Валд.

— Нет, — ответила Эва.

— А если будет, то ты ведь мне скажешь?

Она обняла его теснее, положила голову ему на грудь. Ее пальчики перебирали его косу, гладили шею, теплое дыхание чувствовалось через ткань рубашки. Сказать ей, что это неприлично? Да он скорее откусит себе язык!

— И что бы ты сделал, если бы Магнус докучал мне? — спросила она, подняв голову.

— Надрал бы ему зад, — улыбнулся Валд.

Эва вздохнула и вдруг, привстав на цыпочки, поцеловала его. В ее дыхании слегка чувствовался терпкий запах вина, а губы были мягкими и сладкими. На какое-то мгновение все словно исчезло — и музыка, и люди, и они остались лишь вдвоем под светом звезд.

— Вернемся в спальню? — хрипло предложил Валд, сжимая ее тонкую талию.

Мелькнула шальная мысль: как бы было прекрасно, если бы жена поскорее понесла. Он бы следил, как ее талия раздается, а живот растет, ловил бы малейшие изменения в ее внешности, выполнял капризы. А потом прислушивался к шевелению их ребенка внутри ее тела…

— Разве мы пробыли на празднике достаточно? — засомневалась Эва. — Вон священники что-то затевают.

Музыка оборвалась, и люди расступились к краям площадки, освобождая место процессии. Старший священник тянул моток веревки, один конец которого устремлялся куда-то вверх и терялся из виду. Инфиниту вывели в центр, отдали ей в руки моток. Она кивнула и неожиданно громко начала молитву:

— Богиня-мать всего сущего, всезнающая, всеумеющая, пребудь с нами и днем и ночью, и в здравии, и в болезни, направь, научи, вразуми. Прости своим детям несовершенство духа и слабость плоти, укрепи и наставь. И прими в свой небесный экипаж, когда придет срок. Инитион.

— Инитион, — повторили люди хором. Руки синхронно поднялись, совершая знак девятки.

А потом сверху по веревке, которая, похоже, была протянута с капитанского яруса пирамиды, спланировала искусственная птица. Крылья ее торчали в разные стороны, клюв был раскрыт, а стеклянные глаза сверкали, отражая свет огней.

— Что это за чучело? — тихо рассмеялась Эва.

Инфинита поймала птицу, подняла ее вверх, люди захлопали, и к небу вознеслись радостные крики.

— Птица — символ вести, полученной от богини, — сказал Валд и посмотрел на жену.

Она явно веселилась, а вот ему было не смешно. Да, птица, сделанная наспех из ткани и дерева, получилась кривобокой и не особенно торжественной. Но никто не потешался над нею. Люди были преисполнены благоговения. Все уже знали, что произошло: Зельда умирала, а некоторые говорили, что и вовсе умерла, однако богиня повелела Инфините принести благодать на алтарь. И когда это было исполнено, свершилось чудо: Зельда ожила и родила двух прелестных дочек.

Но Валд видел, как это было. Да, Зельда умирала. Крови натекло столько, что понадобилось десять ведер воды, чтобы отмыть алтарь и пол в храме. Ее губы посинели, и глаза закатились. У нее не было сил даже на то, чтобы вздохнуть, не то что исторгнуть из чрева двоих детей.

А йотом Эва открыла алтарь, всыпала туда благодать, и сотворила чудо. Вот только это выглядело так, будто она совершала работу. Она не молилась и даже не обернулась на икону. Ее движения были четкими и собранными.

— Пойдем, — сказал Валд и потянул жену за руку.

Они ушли с праздника, повернули к главному входу в пирамиду и поднялись по белым лестницам на четвертый ярус. Эврика тихо напевала себе под нос мотив последней песни, а Валд, войдя в спальню, оставил жену и пошел в душ.

Стоя под струями воды, он пытался отрепетировать речь: привести хаос, что царил в его мыслях, в систему. И понимал, что простых ответов на вопросы, роящиеся в его голове, быть попросту не может.

В окошке под потолком светила красная Кари, помощница богини, покровительница влюбленных. Правее виднелся белый бок Виты, дарующей жизнь. Когда к ним присоединится синий Ортем, несущий смерть, начнется великий прилив. Аккурат через тридцать дней после их с Эврикой свадьбы.