Больно не будет (СИ) - Вечная Ольга - Страница 32

Не успеваю переодеться в домашнее, как сотовый вновь вибрирует. На этот раз номер неизвестный.

— Да?

— Это Ярослав Богомолов? — голос мужской, интонации давящие, сразу с наездом. Отзеркаливаю:

— Верно, чем обязан?

— Поговорить надо. Наедине. Это Юрий Фишер. Знаешь такого?

О, вот ты-то мне и нужен.

— Сейчас? — бросаю взгляд на часы — половина восьмого.

— Да, на парковке за «Командором».

— Через двадцать минут.

— Отлично.

Я сбрасываю звонок, иду в ванную умыться — все же сутки не спал. Надо бы еще кофе выпить. По пути бросаю:

— Рус, собирайся, прикроешь меня. А то мало ли.

Мы решаем поехать на машине Руслана. Поначалу я прошу его не выходить из тачки, чтобы не мешать, договорились же переговорить с Фишером наедине. Но когда вижу на парковке толпу — человек десять, не меньше, — начинаю смеяться. Видимо, немчику нужна моральная поддержка для мужского разговора тет-а-тет. Он мне нравится все «больше».

Молча переглядываемся с братом и одновременно выходим из машины. Рус, не говоря ни слова, вытаскивает из-под водительского сиденья две биты.

Я иду впереди, брат отстает на несколько шагов.

При нашем приближении разговоры на стороне противника стихают, мужики подбираются. Примерно мои ровесники, плюс-минус пара лет. Гражданские, по глазам, позам вижу, что не бойцы. Напрягаются, завидев меня, лица вытянутые, боятся. Я для них угроза — и правильно, бойтесь.

Я не гуглил Фишера. Понимаю, что врага надо знать в лицо, но я не хотел, чтобы призрак принимал человеческие очертания. В виде образа использованной резинки он меня устраивал целиком и полностью.

В общем, разница не так уж и велика. Стандартный такой ариец, повыше меня, но тощий, бледный. Я бы ему дал немецкое гражданство просто по одной белобрысой роже.

Он выходит вперед. Со стороны посмотреть — мы будто на криминальной разборке.

— А биты-то зачем? — спрашивает он, кивая на Руса за моей спиной.

— Гарантия того, что разговор пройдет мирно, — стреляю глазами на группу поддержки. Одного из них знаю, он водил Катю на стендап. Если дойдет до драки, ему второму, после немца, выбью зубы. Перехожу к делу: — Тебе надо уехать. Ситуация неприятная, понимаю, я бы на твоем месте тоже бесился. Но так получилось. Просто уезжай из России, и ни у кого из нас не будет проблем.

— О том, чтобы не было проблем, тебе стоило подумать раньше. До того, как ты начал подкатывать к моей невесте, — отвечает он напряженно. Наш разговор не слышат, мы не повышаем голосов. Но общая атмосфера накалена до предела, пара десятков глаз неотрывно следит за малейшим движением каждого из нас. В любой момент все может покатиться в ад, а парковка у магазина стать полем боя. — Я навел о тебе справки, Богомолов, и Катю я тебе не отдам, — выплевывает. — Ты реально считаешь себя правым? Именно ты, а не я, влез в крепкую пару, разбил ее, воспользовавшись стрессом девушки. Тебе самому не стремно после этого? Нормально спишь? Ее чуть не убили, и ты воспользовался тем, что рядом не было меня, чтобы залезть к ней в трусы. Мужской поступок, по-твоему? И ради чего все это? Тебе она не нужна, поиграешь и бросишь, как всегда делаешь. А для меня она значит — все. Я по-хорошему тебя прошу, пока не стало хуже, отвали. Оставь нас в покое. Я ее увезу, и все забудется.

— Это не соревнования. Катя — девушка взрослая, выбор свой сделала сама, без давления. Смирись с тем, что он не в твою пользу. Я сейчас не буду никак реагировать на твои слова, потому что понимаю — ты в трансе. Но повторяю второй раз, и третьего не будет, — просто уезжай.

— Я уеду вместе с ней, — ярость кривит его лицо, я прищуриваюсь. — Скоро ты сам от нее откажешься. Скорее, чем думаешь. Хотел… перед этим посмотреть на тебя. Увидеть лично, из-за кого все началось. И да, все, что мне о тебе говорили, — правда. Ни совести, ни раскаяния.

И раз уж мы перешли на пафос, отвечаю:

— Мало тебе, видимо, про меня рассказали, раз ты решился на встречу, — приподнимаю брови. — Фишер, не отвалишь — сам будешь обо мне страшилки рассказывать. Если сможешь, конечно.

Он психует:

— Да, ты же военный! А на войне все средства хороши. После твоего ответа я понимаю, что все сделал правильно. Ее надо спасать от тебя, и я спасу.

— Это ты сейчас вообще о чем? — я делаю шаг вперед, понимая, что он что-то не договаривает. Мы смотрим друг другу в глаза, мой пульс, до этого спокойный, начинает частить. Я вполне отдаю себе отчет в том, что драка сейчас — лишь усложнит ситуацию, огребем последствий, а проблему не решим. Но адски хочу бить его, хочу его крови. Слышу за спиной, как брат делает шаг в нашу сторону.

Произношу спокойно:

— Или ты свалишь из страны, или я найду повод тебя выдворить. И лучше тебе меня не провоцировать на действия, последствия тебе не понравятся.

Ему страшно, но он не отступает, я впервые вижу в нем хоть сколько-нибудь реальную угрозу. Кажется, что еще секунда, и он мне что-то скажет, я не свожу с него глаз.

— Юр, поехали! — кричат сзади. Он оборачивается, а потом выдает мне:

— Я тебя не боюсь. И выбор она еще не сделала, — после чего уходит быстрым шагом.

После этого разговора мы с Русом направляемся домой. Лечь бы спать и забыться, но уже понимаю, что не получится. Застываю у подъезда, мешкаю. Вроде бы не узнал ничего нового, но сама ситуация бесит неимоверно!

Почему он считает, что Катя сомневается? Неужели она дала ему надежду?

— Я к Кате на пару часов, — сообщаю брату.

— Тебе надо остыть, Яр, — он хмурится. — Я желаю тебе добра, ты знаешь. И я тебе настоятельно советую — остынь, проспись.

— Я ненадолго. Меня бомбит, мне надо ее увидеть.

Мы жмем руки, благодарю его за поддержку, после чего сажусь за руль своей машины и еду в гости к Катиным родителям. Да, время позднее, но моя собственная композиция в данный момент похожа на дьявольскую какофонию, и сам я ее не выправлю.

Мне надо ее увидеть. Хотя бы просто посмотреть в ее глаза, и меня ничто не остановит.

Даже ее отец, который загораживает дверной прием, отказываясь пускать в квартиру.

— Меня зовут Ярослав Богомолов, я приехал к Кате, — объясняю я. — Приятно с вами познакомиться, — протягиваю руку. Он мешкает мгновение, и это мне не нравится, но потом все же отвечает на рукопожатие. Еще чуть-чуть, спорю, и он начнет мериться, у кого хват крепче!

Он собран и напряжен. Предполагаю, в какой-то момент они с моим батей находились в разных политических лагерях, но наша с его дочерью история — не шекспировская сказка, мне плевать на отношения наших родителей.

— Взаимно, Ярослав. Владимир Витальевич Сафонов, — представляется он. — Катя болеет и спит, тебе не следовало сегодня приезжать. Завтра поговорите.

— Да вот это мы с ней решим сами, — отвечаю я по-возможности без дерзости. Он хмурится. — Я понимаю, вы бережете ее сон, я бы так же поступил на вашем месте.

— Не понимаешь, Ярослав. Пока у тебя нет своих детей, ты не поймешь.

— Даю вам слово, я поговорю с ней минуту и уйду. Позовите ее, пожалуйста.

— Завтра, — стоит он на своем. Ну и что мне делать? Оттолкнуть его в сторону? Заломить руки? В этот момент решение находится само собой, я слышу знакомый голос из глубины квартиры:

— Папа, все нормально, — за его спиной появляется Катя, мои глаза впиваются в ее лицо, взгляд мечется от глаз к губам, плечам, по фигуре… Я будто сканирую ее, пытаясь убедиться, что с ней все в порядке.

Ее отец недоволен, но кивает мне заходить. В конце коридора появляется взволнованная Катина мама, я быстро здороваюсь, она в ответ вежливо, но натянуто улыбается. Катя берет меня за руку и ведет в уже знакомую комнату под названием «кабинет тунеядца». Мой взгляд машинально стреляет на экран компьютера — так и знал, что ее папашка режется в компьютерные стрелялки. Кибер-солдат, мать его. Я даже не знаю, можно ли уважать человека меньше…