Клевета - Фэйзер Джейн - Страница 74

— Продолжай, Оливье, — лицо Гая оставалось невозмутимым.

— В общем, как я сказал, леди Магдален сделала все, что могла, но в конце концов ей пришлось выбирать; или сдаваться, или сражаться, но сил уже больше не было. Она знает правила войны: если замок сдается, его обитатели могут рассчитывать на снисхождение. Если нет…

Все трое вздрогнули, прекрасно понимая, что можно было ждать в таком случае.

— Разбойники потребовали всего-навсего чтобы хозяйка замка вместе с ребенком пошла с ними. Леди Магдален согласилась, за это они обещали, что никого не тронут и сразу же уйдут.

— И выполнили свое обещание?

— Да, милорд. Они были очень любезны и вели себя вовсе не как грабители! — Оливье прополоскал рот вином и сплюнул. — Черт бы побрал этих ублюдков! Если бы вы видели, милорды, город после их ухода, вы бы сумели оценить их любезность!

Он вытер рот тыльной стороной ладони и добавил:

— Миледи такая храбрая!

Гай покачал головой, не выразив удивления.

— Она же из рода Плантагенетов.

— Они взяли ее, чтобы получить выкуп? — спросил Эдмунд тоном человека, пытающегося разобраться в непонятном для него вопросе.

— За всем этим видна рука де Боргаров, — нетерпеливо пояснил Гай. — Они не поскупились, чтобы нанять бандитов и на этот раз добиться своего. О выкупе и речи не идет, хотя тебе и всем остальным должно казаться, что ради этого все и предпринималось. Как тебе удалось ускользнуть от них, Оливье?

— Через подземный ход, — агент Гая пожал плечами, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся. — А вы как в воду глядели, милорд: они отвезли леди и ребенка не куда-нибудь, а в Каркассон.

— Ты слышал это от них?

— Да, милорд. Я подслушивал их разговоры, пока все не разузнал, а потом помчался к вам.

— Да, конечно, ты не бросаешь дела неоконченными, — Гай, несмотря на свою тревогу, не мог не улыбнуться, выражая слуге свою признательность. — Я не сомневался в тебе, мой друг.

— Мы должны догнать их, — задыхаясь, выкрикнул Эдмунд. — Немедленно!

— Да, — согласился Гай. — Должны и сделаем это. Но сначала надо составить план действий. Не продумав наперед каждый наш шаг, мы ничего не добьемся. Нам нужно четко понять, чего они хотят и поступать в соответствии с этим. Она в руках де Боргаров, Эдмунд, а от них можно ожидать чего угодно.

Ни единым словом Гай не выдал своего панического страха за любимую женщину. Магдален находилась в руках Шарля д'Ориака! В том, что именно он организовал похищение, Гай не сомневался.

Стрела, пущенная из арбалета, с глухим стуком вонзилась в цель. Душераздирающий крик потряс воздух, — трудно было поверить, что это кричит человек. Но боль, причиняемая этими большими арбалетными стрелами, страшным оружием, перед которым обычный лук кажется детской игрушкой, была невыносимой. И все же еще страшнее покрытая шипами булава и двусторонняя, чем-то похожая на топор мясника алебарда, которую занес над ней некто, закованный в латы, с лицом, закрытым забралом. Она открыла рот, чтобы закричать во весь голос, но не сумела издать ни звука…

Магдален проснулась в холодном поту, потрясенная только что мучившим ее кошмаром. В который раз она просыпалась от этого ужасного сна, который всего два дня назад был реальностью. Она лежала на соломенной постели, и солома зашуршала, как только Магдален пошевелилась, чтобы натянуть одеяло до подбородка. Затем она снова легла, глядя сквозь темноту на парусиновую крышу своей крохотной палатки. Из-за тонких стен доносились пьяные, буйные возгласы и крики, иногда они нестройно сливались в песню, потом распадались, и начиналась перебранка. Затем она услышала снаружи женский крик и вздрогнула. Два дня подряд, с восхода до заката, кричали женщины из городка Бресс, умоляя пощадить их.

Рядом мирно посапывала Аврора, не обращая внимания на шум и не подозревая об опасности, угрожавшей им обеим. Магдален про себя надеялась, что их взяли в плен ради выкупа — в этом случае можно было не бояться за свою собственную жизнь и жизнь девочки. Но хотя она вновь и вновь приходила к этому выводу, буйные крики с той стороны палатки каждый раз заставляли ее вздрагивать, и сердце ей подсказывало, что все гораздо опаснее, чем она хотела убедить себя.

Отбросив в сторону одеяло, она встала на колени и поползла к выходу из палатки. Лагерь был освещен огнем жаровен и пламенем смоляных факелов. Справа от палатки зашуршали чьи-то ноги в башмаках, и она невольно нырнула назад, но затем вновь осторожно выглянула. В тени, отбрасываемой палаткой, спиной к Магдален стоял вооруженный копейщик. Что-то в его осанке подсказало ей, что он здесь не для того, чтобы прохлаждаться, а с вполне определенной целью.

Как бы почувствовав, что за ним наблюдают, человек обернулся, и глаза его равнодушно остановились на лице Магдален, белеющем в проеме шатра. Затем он вновь отвернулся и продолжал стоять, широко расставив ноги и держа в руке копье.

«Часовой, — сообразила Магдален. — Стережет, чтобы я не вышла или не вошел кто-то посторонний. Как бы то ни было, кто-то явно озабочен моей безопасностью» И она немного успокоилась.

Скрестив ноги, Магдален уселась на соломе сна не осталось ни в одном глазу. В сотый раз она мучительно раздумывала над тем, могла ли она что-то предпринять, чтобы избежать плена и спасти жизнь своих подданных. Набат зазвенел в ночи за час до рассвета, и гарнизон выехал из крепости — точь-в-точь, как тогда, когда во главе воинов стоял Гай де Жерве. Памятуя о том случае, Магдален не особо задумывалась о том, как разворачивается ход боевых действий вне замка, она просто занялась приготовлениями к возвращению воинов и была рада возможности отвлечься и не думать о страшной сцене, разыгравшейся между нею и Эдмундом днем раньше. Но вскоре после ухода воинов замок осадила более многочисленная и вооруженная пушками волна нападавших. Потом к ним присоединились те, которые прошли по городу, как нож по маслу. С озаренных пожаром улиц неслись ужасающие крики раненых и насилуемых.

Она знала, что требуется от нее в такой ситуации, и как хозяйка замка возглавила оборону. Она стояла на крепостной стене, а вокруг нее падали пронзенные арбалетными стрелами защитники замка. На ней же не было ни доспехов, ни хотя бы кольчуги. Из-за рва летели стрелы с привязанной горящей паклей, и вскоре все дворовые постройки оказались охвачены пламенем и огонь перекинулся на стены, в то время как ядра, выпускаемые из бомбард, сотрясли их. Звук пушечного выстрела запомнился Магдален особенно отчетливо… то мгновение, когда ядро сотрясло стену, и в ней появился первый пролом. Вооруженные разбойники просочились на плац, и закованные в латы здоровяки, вооруженные топорами и булавами, начали крушить все на своем пути. Тогда-то, осознав свою неспособность предотвратить резню, Магдален приказала герольду трубить сигнал о переговорах…

Снаружи палатки послышались шаги, и душа Магдален ушла в пятки. Кто-то отодвинул полог палатки.

— Часовому показалось, что вам что-то нужно.

Это был главарь банды, англичанин, продиктовавший ей два дня назад условия капитуляции, — могучий человек с седеющей бородой и длинными, до плеч волосами, с глазами, в которых не было и намека на честь и достоинство, и отвратительной ухмылкой, никогда не сходящей с его лица. Сейчас его голос звучал мирно, и вообще с того самого момента, как она оказалась пленницей, он держался по отношению к ней на редкость предупредительно.

Нырнув в тесное пространство палатки, англичанин бесцеремонно уселся на край соломенной постели.

— Вам не стоит показываться на людях, по крайней мере до утра, — он сложил руки на груди и с неприкрытым вожделением глядел на нее. — Пока этот народ пьян, мое слово не значит ничего или почти ничего. Что поделаешь — пьяницы!

— И кровопийцы, — холодно добавила она. — Неужели они не насытились насилием и убийствами в Брессе?

Он засмеялся.

— Аппетит приходит во время еды, леди.