Вверх тормашками в наоборот-3 (СИ) - Ночь Ева - Страница 26

Брюзжание – удел стариков. А ещё – очень заразная штука. Стоит только начать ныть, как не остановишься. Вот со мной именно это и творилось. Я была противна сама себе, а Геллан терпел.

– Никто не появляется на нашем пути просто так. Ты же знаешь, – сказал он, когда я на минуту заткнулась. – Там, в толпе, я почувствовал опасность. Она нам чужая. А я почувствовал так, словно это Мила или ты. Ты простишь, что я тебя бросил?

Хлоп-хлоп. Это я ресницами, как дурочка затрепетала. Он умеет говорить так, что становится стыдно. За свои слова и гундёж.

– Глупости. Мне тебя не за что прощать. Растерялась немного поначалу. Я же всё понимаю.

– Я обещал никогда тебя не бросать.

О, Боже! Только такой педант, как Геллан, мог вспомнить разговор после неудавшейся засады. Я подняла голову и посмотрела ему в глаза.

– Бывают моменты, когда нельзя поступить по-другому. И это не предательство, не клятвопреступление. Это обстоятельства, Обирайна, если хочешь.

– Я понимаю. Поэтому заслонил Нотту. Выбрал то, что без меня не могло обойтись. Именно поэтому попросил прощения. Не мог быть рядом, хоть и обещал. Сложный выбор между данным словом и чьей-то жизнью.

– Ты слишком правильный, Геллан, – вздохнула и встрепенулась, прислушиваясь. – Наконец-то! Они вернулись!

Нотта шла, прижимая объёмный свёрток к груди. Слева её опекал Ренн, справа – Сандр с большой сумкой через плечо. Айбина не было видно, но по тому, как задрожал кинжал у бедра, я поняла: он близко, просто, как всегда, прячется.

Я вскочила на ноги. Геллан поднялся вслед. Подбежала, желая засыпать вопросами и упрёками, но замерла, вглядываясь в лица. Что-то такое было в них, и я прикусила язык.

Нотта походила на привидение. Слишком бледная. Кажется, если бы не наши мальчики, её шатало бы со стороны в сторону. Ноги плохо держали её. Я протянула руки, желая забрать ребёнка, но девушка только крепче прижала свёрток к себе.

– Подожди. Может, ты не захочешь делать это.

Я посмотрела на неё с недоумением.

– Это ещё почему?

– Потому что Гай не обычный младенец.

Я перевела дух. Наверное, он у неё уродец какой-то или калека. Вот почему она так не хотела, чтобы мы шли за ней.

Нотта улыбнулась измученно. Чёрные глаза на фоне бледной кожи светились лихорадочно и казались слишком большими для её осунувшегося личика.

– Он не уродец, Дара, а первородный кровочмак.

Нотта произнесла признание почти неслышно, шевелила губами, как двумя кусками льда. Кажется, её тоже трясло изнутри, как меня совсем недавно.

– Всего лишь? – я шумно выдохнула, не скрывая облегчения. – Подумаешь. Кровочмаками меня не удивить. Да и кем другим – тоже. Я бы взяла в руки любого малыша. Он же не кусается и не бросается?

– Сейчас – нет, – Нотта растянула губы в улыбке, а я бережно приняла от неё свёрток. Её руки тут же упали вниз тяжёлыми плетями. Вблизи певичка выглядела ещё хуже, чем на расстоянии: влажный лоб, мокрые виски, бисеринки пота над верхней губой.

– Мальчики, ведите её в фургон, – распорядилась я, – думаю, здесь ей будет комфортнее, чем на душном чердаке, где людей, как сельдей в бочке.

«Мальчики» вначале замерли, затем Сандр рассмеялся, показывая великолепные зубы. Ренн свёл брови, но хмуриться не стал. Они подхватили Нотту под руки и повели дальше. Уже возле фургона Нотта обернулась.

– Что не так в тебе? – задала, видимо, мучавший её вопрос. – Любой нормальный человек пришёл бы в ужас. Удивился. Вскрикнул. Не поверил.

Она меня развеселила, верите? Ну, да. Мы же не успели тайнами обменяться.

– Да всё со мной так, Нотта. Просто я э-э-э… не нормальный человек. Я вообще как бы не человек. То есть человек, но, как бы поточнее сказать-то. Тьфу, – плюнула в сердцах, запутавшись, – Короче, я Небесный груз.

Занавес.

Нотта застыла. Чёрные глаза стали больше и чернее, лицо посерело, и она безвольной тряпкой повисла на сильных руках мага и стакера.

Геллан

Нотту уложили в фургоне. Решили никого не тревожить.

– С ней будет такое случаться время от времени, пока не окрепнет, – заявил вынырнувший из тьмы Айбин. – Она ослаблена и измучена. Кормила собственной кровью малыша, глупая. Вообще удивляюсь, как она пела и выступала. Видимо, только сила воли держала её на плаву. А сейчас сломалась, сдалась. Хотя долго продлиться её ненужный подвиг не мог. И ещё. Я не уверен, что нужно всем знать историю, которую Нотта поведает, когда очнётся.

Дара тем временем сунула носик в пелёнки и ахнула.

– Теперь я понимаю, почему она спросила, почему я не удивилась. Вы видели?

Сандр и Ренн кивнули. Айбин иронично приподнял лохматые брови. Геллан покосился на свёрток, но сдержался. Дара сама подошла к нему.

– Посмотри на это чудо! – столько восторга и радости. Глаза у девчонки блестят, румянец на все щёки. Он осторожно отодвинул ворох лоскутов и затаил дыхание. На миг прикрыл глаза. Показалось вдруг… лучше не думать об этом. Дара совсем ещё ребёнок.

От малыша шёл радужный свет. Мягкий, но яркий. Небесная поспешно прикрыла ребёнка и опасливо огляделась вокруг. Кажется, всё тихо. Немудрено: ночь набирала силы и глубины. Правда, город ещё не спал и вряд ли угомонится до рассвета, но здесь, на этом постоялом дворе, было тихо. Постояльцы кто ещё не вернулся, а кто уже спал и видел сны.

– Айболит, мы же не сможем его скрыть. И что мы придумаем, чтобы… объяснить?

– Пока не знаю. Но Гая надо будет прятать. Пока в пути и далеко от городов, думаю, он не доставит хлопот. Мы же не собираемся выставлять его на всеобщее обозрение. Вряд ли найдётся много людей, которые знают, как выглядят первородные кровочмаки. – Айбин скривил губы в горькой усмешке. – Это истинная ипостась, Дара. Ты хотела увидеть. Теперь у тебя есть такая возможность – любоваться кровочмаком в настоящем обличии каждый день.

– У меня миллион вопросов, – честно призналась Дара, и сразу попыталась задавать их, но Айбин остановил её жестом.

Геллан понимал: у них очередная история и трудности. А ещё он знал, что не сможет прогнать Нотту и забыть о ребёнке-кровочмаке. Завтра ему предстоят поиски проводника, а это чужой человек в команде.

Как долго можно хранить тайну, когда все на виду, и матерчатые стены фургона не скроют ни одного секрета, ни один звук. Малыш может плакать, разговаривать, выползти в конце концов на волю.

Сейчас его волновало только это. Дару же тревожили совсем другие вопросы. Для неё всё понятно, и он немного позавидовал её непосредственности.

– Я расскажу всё, что знаю, – сказал Айбин. – Ту часть истории, которую, возможно, не знает сама Нотта. И тебе совершенно не обязательно произносить свои вопросы вслух. Я и так их слышу.

– Ворчун, – вздохнула Дара. – Весь кайф обломал. Давай уж, рассказывай, мозгокопатель.

Айбин поудобнее уселся возле фургона и скукожился. Жалкая лохматая фигурка. Геллан вдруг подумал: если ребёнок-кровочмак так прекрасен, значит и Айбин – тоже?.. Два образа никак не хотели объединяться в его голове.

Ему вдруг стало стыдно: жить на Зеоссе и ничего, ровным счётом ничего не знать о тех, кто живёт рядом. Живые или нет, люди или нелюди – когда-то они были древними расами. Намного старше человека. А теперь каждый из них влачит жалкое существование, потерял часть силы и дара. Униженные, ставшие рабами. Их ли в том вина?

Айбин встрепенулся и посмотрел Геллану в глаза. Услышал или догадался. Главное – понял. Кровочмак не ухмылялся, как прежде, не дёргался глумливо. Из-под шерсти трудно увидеть эмоции, но Геллан отчётливо почувствовал, как прошла судорога горечи не только по лицу, а и по всему телу Айбингумилергерза.

– Кровочмаки на Зеоссе, Дара, – начал свой рассказ Айбин, обращаясь только к Небесной, но к его негромкому голосу прислушивались все, кто находился сейчас на заднем дворе: Сандр и Ренн, Раграсс и сам Геллан, – вот уже больше шестисот лет не умеют обращаться. Только низшая ипостась, та, которую ты видишь сейчас.