Отблеск безумной звезды - Тронина Татьяна Михайловна - Страница 46

— А, значит, твоя «ля фам» не из местных!

Павел снова налил коньяк в рюмки.

— За искусство, — он поднял палец вверх, указывая на кабинет отца.

— Мило, мило… против искусства я ничего не имею. Кстати, тебя этот тост тоже касается, ты ведь в некотором роде у нас тоже творец?

— Я ремесленник, — поправил он.

— Ай, брось! Я тут недавно один журнал читала, так там говорилось, что кузнечное дело переживает свое второе рождение. Оно сейчас дико популярно! Обеспеченным людям, которые живут в своих домиках за городом, требуются всякие штучки из металла — светильники, лавки, решетки на окнах и все такое прочее…

— Точно! — сразу же оживился Павел. — Я тут, представляешь, одному мужику даже кованую беседку делал, чтобы она, значит, в саду стояла, такая оригинальная…

— Действительно, оригинально.

— Нет, ты права, тут много всего надо знать, помимо ковки — и рисование, и резьбу, и инкрустацию по металлу, и гравировку… и даже скульптуру! — Павел неожиданно споткнулся и замолк, гладя Лере в глаза.

— Говори, говори…

— Нет, это уж слишком узкоспециально, — моментально остыл он. — Лучше расскажи, как ты сейчас живешь.

— А разве ты не видишь? — она затушила окурок в пепельнице и достала новую сигарету.

— Слов нет, ты куришь очень красиво, даже лучше, чем в кино, но это тебя убьет! — с жалостью сказал он. — Ведь буквально одну от другой прикуриваешь…

— Все мы умрем рано или поздно, — равнодушно пожала плечами Лера.

— Но зачем приближать этот момент?..

— А зачем оттягивать? — сузила она глаза.

— Ваня — хороший человек, — неожиданно брякнул Павел. Тепло от коньяка разливалось по всему телу.

— Это ты к чему? Кстати, давно хотела поблагодарить тебя за то, что ты так и не рассказал ему всей правды про меня. Я поступила скверно, сознаюсь, теперь тебя чуть ли не за чудовище считают…

— Это ерунда. Хорошая репутация мне уже все равно не поможет! — отмахнулся он, думая об Оле Журавлевой. — Послушай… ты ведь когда-то изучала французский язык, да?

— Давно. В школе. Я почти ничего не помню, ну, кроме «шерше ля фам», конечно, — благосклонно произнесла она. — А почему ты спрашиваешь?

— Есть одно слово… и мне его надо перевести на русский.

— Что за слово?

— Дезире, — медленно, внятно произнес Павел.

— Дезире… — Лера, задумавшись, свела брови. — Дезире, дезире… А, помню, это «желание»!

— Как? — переспросил Павел, от волнения даже расплескав очередную рюмку.

— Желание, — повторила Лера. Она встала и оглянулась на прощание. — Ладью, ты не напивайся тут в одиночку!

— Дезире… — пробормотал Павел, оставшись один и разглядывая на свет хрустальный графин, уже наполовину пустой. — Желание… Забавно, ничего не скажешь!.. И кого она желает? Только не меня, это точно!.. Дезире. Фу-ты ну-ты…

Оля села на крыльце, накрутила на палец еще не высохшую прядь волос. «Я ведь чуть не открыла ему дверь! — пыталась она осознать произошедшее. — Но не открыла, к счастью. А ведь хотела, хотела, хотела впустить его! Думала о нем, хотя не должна была думать!»

Далее она стала размышлять над тем, что буквально через пару недель у нее свадьба, а после, в начале осени, они поедут с Викентием в свадебное путешествие, и такая тоска ее вдруг взяла…

Оля вскочила, бросилась к себе в комнату и принялась лихорадочно запихивать в сумку свои вещи. Уронила на пол электрощипцы для распрямления волос, потом стул опрокинулся на пол…

Немедленно появилась Эмма Петровна.

— Что это тут такое? — с недоумением спросила она. — Послушай, Оля, я же тебя сто раз предупреждала: в это время я отдыхаю!..

— Простите, Эмма Петровна, в последний раз! — Оля стремительно носилась по комнате. Потом полезла под кровать, доставая закатившиеся зуда электрощипцы, и чихнула несколько раз.

— Будь здорова… Ты куда-то собралась?

— Да, Эмма Петровна. Я ухожу, — Оля вылезла из-под кровати.

Эмма Петровна побледнела, а потом покраснела. Потом просто пошла пятнами. Оле неожиданно стало ее жаль.

— Я совсем ухожу, Эмма Петровна. Совсем.

— Ку… куда?

— В санатории есть комната. Если помните, с самого начала предполагалось, что я буду жить именно там…

— Ну да… — растерянно пробормотала Эмма Петровна. — А чем тебе тут плохо?.. Поверь, я не’ самая плохая свекровь.

— Да, знаю. Но дело не в вас.

— С Кешей поссорились?

Оля отрицательно замотала головой.

— А, понимаю… ты опять решила сбежать, — горестно покачала Эмма Петровна головой. — Тебя там любовник ждет, тот самый…

— Нет у меня никакого любовника! — сказала Оля и почувствовала, что тоже краснеет. — В санатории я буду жить одна.

— Тогда что же происходит?

Оля села на кровать, прижала к груди свою оранжевую майку, которую до того собиралась запихнуть в сумку.

— Я не знаю, как это объяснить, но я попытаюсь… Вы когда-нибудь чувствовали себя несвободной?.. В своих поступках, мыслях, желаниях?..

— Н-ну…

— Мне кажется, что я делаю что-то не то! — в отчаянии воскликнула Оля. — Я должна остановиться и понять, чего на самом деле мне не хватает!

— Ты не любишь Кешу? — насупилась Эмма Петровна.

— Люблю, очень люблю! Но выходить замуж только потому, что страшно остаться в старости одной, глупо.

— Да как сказать… — усмехнулась Эмма Петровна. — Я бы с тобой поспорила. А, в общем, я тебя поняла и полностью одобряю твое решение. Иди с богом.

— Скоро, наверное, Кеша приедет… Конечно, мне лучше самой с ним поговорить… — пробормотала Оля.

— Все в порядке, я сумею объяснить ему ситуацию! — просияла Эмма Петровна. — А ты поторопись.

Оле стало неприятно. Она поспешно запихнула в сумку свои последние вещи.

— Вы с Кешей совсем разные… — извиняюще произнесла Эмма Петровна. — Вы не смогли бы быть счастливы вместе, это очевидно! Возможно, другая девушка…

— …другая девушка сделает его более счастливым! — закончила Оля. — Все, прощайте. Передавайте всем привет…

Она подхватила сумку и выбежала из дома.

До ворот добежала никем не замеченной, а там сразу перебежала на другую улицу и — вниз, к реке.

Ей было страшно, но вместе с тем она ощущала какой-то невиданный восторг, эйфорию.

— …мама, я дома! — крикнул Викентий, по узкой деревянной лестнице поднимаясь на второй этаж. — Где Оля?

Навстречу ему вышла Эмма Петровна, сияющая и нарядная.

— Кеша, мальчик мой… — она расцеловала его в обе щеки. — Ну что, идем обедать?

— Погоди, мам… Где Оля, я спрашиваю? Только что заглянул в ее комнату, а там ее нет и шкаф пустой… Ни вещей, ничего… Что происходит?

И, не дожидаясь ответа, он достал из кармана сотовый и принялся сосредоточенно нажимать на кнопки.

— Погоди, я тебе все объясню, — Эмма Петровна отвела его руку с телефоном. — Оля ушла.

— Куда это она ушла? — изумленно спросил Викентий и сбежал по лестнице вниз. Эмма Петровна — за ним.

— Оля ушла от нас насовсем, — торжественно объявила она. — И я полностью одобряю ее решение. Погоди, не перебивай меня… Вы абсолютно разные люди, а в будущем…

— Мама, да где она?! — рявкнул он.

— В санатории у себя. А ты куда?

— К ней, куда же еще… — раздраженно пробормотал Викентий, шагая по аллее в направлении ворот. На полпути обернулся и крикнул: — Мама, я же сто раз просил тебя с ней не ссориться! Я тебя как человека просил!

— Да мы с ней и не ссорились… — Эмма Петровна растерянно пожала плечами.

Позади главного санаторного корпуса стоял еще небольшой дом — для обслуживающего персонала. К счастью, были еще свободные комнаты, поэтому никаких проблем с заселением не было.

Едва только Оля привела в порядок крошечную, спартанского вида клетушку, как в дверь ворвался Викентий.

— Вот ты где… Такой бардак, никто ничего не знает… Еле нашел тебя! В общем, собирайся без разговоров и пошли домой.