Корсар (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 39

Петр Первый обитал в просторной новой избе-пятистенке, которая стояла между строящимися казармами. В обоих помещениях было накурено так, словно дым из русской печи, которая была в первом, жутко чадит, несмотря на то, что ее сейчас не топили. Царь сидел за столом вместе с восемью подчиненными, все без бород, так что не зря я сбрил свою перед поездкой сюда. Возле окна — телевизора восемнадцатого века, всех предыдущих, а также девятнадцатого и первой половины двадцатого — сидел Александр Меньшиков. По телевизору показывали сельские новости — строительство казармы напротив, что не могло не заинтересовать такого деятельного человека. В углу комнаты возле приделанных к стене полок возился слуга — тщедушный малый с плаксивым лицом.

— Да мне наплевать, что думает архиепископ! — кричал Петр Первый одному из подданных, пожилому мужчине, явно родовитому, который держал правую руку у подбородка, то ли прикрывая на всякий случай от удара, а говорят, царь скор на руку, то ли стыдясь, что нет бороды. — Снимай все колокола! Все! И быстро вези их в Тулу!

— Сделаю, батюшка, возьму грех на душу, — смиренно замерил тот.

— Ты выполняешь мой указ, значит, все грехи на мне, — успокоил его царь, а потом заметил меня и воскликнул иронично: — О-о, дождался, наконец-то! Я уж думал, что раньше зимы не приедешь!

— Так и царство у тебя не малое, с конца в конец год скакать, не то, что в Голландии или Англии, — улыбнувшись, произнес я.

— Да, отмеряно мне не мало, — не без гордости согласился он. — Еще бы порядок здесь навести, как у них.

— Придется выбирать что-то одно, потому что порядка на такое большое пространство не хватит, — сказал я.

— Вот и я говорю, что за всеми не уследишь, — поддакнул Меньшиков.

— За тобой услежу! — сердито пообещал ему Петр Первый и отпустил смиренного подданного: — Иди, делай, срок тебе — неделя.

— За неделю не успею, батюшка! — воскликнул тот, вставая из-за стола.

— Успеешь! Или я тебя!.. — пригрозил царь, так и не уточнив, что именно сделает.

Видимо, выбор был небольшой, потому что служивый побледнел и заторопился на выход.

— Садись, — указав на освободившееся место, произнес Петр Первый и спросил: — Пушки привез?

— Конечно, — ответил я и передал ему список привезенного.

Быстро просмотрев список, царь сказал:

— Восьмифунтовки больше не вози. Я решил сократить количество калибров до двенадцати, — потребовал он, а потом, видимо, вспомнил, что я давно уже советовал сделать это, уставился на меня и набычился.

— Как прикажешь, — резко обретя амнезию, сказал я. — Но только, начиная со следующего года. Вторым рейсом мои корабли привезут несколько восьмифунтовок.

— Оставим их в Архангельске, — решил Петр Первый. — Но я тебя вызвал за другим. Мне надо, чтобы ты организовал и выучил драгунский полк. Позарез нужно! — уточнил он. — Если сделаешь, награжу по-царски, не пожалеешь!

Что такое царская (королевская) награда — я знал не понаслышке, причем оба варианта. Но отказаться вряд ли получится. Как говорили коммунисты, колхоз — дело добровольное: хочешь — вступай, не хочешь — расстреляем. И ведь сам залез в ловушку. Догадывался, что звали не ради того, чтобы сообщить о сокращении количества калибров, предполагал, что поручат какую-нибудь дипломатическую миссии или достать что-нибудь очень нужное, а вот про организацию полка не подумал. Иначе бы не поехал. Мне бы только добраться до своих судов…

— Можно, конечно, — промямлил я. — Следующим рейсом привезут фузеи, на пару полков хватит. Доставлю их сюда, тогда и поговорим.

— Без тебя привезут, — разгадав мое намерение, решил царь. — Напиши письма своим людям, пусть передадут всё, что тебе здесь понадобится. Можешь взять офицеров, но не много, чтобы не больше трети от общего числа было. Мне надо своих обучать. Всем остальным — людьми, лошадьми, обмундированием, харчами и фуражом — я обеспечу, — заверил он и, чтобы подсластить пилюлю, пообещал: — В награду получишь земли с крестьянами размером с графство и титул.

Я хотел ему сказать, что мертвому титулы ни к чему, а земли хватит всего два квадратных метра, но промолчал. Может, пора мне погибнуть на суше и перестать скакать по эпохам?

Царское село Воздвиженское находится по дороге на Клин, километрах в тридцати от столицы, на берегу речки Яузы. Сейчас в нем около полутора сотен дворов, причем в некоторых живут дворяне, хозяева соседних деревенек, в которых от одного до двух-трех десятков дворов. Известно село тем, что сюда в годы регентства сбегала царица Софья от стрельцов. Здесь она и повесила начальника Стрелецкого приказа Хованского и его сына, зазвав их якобы для награждения за верную службу. Это наводило на мысль, что оказался я в этом селе не случайно. Мол, помни, награда всегда находит героя.

Там, где раньше был сельский выгон, теперь строят деревянные дома для офицеров и казармы на весь полк, который будет из шестнадцати эскадронов. Количество солдат в полку должно быть равно количеству фузей, которые привезут мои суда вторым рейсом, то есть, не больше двух тысяч. В моей роте в мореходке было сто двадцать человек — четыре группы (взвода) по тридцать. От этого и плясал, приравняв эскадрон к роте. Получилось шестнадцать плюс обслуга двух трехфунтовых пушек на каждые четыре эскадрона и обозники. Офицеров прислали из Преображенского и Семеновского полков. Командовать взводами будут сержанты, которые в своих полках были простыми солдатами, а ротами — бывшие сержанты и прапорщики. Такой вот у них стремительный карьерный рост всего по результату одного проигранного сражения. Проиграют второе — станут полковниками и генералами. У каждого эскадрона свое знамя. У первого — белое, а у остальных синие. На знаменах принято изображать какую-нибудь аллегорию и цитату из Библии. Поскольку мне далеко было и будет до лорда Стонора, я не стал мудрствовать лукаво, приказал нарисовать на всех знаменах розу ветров и написать название одного из шестнадцати румбов. Батальонов пока нет, но я подумал о будущем. У первых четырех эскадронов румбы начинались с севера, у вторых — с востока, у третьих — с юга, у четвертых — с запада. Единственный офицер-иностранец в моем полку — подполковник Магнус фон Неттельгорст, который до недавнего времени был на моем новом судне боцманом Магнусом Неттельгорстом. Он вдовец, дети уже взрослые, поэтому я позвал его послужить русскому царю и моему отечеству. У каждого немца врожденная тяга послужить в армии. Если физических данных не хватает, тяга удваивается. Впрочем, бывший боцман на здоровье не жаловался. «Фон» добавил я, чтобы выдавать его за дворянина. Так царю и всем остальным русским будет легче смириться с тем, что он подполковник, мой заместитель. Взял его, чтобы решал хозяйственные вопросы. У меня на русских поставщиков и чиновников из Приказа военных дел зла не хватает, а об его немецкую пунктуальность и дотошность все их хитрые маневры разбиваются вдребезги. Что немцу хорошо, то русскому смерть. Тем более, что я разрешил Магнусу фон Неттельгорсту бить морды тем, кто будет борзеть чересчур, а крепкие кулаки и умение ими работать — самое главное профессиональное качество боцмана, что на торговом судне, что на военном корабле. В итоге все ненавидят подполковника и смотрят на полковника без особой злобы и даже иногда с симпатией.

Занимается боцман не только снабжением всего полка, но и обмундированием вновь прибывших. Поскольку мой полк считается кавалерийским, набирают в него не крестьян, а дворян, подьячих и сыновей священников, которых, не умеющих ни читать, ни писать, развелось, по мнению Петра Первого, слишком много. Его потребительское отношение к религии меня радует. Наверное, он тоже атеист, но скрывает пока. Правителю положено быть верующим, иначе рассыпается модная ныне установка «Чья власть, того и вера». Каждому из новобранцев выдали из казны четыре рубля на обмундирование. Деньги немалые, должно хватить с лихвой на шапку со шлыком, черную епанчу (безрукавный круглый плащ с капюшоном), черный галстук, синий (это в русской армии цвет всех драгунов) венгерский кафтан с красной оторочкой вместо воротника, такого же цвета подбоем и черными (сперва хотел выбрать белые, чтобы были мои цвета, но догадался, что быстро превратятся в черные) обшлагами, кожаные перчатки, красные камзол и штаны, синие чулки, тупоносые туфли с бронзовой пряжкой-застежкой и сапоги-ботфорты с железными шпорами, покрашенными в желтый цвет. Поверх кафтана надевались крест-накрест две перевязи, на одной из которых висела лядунка с порохом для затравки, а на другой — фузея. Палаш или саблю носили на поясной портупее. Впрочем, оружие получали в полку, как и громоздкое немецкое седло, переметные сумы и топор, или кирку, или лопату. Да и большую часть формы получали у полкового интенданта в долг под жалованье, потому что ни один из новобранцев не имел полного комплекта нужного обмундирования.