Рейдер (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 39

— Шесть стволов калибром тридцать миллиметров! Дистанция поражения до пяти километров! Тысяча выстрелов в минуту! — восхищенно перечислял однокурсник. — Небольшой корабль может разрезать напополам!

Последнее утверждение показалось мне немного чересчур, но хотелось верить.

У направленного на нас пулемета Гатлинга калибр был около полудюйма и скорострельность пониже, но стоявших на палубе членов абордажной партии он подсократил значительно. Двое упали замертво, четверо получили ранения. Комендоры, имеющие боевой опыт, успели спрятаться за стальной фальшборт, который нынешнему пулемету Гатлинга оказался не по зубам. Затем его навели на иллюминаторы надстройки.

— Прячься! — крикнул я, приседая.

Находившиеся в ходовой рубке старпом и второй помощник успели последовать моему приказу, а вот рулевой сплоховал. Пулеметная очередь расколошматила все пять иллюминаторов, засыпав палубу рубки осколками. На лбу у рулевого появилась алая рана. Кровь быстро потекла к закрытым глазам и дальше на щеки. Мне почему-то вспомнилось, как в будущем в Северной Атлантике возле Фарерских островов волна разбила один из иллюминаторов на костере, на котором я тогда капитанил. Из-за высокой волны авторулевой не справлялся, на штурвале стоял матрос. Осколок попал ему в лоб. Рулевой продолжал стоять с закрытыми глазами, пока кровь не добралась до рта. Сплюнув кровь, матрос открыл глаза — и рухнул без сознания.

Сейчас рулевой рухнул раньше. Ему достался не осколок, а пуля, которая вырвала сзади кусок черепа, оголив красновато-серую студенистую массу.

Пулеметная очередь пошла дальше, к шлюпочной палубе, чтобы согнать оттуда матросов.

Я выглянул в разбитый иллюминатор, который из-за торчавших острых кусков стекла походил на акулью пасть, и проорал лейтенанту Робину Макларену:

— Огонь по нему!

Обе пушки выстрелили раньше, чем стрелки из пулемета Гатлинга навели стволы на них. Заряды настоящей картечи примерно дюймового диаметра с дистанции метров сто разорвали обоих на части и завалили пулемет. Надстройка позади них превратилась в решето, разбрызганное кровью.

— Еще один залп по ходовой рубке! — прокричал я комендорам, а второму помощнику приказал: — Стань к штурвалу, пока матрос придет!

Обе пушки выстрелили по иллюминаторам ходовой рубки «Благовещения» под острым углом, но вышибли все. Передняя часть надстройки покрылась многочисленными оспинами. Если она не из толстой стали, то должны погибнуть все, кто в ней находился. Агрессивных придурков я в плен не беру.

— Лейтенант, возглавь абордажную палубу! — крикнул я в разбитый иллюминатор. — Надеюсь, на мостике не будет никого живого!

Робин Макларен кивнул, подтверждая, что мое предположение понял правильно.

Пароход «Благовещение» продолжал идти полным ходом, постепенно уходя влево, от нас. Мы малехо обогнали его, поэтому спущенный на воду, рабочий катер с абордажной командой легко добрался до него и зацепился «кошками». Вооруженные матросы шустро поднялись на борт. По ним никто не стрелял. На пароходе вообще не было видно никого. Такое впечатление, что два стрелка из пулемета Гатлинга были единственными членами экипажа.

Лейтенант Робин Макларен зашел в ходовую рубку первым. Вроде бы прозвучали три револьверных выстрела, но если меня будут допрашивать, я не поручусь, что слышал их. Пароход резко сбросил ход и вернулся на курс. Лейтенант вышел на правое крыло мостика и помахал мне рукой, сообщая, что все в порядке.

— Плыви на приз, принимай командование, — приказал я второму помощнику. — Передашь лейтенанту, чтобы выбросил трупы за борт и захватил с собой грузовые документы.

Пароход «Благовещение», построенный в начале этого года в Балтиморе, вез в Лондон медь в чушках, стальные рельсы и дубленые кожи. Судя по документам, груз тянул на девяносто восемь тысяч долларов. Сам пароход должен стоить примерно столько же или немного дороже. О чем я и сообщил экипажу «Катрин», чтобы легче пережили гибель и ранения своих товарищей.

Когда я передал Саманте Брук предложение моей жены, та не сразу поверила.

— Ты не разыгрываешь меня?! — спросила она.

— Нет. Моя жена мормонка. Она привыкла, что стоящего мужчину надо делить с другими женщинами, — ответил я.

— Но я не мормонка. Я так не могу, — сказала Саманта.

Зря она так о себе! Как просветили Дюймовочку ее несостоявшиеся родственники, поживешь с нами — и тоже станешь зеленой.

— Скоро война у нас закончится, мое присутствие на пароходе станет ненужным, осяду в Уилмингтоне. Думаю завести какое-нибудь дело на берегу, чтобы разделить риски, и потребуется мое постоянное присутствие. Если решишь остаться в Ливерпуле, нам придется расстаться, — объяснил я.

— Ладно, я подумаю, — грустно молвила она.

Поскольку думать Саманте нечем, значит, будет обсуждать эту проблему с подругами. Коллективное бессознательное, не пересекаясь с логикой и здравым смыслом, примет правильное решение — согласится на предложение мужчины, чтобы не потерять его, если не поступит более щедрое предложение от другого. Я не торопил. Конкурентов вроде бы нет. Не так уж много в Ливерпуле мужчин, способных обеспечить содержанке такой высокой уровень и до сих пор не имеющих собственной.

У меня были дела важнее. Пока пароход «Катрин» выгружался, я осмотрел «Благовещение» и пришел к выводу, что не помешало бы приобрести его. Новый, вместительный, быстроходный и, что главное, тот, кто его спроектировал, явно был в курсе моих ноу-хау, использованных при постройке «Катрин». Я встретился с Авелем Стоктоном, обговорил с ним этот вопрос.

— За «Благовещение» придется заплатить много, — предупредил он.

— В любом случае не проиграю, — сказал я. — Куплю — хорошо, не куплю — подыму цену и поимею прекрасные призовые.

— Груз тоже возьмешь? — поинтересовался Авель Стоктон.

— Зачем он мне?! Поторгуешься, чтобы по дешевке не отдали своим. Уверен, что желающие купить медь и рельсы уже построились в очередь. Да и на кожи покупатели будут, — предположил я. — А на подходе еще страховая компания бывших владельцев груза.

Капитан «Благовещения» и оба его помощника погибли во время обстрела из пушек. Я вместо них уведомил Корнелиуса Вандербильта о такой тяжелой потере. Сделал это с большим удовольствием. Я, конечно, не мог тягаться с ним по величине капитала, но и ценовой войны не боялся. Теперь у меня три судна и на горизонте маячит четвертое и солидные вклады в банках Уилмингтона и Ливерпуля.

Замену погибшим матросам нашел быстро. В этот заход в Ливерпуль мы получили деньги за два предыдущих приза. Вышло почти по девятьсот сорок долларов на одну долю. Обычный матрос за такие деньги должен горбатиться года три-четыре без отпуска и выходных.

В Ла-Манше зимой случается изредка на диво прекрасная, солнечная погода. Тихий южный ветер разгоняет тучи, перекрасив небо из привычного серого в непривычное голубое. Море успокаивается и тоже обзаводится голубыми оттенками. Береговая линия не сливается по цвету, как обычно, во многих местах с морем, а просматривается четко. В слякотную погоду на остров Британия без слез не посмотришь, а в солнечные дни даже залюбоваться можешь. По моему глубокому убеждению, такие дни случаются, чтобы англичане не забывали, что за грехи свои маются в аду.

Марсельную трехмачтовую шхуну водоизмещением триста сорок тонн мы заметили на траверзе мыса Лизард. Она под всеми парусами шла курсом полный бейдевинд левого галса. Точнее, держалась на месте. Силы теплого ветерка хватало только на то, чтобы справиться со встречным течением. Флага не несла, но я сразу догадался, что североамериканская. Нет той грациозности, как у французских, или громоздкости, как у немецких, сделана добротно, как английские или голландские, и при этом более ладная, что ли. Приблизившись к ней на пару кабельтовых, я приказал поднять флаг Конфедерации и выстрелить холостым. На шхуне сперва подняли английский флаг, а когда увидели, что пароход сбавляет ход и спускает на воду катер — звездно-полосатый. Если бы я в рапорте, поданном в любом английском порту, указал, что приз шел под флагом Соединенного Королевства, капитана ждал бы арест и судебное разбирательство. Отделался бы штрафом в сотню фунтов стерлингов, но все время судебного разбирательства, а это порой несколько месяцев, просидел быв в тюрьме, питаясь за свой счет. Английские законы сочинили мелочные жлобы.