Сердце Аспида: Жена поневоле (СИ) - Ермакова Александра Сергеевна "ermas" - Страница 32

И мы оба до скрипа зубов мечтали об Вольхе!

А дни тянулись как назло…

— Дамир, — тягучие и неутешительные думы нарушил тихий голос жены. — Устал от меня? — она прилежной ученицей за столом сидела, больную ногу уместив на невысокую подставку, собранную для этих нужд, да грамоту оттачивала. Это я велел, а она усердно пером буквецу и цифры выводила. Уж боле седмицы над азбукой бились, но жена схватывала на лету. Усидчивая и жадная до знаний оказалась. Любой учитель радовался бы такому ученику. А я… тихо восхищался, и только.

— Мне отлучится надобно, — голос собственный шершавей обычного прозвучал.

— За море? — оживилась Вольха.

— Нет, — головой покачал, — прислужницу тебе сыскать, — умолк, словно пощёчину получив, а ведь всего лишь укоризной взгляд жены.

— Тебе нужна аль мне? — колюче уточнила.

С надежды непонятной, аль от радости, сердце мощно в груди забилось.

— Я обещал тебе в помощь кого-нибудь.

— Мне не надобно, сама справляюсь, — горделиво нос задрала, натянулась как тетива. Дышала зло.

Это надежду укрепило, я схитрил:

— Так и справляешься? — прищурился. — А может, уже ревнуешь?

— Вот ещё, — пыхнула негодованием Вольха, а взгляд ядовитый стал.

— Ну раз так, — протянул нарочито примирительно, — значит, как и до сего, по возможности Шанура и Татуа будут помогать, — закончил, намереваясь опочивальню покинуть. — Но сама знаешь, у них и без того работы много.

— Ведаю, потому как оправлюсь, тоже буду делом заниматься.

— Я не принуждаю, просто казалось, что ты сама просила…

— Я Варварушку и Микулу просила ко мне допустить, — упрёком выпалила Вольха, — а не очередную твою игрушку для утех.

Даже Аспид крякнул от смеха, а он не умел смеяться. А следом заурчал, и это дико!!! Он лишь с появлением Вольхи такие звуки и порывы делать стал.

Ох, ни к добру оно. Терял я себя. И Аспид терял, потому мне срочно надобно жену заполучить в своё пользование.

Любым путём:

— Варварушку, стало быть, — покосился через плечо.

— И Микулу, — оробев кивнул Вольха, но смотрела так, словно я выбил из неё дух, мысли, и она в глубокой растерянности.

— И что, — паузу выдержал, нагнетая загадочности, — ежели я их к тебе допущу, твоя душенька спокойна будет?

Глаза Вольхи расширились от удивления. Замерла, явственно ушам не веря, а мгновением погодя закивала точно болванчик:

— Будет… Ой, как будет, — и заулыбалась так чисто и искренне, что у меня опять внутри всё бултыхнулось от странного чувства… доселе неизведанного горячего, жгучего. Душу изворачивающегося, кишки в узлы скручивающего.

— А что взамен моему уступку? — озвучил главное, к чему вёл с самого начала.

Вольха густо покраснела, голову отвернула, пряча стыд девичий, и упреждая отказ, я решился на скромный торг:

— Не близость выторговываю, но ты дозволишь мне за тобой ухаживать, как раньше предлагал.

Вольха продолжала топиться в смущении, дыхание затаив. Забавляло это, и уверенности добавляло.

— Нога уже крепка. Сниму шину, осмотрю.

— И это всё? — уточнила с сомнением, с опаской оглянувшись.

— Нет, — не лукавил. Зачем обнадёживать. — Мыть тебя хочу…

— Опять ты за своё?! — ахнула возмущенно. — Не бывать тому!..

Горячилась, знала ведь, ежели припечёт… силой возьму.

— Дело твоё, — отрезал ровно. — Это моё условие, а на меньшее я не согласен.

Уж было к выходу шагнул, как Вольха окрикнула:

— А ежели на «помыть» соглашусь, принуждать к близости точно не станешь?

Я даже улыбку удерживал, пока лицом к двери стоял, но повернулся к жене уже без тени победы:

— Принуждать — нет, но сделаю всё, дабы ты меня возжелала.

Опять личико жены краской залило. Но не отвернулась в этот раз, лишь зажмурилась, словно войну сама с собой вела.

И я уже невысказанную победу смаковал:

— Касаться буду, изучать, ласкать, ежели надумаю…

— Хватит! — ладошки к щекам припечатала, жгучее смущение скрывая. — Хватит, прошу…

Подышала взволнованно и решительно кивнула:

— Но Варварушку и Микулу ко мне пусти, — на той же стыдливой ноте согласие дала.

Вольха

Дамир ушёл, а я так и осталась сидеть, да в себе ковыряться. Неужто и впрямь его условие приняла? Да что со мной?.. Рядом с ним я здравомыслие теряла! Отнюдь не внимания его хотела. Лишь вцепилась в возможность мне дорогих и близких няньку и прислужника заполучить.

— Нужно снять с ноги повязку, — из тугих мыслей голос Аспида вырвал. Так задумалась, что упустила момент, когда Дамир воротился.

— Как уже? — ахнула глупо. Давно мечтала от повязки избавиться, но мечта и явь — разные стороны монеты. И в свете последней сговорённости выздоровление мне всё же сулило неминуемой близостью с мужем.

Не дура, понимала, что не может он… без женщины долго быть.

Одичает, озвереет. И тогда точно насилия не миновать.

— Ну же, Вольха, — в тоне супруга недовольные нотки прорезались. Злить Аспида не собиралась — послушно села на постель, вытянула ногу.

Дамир удовлетворённо кивнул, аккуратно подол платья сдвинул, доступ к покалеченной щиколотке открывая и ловко, принялся избавлять меня от тугой перевязи. Осмотрел неспешно. Я выполняла всё, что он велел. Отвечала на вопросы, а сама прислушивалась к себе и дивилась, что уже не отторгала прикосновений мужа.

— Что ж, — спокойно подытожил Дамир, — кость срослась хорошо, но пока воздержись от танцев и прыжков.

Я уставилась на Аспида, как на ненормального, а он улыбнулся:

— Шучу, — и опять посерьезнел, — но сказанное, не лишено смысла.

Пальцами по щиколотке ещё раз мазнул, оставляя ногу в покое.

— Я сейчас по делам отлучусь, а ты, как будешь готова, спускайся в купальню.

Сердце с последним словом Аспида пробило сильный удар.

— Вещи сменные прихвати.

— Купаться? — уточнила.

— Мыть… тебя буду, — с паузами пояснил, а глаз с меня не сводил.

Смутить желал? Увидеть, как от стыда краснею…

Получилось и не отказаться ведь.

— Как совсем окрепнешь, баню затопим. К ней ты больше привыкшая, так ведь?

— Да, — кивнула настороженно.

— И я люблю, но у меня никто из прислужников не терпит такого жара, несмотря на то, что сами из жарких мест. Потому обхожусь, чем что проще, — размеренно заключил.

Вошла в купальню, от страха чуть жива. Вроде попривыкнуть была должна к мужу. Мы и спим рядом. Но хоть и прикидываюсь спящей по-прежнему, но его прикосновения помню. И жар его мне родным казался и запах приятным… Чего уж там, я жаждала новых ощущений, которые он мне давал. Трусила, а ждала: таилась, а ждала…

Как и сейчас. Дрожала от страха, но была готова. Подумаешь, помоет — те же касания только не во сне, а в воде… Умом понимала, а вот сердце… с ума сходило, мысли маетные таранили голову.

Шумно выдохнула, покосилась на купальню, полную воды. И улыбки не сдержала заботливости супруга. Осторожно пенную шапку ладошкой сняла, прислушиваясь к нежным ощущениями щекотливо растворяющихся мелких пузырьков.

— Ты ещё не в воде? — подловил на улыбке муж.

— Прости, — отряхнула ладошку и отвернулась от Дамира, прикидывая как теперь раздеться.

— А позволишь… — за спиной Аспид остановился. Близко-близко. Так близко, что его дыхание затылка касалось. — Мне тебе раздеть? — его низкий, вкрадчивый голос прогнал волну мурашек по коже.

Не спешил сдирать вещи, ждал моего дозволения, хотя прекрасно знал, что оно ему не надобно. Пусть мнимость выбора, кою только сильные могли себе это позволить, но чести такой жест придавал.

Дамир ещё ждал. Волновал меня взглядом и тягучим молчанием.

И я безмолвствовала. Опустила руки, дозволяя Аспиду хозяйничать.

Он шумно воздуха втянул, осторожно коснулся предплечий…

Ох, и заколотило меня от волнения.

Напряглась, страшась, что тело подведёт. Замерла, дышать боясь. И ждала, когда Дамир приступит к раздеванию.