Даша и Медведь (СИ) - Владимирова Анна - Страница 39

Я бы все сейчас отдала, чтобы оказаться в руках Глеба.

Провожая взглядом красно-синие огоньки вдоль посадочной полосы, я чувствовала, как сердце заполняется тяжелой жгучей тоской по мужчине, который так отчаянно меня защищал. Меня выдирали будто на живую, отрывали от него без анестезии… и только поэтому приходило болезненное осознание, как глубоко в него вросла.

Внутри снова поднималась волна злости. Хотелось рыдать, орать и кидаться на своих пленителей, но я держала себя в руках — нет смысла. Угроза охотника еще помнилась слишком хорошо — способность лишать воздуха напугает кого угодно. А я слишком слабая и жалкая не только, чтобы признаться себе в том, что хочу быть с конкретным мужчиной, но и сопротивляться. Как быстро меняются жизни по чужой воле…

— Дария, вина?

— Да, — сморгнула я расплывающуюся в слезах картинку ночного города внизу.

Вот и все.

Только бы Константин спас Глеба! Господи, пожалуйста!

— Я обещал рассказать.

Заставить себя смотреть на ублюдка стоило последних сил. Не чувствуя вкуса, я сделала глоток из предложенного бокала.

— Вы устроили мне встречу с Глебом.

— Оборотнем. Женщина такого редкого дара могла раскрыть его только в подобном союзе. К сожалению. Не ирония ли судьбы, что королевой тебя сделать можно, лишь связав с этим грязным зверем? А, кроме того, у нас был заказ на женщину с коготками, — и он широко улыбнулся. — Особый.

— Вижу, вас так и прет от гордости за проделанную работу, — глухо заметила.

— Ты вряд ли оценишь сразу, — усмехнулся он, помахивая стаканом в руке. Кусочки льда плавились в ореховой жидкости, жалобно звеня.

— Он меня не отдаст, — посмотрела в упор на Азиза.

Прозвучало глупо, по-детски, безысходно, и я закусила губу, чтобы не разрыдаться. Теперь это казалось единственным, что мне осталось.

— Мне доложили, что точно не собирался, — кивнул тот, блеснув глазами. — Но для него лучше было бы отдать по-хорошему. Располагайся…

Он поднялся и вышел в коридор, а я съежилась в кресле. В иллюминаторе воцарилась такая же темнота, что и у меня внутри.

Самолет совершил посадку на рассвете. Горячий раскаленный воздух ворвался в салон, наполняя душу тревогой. Я не спала всю ночь, просидев весь полет на диване в гостиной. Азиз то и дело появлялся, доставал вопросами, предлагал кофе и всячески бесил, но был учтив. Наверное, нужно было порадоваться, что меня не кинули в грязный подвал и не посадили на цепь. Но радоваться не выходило.

Я опасливо спустилась по трапу, и меня тут же подхватили под руки и провели внутрь белого джипа. Азиз залез следом. Эти люди, как теперь становилось понятно, общались на арабском, редко обращаясь ко мне по-русски. Чем больше я осознавала, что все произошедшее — правда, тем больше внутри крепла мысль, что черта с два я сдамся. Даже если Глеб и Константин меня не найдут, я сделаю все, чтобы вернуться, поставлю целью всей жизни, буду покладистой и послушной, лишь бы расслабить своих тюремщиков.

Хотя они особо и не напрягались. Наручники на меня больше никто не надевал, а обращались действительно как с самой дорогой гостьей. Как бы мне ни было паршиво, взгляд сам прикипал к городским улицам за окном, настолько картинка казалась экзотичной. На Ближний Восток последние годы не пускали туристов, и футуристические здания, врезающиеся в небеса шпилями, оставалось рассматривать только на картинках. Меня никогда не прельщали подобные архитектурные решения, гораздо милее были родной лес, маленький домик и покосившиеся мостки в камышах… Но при виде этого города мои камыши казались явлением совершенно другой вселенной. И это лишь обостряло дикую тоску.

Когда перед автомобилем распахнулись огромные ворота, показалось, что мы въехали во дворец. Белоснежный каменный двор, безупречные лужайки и фонтаны окружали двухэтажную виллу запредельного для меня уровня. Вокруг автомобиля началась суета, из дома навстречу Азизу вышло несколько мужчин. Один — по виду самый важный и напыщенный — смерил меня величественным взглядом, неприязненно поморщился и отвернулся к Азизу. Они о чем-то заговорили, а я обняла себя руками и оглянулась. Да уж, заборчик так просто не перепрыгнуть… Открытие не обрадовало.

— Пойдем, шейли, — окликнул меня Азиз. — Покажу тебе твои покои.

— Что, уже подарил меня вот так вот без праздничной ленточки? — не сдержала я колкости.

— Нет, — усмехнулся он. — Ты у меня дома, а это — большая честь. Если бы только могла ее оценить.

— Прости, потратила жизнь на более полезные навыки, чем падать перед твоим великолепием на колени.

— Если бы мог — оставил бы тебя себе, — скалился он. — Прошу.

Мужчина провел меня по ступеням на террасу, а оттуда — в дом. Вернее сказать — дворец. Раннее солнце вставало в витражах, забрызгивая гладкий мраморный пол цветными отражениями и золотыми бликами. Огромный холл с двойной лестницей обнимал гостиную зону с диванами и небольшим фонтаном в центре, а с потолка на все это великолепие свисала огромная инкрустированная хрусталем люстра, в которой скакали солнечные зайцы. В другое время это меня, несомненно, поразило бы, сегодня вызывало лишь отвращение. Но Азиз понимал мой ступор неправильно:

— Нравится?

— Нет.

— Пошли.

Мы поднялись по лестнице, прошли открытыми коридорами, и Азиз толкнул двери в какую-то комнату:

— Твои королевские покои, — посторонился, пропуская вперед.

Я шагнула внутрь и замерла. Гостиная в белых тонах и деревянных деталях могла бы понравиться кому угодно, но безбрежная морская даль за панорамным окном на миг заставила забыть обо всем и меня.

— Проходи, — взял под руку Азиз и повел к окну.

Сбоку оказался вход в просторную спальню, окна которой были настежь распахнуты, беспокойный утренний ветерок трепал занавески, возвращая душе такую тоску, что я обхватила себя руками и едва не взвыла.

— Что дальше? Выберешь ленточку?

— Дальше ты будешь пока жить здесь. День рождения Повелителя через месяц, а к этому времени мы постараемся вылечить твою душевную боль, убедить, что ты достойна лучшей жизни, и вернуть радость в твои глаза.

— Мне нужен мой мужчина, — процедила я. Азиз сдвинул брови и медленно направился ко мне, но не успел и рта открыть, как я продолжила: — Чтобы дышать, мне нужно знать, что он жив, — взмолилась я, и по щекам все же побежали слезы. — Пожалуйста… Обещаю, что мне станет легче… пережить все это, — обвела взглядом комнату. — Это же в твоих интересах, как я понимаю…

— Быстро ты к нему привязалась, — прищурился он. — И что в этом нергаловом отродье такого?

Много всего, так словами не объяснить. А ему не понять.

— Пожалуйста…

— Обещаешь вести себя хорошо? — начал торговаться он.

— Да, — закивала я.

— А если нет? Если узнаю, что мертв?

Я открыла глаза, хватая ртом воздух, и осела на пол, захлебываясь тихой истерикой. Кажется, мужчина выругался и подхватил меня на руки, но я уже ничего не чувствовала. Я тонула в боли, давясь отчаянием и переставала чувствовать. Внутри меня все кричало и звало Глеба, и от этого безмолвного стона задрожали стекла. Азиз что-то кричал, потом уложил на кровать, но я продолжала корчиться, будто из меня выдирают душу, а та и рада устремиться куда-то подальше от этой клетки…

Никогда еще темнота не была настолько желанной.

Лес тревожно шумел, пах скорым дождем. Я неслась куда-то, беспокойно порыкивая, не таясь и забыв об осторожности. Хотелось бежать без остановки, чтобы найти что-то важное, без чего нельзя. Что-то, что стоит всего… или кто-то. Но сколько ни металась, не находила. Ветки хлестали по глазам, запахи больше раздражали, мешая найти тот самый… Когда откуда-то потянуло дымом, в памяти ожили воспоминания дома, и я побежала на запах. Вывалившись кубарем с пригорка, замерла, подняв фонтан сырого песка… Дом выглядел иначе, чем я помнила — дверь настежь распахнута, стекла выбиты. В горле задрожал вой, но я, поборов страх, решила подойти ближе. Что-то подсказывало — мне нужен тот, кто здесь мог быть. И только рассмотрев в песке отчетливый медвежий след, принюхалась… вот оно! Медведь! Мне нужен МОЙ медведь! Покрутившись на месте, я бросилась со двора на дорогу…