Красный всадник (Уот Тайлер) - Томова Людмила Илларионовна - Страница 15

Ничего этого не знал Уот Тайлер, когда стоял у ярко горящего камина, рядом с креслом Ричарда Лайонса. Но глядя на красные, толстые пальцы философствующего дельца, Уот вдруг почувствовал, что больше им говорить не о чем.

— Что ты молчишь? Садись, говори, о чем думаешь.

— Нам с вами не о чем говорить. Жак Риго прав, господин Лайонс: я — ничто.

Лайонс ухмыльнулся и, повернувшись всем корпусом к столику, стоявшему от него по левую руку, взял оттуда большой лист.

— Вот так, Тайлер, постигается жизнь. Лихорадка и головная боль будет мучить подобных Риго на том свете, как пишет Данте Алигьери[43], тоже великий изгнанник. А на этом свете все наоборот. Послушай-ка… — И он прочитал: — «Цеховое правление и мастера граверной гильдии, разобрав жалобу мастера Риго на его подмастерье Уота Тайлера, объявляют всем, что за отсутствие выучки и мастерства и порчу изделий взыскать с него штраф в размере в два раза большем, чем оное испорченное изделие, а за безрассудство и легкомыслие занести имя Уота Тайлера в „Черный список“ и пересылать его из города в город, чтобы все знали означенного Уота Тайлера и ни в коем случае не брали этого бунтовщика, затеявшего ссору с хозяином, на работу». Ясно?.. А теперь пошел вон!

Ветер шевелил флаги над головами восставших. Они стояли огромной толпой вдоль правого берега Темзы, подтянутые, в высоких войлочных шапках, присланных друзьями из Кентербери, с копьями и луками в руках. Все глядели в сторону Тауэра. Все ждали. Было объявлено: король изъявил свое высочайшее желание встретиться с ними и скоро прибудет. Юный, прекрасный король Англии. Руки, державшие древки копий и флагов, онемели от напряжения, глаза устали следить за мерцанием речных волн… Но люди стояли твердо и ждали. А впереди, под двумя развернутыми знаменами, стоял их вождь Уот Тайлер в белом плаще. Рядом с вождем — его помощники и этот чудак проповедник, произнесший сегодня перед восставшими такие необычные слова о равенстве: «А что, если король не приедет?» — думал Уот. Посол Ньютон вполне мог обмануть их… Да может быть, и Ньютон-то самозванец, ведь сидит же в рочестерском подземелье человек, которого тоже называют Ньютоном. Тайлер чувствовал: люди продержатся в строю еще минут пятнадцать, не более. И если король все-таки изволит прибыть, то увидит, что они не какое-то скопище бунтовщиков. Настоящая боевая армия, которая может совершать великие дела. Король увидит, что здесь собрались не рабы, а сильные, смелые, выдержанные солдаты, достойные королевства… Еще немного, еще минут десять…

Вдали, за излучиной Темзы, блеснули на солнце весла — по незамутненным водам легко скользили барки. Приглушенный гул пошел по толпе.

Быстро плыли вниз по течению четыре барки, и по мере приближения их к берегу, где стояла, застыв, армия повстанцев, гул нарастал. Крестьяне не верили своим глазам. Прямо к ним направлялась нарядная, под шелковым балдахином, обвешанная коврами барка. А на помосте — вместе со свитой — его величество король.

Восставшие не выдержали и закричали:

— Да здравствует король Ричард Второй!

Уот сделал несколько шагов вперед. Ветер отбросил его волосы назад.

Королевская барка остановилась посередине реки. И все очень ясно увидели Ричарда. Это был стройный худой мальчик, в белом камзоле, обшитом горностаевым мехом. Рядом с ним стояла его мать — Жанна Кентская.

Ричард взошел на корму, где находились двое оруженосцев, за ним последовал важный лорд в круглой черной шляпе. Сложив руки рожком, Ричард крикнул тонким голосом:

— Господа-а-а!

И это слово четко донеслось до берега по глади реки. Толпа закричала в ответ:

— Ура-а-а!

Эхо растянуло крик далеко по полю.

— Господа-а-а! — крикнул опять Ричард. — Скажите мне, что вам угодно. Вот я пришел говорить с вами!

Толпа взревела. Уот поднял руку, желая унять шум. Но ничего сделать было невозможно.

— Мы ждем вас, ваше величество! — орал изо всех сил парень в первом ряду. Стараясь перекричать его, надрывался другой:

— Вам следует сойти на берег, ваше величество!

— Как же мы будем говорить с вами на таком расстоянии, государь? Так мы можем только кричать!

И толпа ревела еще неистовей:

— Ричард, мы ждем тебя!

— Иди к нам…

— А не захватили ли вы Джона Гонта, будь он проклят!

— Передайте нам Сэдбери!

— Мы хотим рассчитаться с ними!

Ричард стоял у самых перил и, чуть наклонившись вперед, глядел на крестьян.

— Я надеюсь, вы убедились, ваше величество, что это — безумные люди и они способны покончить со всеми нами, превратить Англию в пустыню, — сказал Ричарду лорд в черной шляпе.

— Что же вы медлите, Солсбери! — вскрикнула Жанна Кентская. — Сейчас же велите плыть обратно! Это безрассудно — подставлять головы под их стрелы!

Солсбери поклонился ей и вышел вперед. Схватившись за перила, он выкрикнул:

— Джентльмены! Послушайте меня!

Толпа немного притихла.

— Его величество король прибыл сюда говорить с вами, — продолжал Солсбери. — Но из уважения к королю вам бы следовало… хотя бы одеться подобающим образом. К сожалению, условий продолжать встречу мы не видим. Поэтому прощайте! — он подал знак гребцам. Барка качнулась, сдвинулась с места и быстро заскользила прочь, увозя так и оставшегося стоять у перил короля.

Толпа разом смолкла. И в изумлении глядела на удалявшиеся суда. Прошло несколько секунд. И вдруг раздался пронзительный крик:

— Измена!

Да, все было не так. Не то, чего ждали, на что надеялись. Но почему?

Толпа тысячеголосо усилила крик: «Измена! Измена!» — и ринулась от берега. Взметнулись вверх луки и туго набитые колчаны, из которых в то утро не было вынуто ни одной стрелы.

Уот схватил знамя и вскочил на вороного коня. Стараясь обогнать бегущих от реки крестьян, он яростно пришпоривал скакуна.

Разрозненная было огромная масса движущихся людей повернула и плотной лавиной хлынула за ним, за развевающимся знаменем.

— На Лондон! Скорее! Скорее! — выкрикнул Уот, с трудом удерживаясь на вставшем на дыбы коне. — Вперед, братья!

Восставшие вступали в Лондон.

Мощный людской поток устремился по мосту, который был опущен еще ночью, как и обещал купец Фарингдон. Через Каменные ворота тридцать тысяч кентцев вливались в узкие извилистые коридоры улиц столицы. Впереди, под развернутыми знаменами ехали на конях Уот Тайлер и Джон Болл.

У других городских ворот их ждал улыбающийся олдермен рыботорговцев Уолтер Сайбил, гарцуя на белой лошади. Другой олдермен — торговец шелком и бархатом — сидел на буланом коне, сдерживая его увешанной колокольчиками уздой.

— По вашему приказу ночью опустили мост. Вы уверены в том, что делаете, Уолтер? — тихо спросил он Сайбила, глядя на лес копий над головами движущихся по мосту крестьян.

— Да. Люди из Кента — наши друзья. Они честный народ, и меньше всего думают о собственной выгоде.

— А вы знаете, что они открыли ворота тюрем и выпустили всех заключенных?

— Это нужно было сделать двадцать лет назад, — сказал Сайбил и, пришпорив лошадь, поскакал от ворот навстречу Уоту Тайлеру и последовал с ним рядом.

— Ты видишь, Тайлер, как встречает вас лондонский народ? — сказал он торжествующе. — Все сделано, как договорились. Ты видишь?

— Еще бы. Если бы все было сделано иначе, мы сожгли бы мост и переправились через Темзу на лодках, — сказал Тайлер. — Сопротивляться бесполезно.

Эссексцы во главе с Джеком Строу и сопровождающим его Томасом Фарингдоном входили в город с северо-востока, И здесь ворота были гостеприимно распахнуты перед крестьянами олдерменом Хорном.