Осколки (СИ) - Ангел Ксения - Страница 64

Анимаг должен быть рядом со своей гейрдис. Но что делать, если близость к ней опасна? Кэлвину казалось, он слышит утробный рык Агнарра. Зверь требовал выпустить его на свободу, позволить исцелить себя, ведь только в зверином обличье анимаги восстанавливаются лучше всего. В человеческом же организм даже противоядие принимал плохо, хотя Лио поила его каждые три часа, как и наказывал Мартин. Кэлвина рвало мутной жижей, от которой во рту оставался привкус крови и кислоты. Иногда, прикидываясь спящим, он слышал, как Лио тихо всхлипывает в углу.

Однажды сам хозяин замка удостоил больного визитом. Кэлвин потерялся во времени, казалось, он валяется в постели уже вечность, хотя по факту могло оказаться, что всего несколько часов. Он открыл глаза и увидел склонившегося к нему некроманта. А рядом Лаверн – бледную, с сжатыми в линию губами.

– Выживет, – констатировал Морелл, повторяя слова, сказанные тогда на арене, и Кэлвин отреагировал на его присутствие сдавленным рычанием. Ему снова привиделась кровь на песке, боль, пульсирующая в груди, выталкивающая остатки жизненных сил. Палящее солнце. Ошейник удавкой на горле…

– Знаю, что выживет! – резко ответила Лаверн. – Но это не отменяет содеянного. И я не могу это так оставить.

– Виновные уже наказаны.

– Виновным ты сделал того мальчика, который разносил вино? А также того, кто наливал это вино в кувшин? Эти казни – показуха для меня? Смешно.

– Тот, кто это придумал, тоже будет наказан, обещаю.

– Та, – поправила Лаверн. – Это ведь дело рук твоей жены. Все еще считаешь, что мы подружимся?

– Не стоит это обсуждать в присутствии посторонних.

– Кэлвин осведомлен о наших прекрасных взаимоотношениях, у нас нет секретов.

– Матильда осознала свой проступок, – процедил Сверр, отходя к окну. – Касательно наших, как ты выразилась, взаимоотношений: ты в курсе, что выбор у меня невелик. Как и у тебя, впрочем. А вот способов избежать проблем – масса. Ты не останешься в замке. И никогда больше не встретишься с Матильдой, как и она с тобой. Портовый город не так защищен, как Клык, но там найдется место, достойное тебя. К тому же твои люди всегда будут рядом, никто не планирует лишать тебя свободы.

– Если ты не в курсе, ошейник в принципе предполагает отсутствие всякой свободы. И зависимость от воли хозяина.

– Повторяю, это всего лишь символ. Единственный шанс спасти тебя. Ты ведь понимаешь, что утянешь Вольный клан за собой, если пойдешь ко дну? Ответственность, Лаверн – это умение принимать трудные решения для минимизации риска. Ты готова рискнуть своими людьми, но ради чего?

– Ради свободы. Каждый из нас умрет, ради свободы.

– Что такое свобода? Разве ты свободна выбирать себе судьбу? Если все так, что ты делаешь в этом доме, который так ненавидишь? Что делала весь предыдущий год на южных границах, пока твой пацан умирал в горной долине? По своей ли воле напитала источник Серого ястреба? Присяга королю – тоже несвобода. Как и чертов титул. Как и клан, за который ты отвечаешь. Все это связывает похлеще ошейника, которого ты так боишься.

– Но это был мой выбор.

– А сейчас твой выбор – рисковать зависящими от тебя людьми, – усмехнулся он. – Умно, ничего не скажешь.

– Довольно, – отрезала Лаверн, подошла к Кэлвину и ощупала его лоб. Он поймал ее руку, чтобы хоть как-то ободрить, и она ответила ему вымученной улыбкой. – Мою позицию ты знаешь. Если от леди Морелл в ближайшее время не последует официальных извинений, я буду вынуждена действовать жестко.

– Бригг не простит тебе унижения Матильды. Ты и так уже нажила себе достаточно врагов, не стоит продолжать.

– Если старый Ворон захочет причинить мне вред, я отвечу, – жестко парировала Лаверн. – Если она еще раз попробует меня уязвить, я отвечу. И если ты постараешься принудить меня еще раз, – она вздернула подбородок и расправила плечи, выпуская руку Кэла, – я отвечу.

Некромант окинул ее насмешливым взглядом и вышел, не сказав больше ни слова. Когда за ним закрылась дверь, Лаверн присела на кровать и пообещала:

– Однажды я ей отплачу.

Кэлвин кивнул. Он знал: чародейка не бросается обещаниями. А воронья дочь только что положила еще один камень на весы ее терпения.

– Как себя чувствуешь?

– Сносно, – поморщился Кэлвин, усаживаясь на кровати. – Будь осторожна, она могла специально вывести меня из строя, чтобы потом добить тебя.

– Кишка тонка – меня добить, – зло возразила Лаверн. – К тому же это было показательное выступление явно не для меня. Вернее, не только для меня. Гадина хотела показать Сверру, что не потерпит меня в своем доме. Даже не знаю, чего теперь мне хочется больше: уехать, чтобы никогда больше ее не видеть, или остаться ей назло!

– Оно того не стоит.

– Ты прав, не стоит. Тем более, что для исполнения плана мне понадобится Берта.

– Воронья дочь никогда не это не пойдет.

– Нам обеим выгоден мой план. Если все пройдет, как задумано, я уеду, и Сверр не сможет больше на меня давить. А значит, достанется ей окончательно.

Но уверенности в голосе Лаверн больше не было. Да и сам Кэлвин теперь убедился: ничего не выйдет. Единственный шанс – заставить девочку сделать все самой, без дозволения родителей. Но такое Лаверн точно с рук не сойдет, если учесть, что положение у нее и так шаткое.

На следующий день после того, как Кэлвин окончательно встал с постели, наплевав на все рекомендации Мартина и причитания Лио, Лаверн получила странное послание от короля с приказом срочно отправляться на восток и охранять Огненную жилу от возможных посягательств армии Двуречья, пока Роланд вынужден оставаться на северо-западной границе. Подозрительный приказ, противоречащий предыдущему – оставаться в Клыке и помочь удержать твердыню севера, которая оставалась сильнейшей в магическом плане после Долины Туманов. Лаверн была почти уверена, что здесь замешан змеиный лорд и его благородные порывы ее защитить.

Раньше подобное ввергло бы ее в ярость, а теперь взгляд Лаверн лишь слегка туманился, а на губах расцветала полуулыбка. Кэлвин ни капли не злился на Роланда, наоборот, он считал его решение привлечь к проблеме короля наилучшим из возможных. Лаверн опасно было оставаться в замке некроманта – теперь еще больше, чем когда-либо. Раньше Кэлвин считал одержимость Морелла Лаверн последствием ее ухода – так дети становятся одержимы отобранной у них игрушкой. Но теперь… Новые обстоятельства убедили Кэлвина: все гораздо серьезнее. Если Лаверн действительно является источником Кэтленда, Морелл не отступится, пока не получит ее. И пойдет на все, чтобы нацепить на Лаверн злосчастный ошейник. И тогда она снова превратится в сломанную куклу, которой была, когда они познакомились.

Этого Кэлвин допустить не мог. Ситуацию усугубляла еще и Мария, которая томно вздыхала и опускала глаза, когда оказывалась в одной комнате с некромантом. Она же медленно убеждала Лаверн в благости его намерений. Всякий раз Кэлвин подходил к границе своей ярости. Границе, которую переходить было опасно. Особенно в присутствии Лио, ведь Агнарр считал целительницу своей законной добычей.

Потому всякий раз, когда Мария заводила свою песню о достоинствах Сверра, Кэлвин сцеплял зубы и старался не сорваться. Он был еще слаб, и после завтрака Мартин велел ему час отдыхать в постели, чем и воспользовалась Мария, чтобы снова начать доверительный разговор с Лаверн.

– Хозяин снова повздорил с женой, – как бы между прочим отметила провидица, не сводя при этом влажных глаз с чародейки. – Уверена, это из-за случая за столом. Воронья дочь играет с огнем.

– Прискорбно, – блекло ответила Лаверн, давая понять, что тема ей неинтересна. Кэлвин знал, что это не так, но у Лаверн хватало ума сдерживать свои порывы – именно за это он и уважал ее. Несмотря на привязанность к некроманту, она всегда умела противостоять ему.

– Возможно, лорд Морелл даже отошлет ее.

– Сверр будет идиотом, если отошлет жену, – отрезала Лаверн и сверкнула глазами, заставляя Марию притихнуть. К несчастью, эта гадина всегда умела заткнуться вовремя – за миг до того, как Лаверн подойдет к своей границе. – Но меня это мало волнует. Будь так добра, пойди и проверь, как там Ча.