Невеста на уикэнд (СИ) - Цыпленкова Юлия - Страница 48

— Сердишься?

Колчановский открыл мне пассажирскую дверцу, и я сжала посмотрела на него.

— Нет, — сказала я, пожав плечом. — Не на что.

— Я нарушил обещание, — заметил шеф.

— Если не будешь пытаться затащить меня в постель, чтобы после окончания договора сообщить о том, что всё это было временным помутнением, мне обижаться будет не на что, — ответила я и нырнула в уютное нутро автомобиля.

Костик закрыл дверцу, обошел машину и сел рядом. Он поджал губы, завел двигатель, но трогаться с места не спешил. Шеф повернул ко мне голову.

— Мне сложно оценить то, что я чувствую, — сказал он, кажется, решив быть откровенным. — Эта игра порождает ощущение близости, и оно толкает на некоторые поступки… Ты ведь чувствуешь то же самое, верно?

— Что-то в этом роде, — уклончиво ответила я. Мне оценить свои чувства было проще, даже больше — я точно знала, что чувствую.

Костя отвернулся и неожиданно произнес:

— Я не хочу влюбляться. Мне это не нужно.

— Тогда мы знаем, как вести себя дальше, — чуть хрипловато ответила я и отвернулась.

— Прости, — голос Колчановского прозвучал глухо.

— В нашем договоре чувства не прописаны, — отозвалась я. — Сыграли, разбежались.

— Да, — кивнул он и, мгновение помолчав, добавил: — Но меня всё равно тянет к тебе. Я разберусь с этим.

И машина, наконец, тронулась с места. Мы молчали — сказать оказалось нечего. Ну, хоть выяснили отношения сразу. Ему не нужны чувства, мне нужны, но взаимные. Ладно, будем вместе разбираться с неожиданно возникшей тягой друг другу. Жаль, конечно, что у нас осталось общее дело, без него было проще быстро переболеть и забыть всю эту историю. Черт, обидно-то как…

Мы так и молчали всю дорогу до аэропорта. Костя смотрел только на дорогу, я тоже. Не хотелось даже искать тему для разговора, чтобы разредить обстановку. Я меланхолично покручивала в пальцах подвеску на цепочке. Шеф поерзал, кажется, собираясь что-то сказать, но не сказал, только крепче сжал руль. Музыку в этот раз включила я, но что неслось из колонок, не смогу даже вспомнить. Голова была пустой, и на душе ощущался гадкий осадок от короткого разговора.

Я протяжно вздохнула и… салон огласила мелодия вызова. Вытащив телефон из сумочки, я, не глядя на экран, нажала ответ.

— Аллё.

— Ну, как ты там, племяшка?

— Дядя Ваня, — елейно отозвалась я. — Чем хочешь порадовать?

— А ты еще не радуешься? Пироги печешь? Хлеб с солью для дорогого гостя уже подготовила? — жизнерадостно спросил дядя.

— А как же, вся в муке и в капусте, — по-прежнему медовым тоном ответила я.

— Только чеснок не клади, — хохотнул родственник. — И кол осиновый убери подальше, меня таким не возьмешь.

— Тебя танком не переедешь, это точно, — осклабилась я.

— А я смотрю, ты полна оптимизма, солнышко, — не менее сладко пропел дядя. — Это радует, тем приятней встреча.

— Боюсь, встреча откладывается, дядя Ваня, — теперь и я засияла от накала нахлынувшего счастья. — Так что не спеши, меня в городе не будет.

— А куда это ты намылилась? — насторожился дядя.

— Тебе не дотянуться.

— Если надо, из-под земли достану, ты меня знаешь, — напомнил родственник о своей хватке. — Куда сваливаешь? С кем? Насколько?

— Далеко, с кем надо, насколько душа пожелает, — ответила я на его вопросы.

— С мужиком? — посуровел дядя. — Верка, задуришь, наизнанку выверну. Что творишь?

— Приеду, напишу, — пообещала я. — Сам не звони. Пока, дядя Ваня.

— Вероника!

Я вырубила телефон и шумно выдохнула. Вот теперь ищи ветра в поле, дядя Ваня. Как же все-таки вовремя вся эта затея с поездкой!

— Кто это? — Костик впервые нарушил молчание, и я, усмехнувшись, ответила:

— Моя самая большая проблема и головная боль.

После прикрыла глаза и выругалась. Неправильно я с ним разговаривала, ой, неправильно… Надо было попробовать умаслить его, чтобы сидел дома и не вздумал на самом деле притащиться сюда. Но не могу я на него спокойно реагировать! Дядька для меня, как красная тряпка для быка. И вроде люблю его, хорошо понимаем друг друга, когда не ругаемся, но его характер…

— Кто этот дядя Ваня?

Я посмотрела на Костика и покачала головой:

— И как твой детектив работал? Родной дядька, брат моего отца. Тот еще упырь.

— Расскажешь?

Ответив ему мрачным взглядом, я кивнула. А почему бы и нет? Если дядя приедет, он станет нашей общей проблемой, так хоть подготовлю. Однако начать разговор мы не успели, потому что подъехали к аэропорту, и свой рассказ я отложила на потом, в самолете будет достаточно времени для задушевных бесед. А пока было чем заняться и без откровений.

В здании аэропорта я завертела головой, пытаясь понять, куда нам идти, но Колчановский потянул меня за собой, прочь от других пассажиров разнообразных рейсов.

— Куда? — удивленно спросила я.

— У нас бизнес-джет, — коротко ответил шеф.

И когда мы оказались подле небольшого частного самолета, я совершенно неприлично присвистнула.

— Твой? — спросила я, поднявшись на борт и озираясь по сторонам.

— Свой самолет пока не потяну, — усмехнулся Костик. — Аренда. Зато полетим прямым рейсом до Марселя без пересадок и ожидания.

— Дорого?

— Не забивай голову лишней информацией, — отмахнулся шеф, и во мне проснулся дремавший эти дни бухгалтер.

Интересно, какой спектр услуг вообще возможен при найме, и сколькими из них воспользовался мой расточительный шеф? Дайте мне прайс, пожалуйста!

— У тебя в глазах цифры, как на старом кассовом аппарате скачут, — усмехнулся Костик. — Я так и слышу: дзинь-дзинь-дзинь. Успокойся, тебе на вознаграждение хватит.

— А на потом останутся? Учти, я зарплату люблю круглый год получать, — заметила я, ерзая на удобном мягком кресле.

— На хлеб с маслом для родного бухгалтера наскребу, — пообещал Колчановский.

Я покивала головой, показывая, что такой ответ принят, но любопытство о стоимости крылатого удовольствия не исчезло.

— Костя…

— Угомонись, — строго велел Константин Горыныч. — Я ничего лишнего в заказ не включал, и к цвету салона тоже не стал придираться. Гляди в иллюминатор, пичкай меня ядом и рассказывай про своего дядю.

— Пристегните, пожалуйста, ремни, — с приятной улыбкой произнес стюард. — Мы взлетаем.

Я щелкнула замком ремня и устремила взгляд в иллюминатор. Самолет медленно тронулся с места. Где-то за спиной остались белоснежные гиганты, на чьих бортах красовались названия авиакомпаний. Серое полотно аэродрома бежало всё быстрей и быстрей, и, наконец, стало отдаляться — мы оторвались от земли. Я перевела взгляд на своего спутника и подумала, что впервые не боюсь летать. Может, дело было в Косте, а может в том, что самолет был только для нас, и от этого рождалось ощущение чего-то основательного и безопасного.

А потом мысли вернулись к недавнему разговору.

— Ты хоть что-то обо мне знаешь? — полюбопытствовала я.

— О тебе достаточно, — ответил Колчановский. — Твоей семьей я не интересовался.

— Потому и не знаешь, почему я уехала из родного города, — кивнула я, вспомнив его вопрос, заданный еще неделю назад. — Отвечаю. Уехала из-за дяди.

Кольцов Иван Васильевич — человек своеобразный. Одно время он вычеркнул нас с родителями из своей жизни и не вспоминал много лет. Хотя нет, не так, он просто перестал общаться с братом, которого считал слабаком и рохлей. Однако я получала от него подарки на новый год и на день рождения. Дядя Ваня не пропустил ни одной из этих дат. Но в гости к нам не заходил, к себе не приглашал. Изредка звонил папе, разговаривал пару минут и отключался.

А когда мне исполнилось шестнадцать, дядя вдруг решил воссоединиться с братом и его семьей. Произошло это после его пятого развода. И вот с тех пор его в моей жизни стало слишком много. Мне кажется, дядя Ваня порой забывал, что он просто дядя, а не мой отец. Его слово должно быть решающим, его мнение приоритетным. Виной такому повышенному вниманию стало то, что дядя, затолкав гордость куда поглубже, прошел обследование и узнал, что детей у него не будет никогда. Но была я! Пусть и не совсем родной, но все-таки ребенок. Это-то и стало приговором… для меня.