Скиф-Эллин (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 32

Шум ночью подняли греки-наемники, которые сделали вылазку, сожгли две осадные башни и перебили немало солдат македонской армии, но и сами потеряли около тысячи человек, включая командира Эфиальта, изгнанного из Афин по требованию Александра Македонского после восстания Фив. И зря они так сделали. Как догадываюсь, башни эти собирали лишь для тренировки саперов. До этой ночи штурмовать город Александр Македонский не собирался. Ночной налет разозлил его. Утром в Галикарнас передали его требование: сдаться или завтра утром армия пойдет на штурм — и оставшиеся в живых позавидуют мертвым. Галикарнасцы пообещали обсудить предложение на агоре и до утра дать ответ.

Я в это время отсыпался после ночной вылазки. Две амфоры с оливковым маслом мы оставили для себя, а остальные вместе со стрелами продали Стесимброту, который сопровождал македонскую армию и в этом походе. Я посоветовал фасосскому купцу продать товар побыстрее, потому что завтра, самое позднее послезавтра, цены при любом решении галикарнасцев будут другие, скорее всего, намного ниже. Стесимброт последовал моему совету — и не прогадал. Вечером в Галикарнасе начались пожары — горели арсеналы. Это греки-наемники, уходя, уничтожали все, что не смогли увезти. Уплыли они на триерах на остров Кос, чтобы оттуда наблюдать триумф македонской армии. Не все. Часть гарнизона вместе с командиром Оронтобатом закрылась в нижнем акрополе, откуда в любой момент могла сбежать на триерах, присланных с Коса.

Ночью в Галикарнас вошла македонская пехота. Наемникам заходить не разрешили. Впрочем, никто из нас особого желания не изъявлял, потому что поступил приказ убивать только поджигателей, остальных не трогать и никого не грабить. Не знаю, умеет ли македонская пехота воевать, не грабя, но у моих бессов, как и у остальных наемников, такой приказ вызывал когнитивный диссонанс или, выражаясь просто, вгонял в непонятное. Нижний акрополь обложили плотно со стороны суши, пожары до утра потушили. Вместе с арсеналами сгорело и несколько соседних строений, из-за чего горожане слали проклятия в сторону острова Кос.

Утром в город торжественно въехал Александр Македонский в сопровождении Ады, «приемной матери» и новой-старой правительницы сатрапии Кария. Горожане встречали его радостными криками. Уверен, что точно так же они приветствовали Мнемнона. Людям, по большому счету, плевать, кто ими правит, лишь бы не убивал и не повышал налоги. Кто сильнее, тот пусть и властвует. Тем более, что сатрапом будет Ада, которую они знают. Устройство державы Ахеменидов таково, а Александр, как я понял, менять его не собирается, что сатрап — правитель с практически неограниченными правами вплоть до чеканки собственной монеты. Все его обязанности перед царем царей — собирать налоги, отдавая часть наверх, содержать на оставшиеся деньги крепости и их гарнизоны в надлежащем состоянии и в случае войны созывать в поход и возглавлять владельцев «наделов коня» и «наделов лука».

Наемники продолжали нести службу за пределами крепостных стен, даже командиров не пускали в город. Так что прогуляться по будущему Бодруму, сравнить, что будет, с тем, что сейчас, мне не довелось. В том числе осталось без посещения и одно из семи чудес света — мавзолей Мавсола. Вместо этого я вновь посетил шатер Пармениона, командующего левым крылом македонской армии. Вряд ли старого полководца, как меня, не впустили в Галикарнас. Наверное, побывал там и вернулся в лагерь. По слухам у Пармениона не складываются отношения с македонским царем. Это при том, что он практически контролировал всю македонскую армию: его старший сын Филота командовал гетайрами, младший сын Никанор — гипаспистами, брат Асандр — всей кавалерией, а были еще и множество преданных ему командиров среднего звена. Может быть, поэтому царь Александр и недолюбливал Пармениона. Ведь в македонской армии все важные вопросы пока что решается на войсковом совете, где у старого полководца больше поддержки. Кроме нас в шатре был только раб, такой же старый, как хозяин, наполнивший нам вином по золотому кубку. Вино было то же самое, что и в прошлый раз, а вот кубки новые. Видимо, получил их из милетской добычи.

— Мне сказали, что ты бывал здесь раньше, в том числе и в Великой Фригии, — отпив хороший глоток вина, начал разговор Парменион.

Фригий сейчас две — Гелеспонтская, возле Дарданелл, и Великая — примерно на том месте, где были западные и центральные территории хеттов. Я не сразу вспомнил, что сболтнул во время попойки у Эригия на привале по пути к Милету, что пересек Малую Азию посуху. Мол, попутешествовал вместе с купеческим караваном, направляясь в Египет. Поскольку в географии они не сильны, не пришлось объяснять, как я оказался на острове Карпатос.

— Да, проезжал там, — согласился я и предупредил: — Но в проводники не сгожусь.

— Проводники и без тебя найдутся, — отмахнулся старый командир. — Мне нужны толковые разведчики. Царь отправляет меня с войском на покорение центральных и северных районов, а сам пойдет южнее, вдоль морского побережья. Присоединишься к моему войску?

Так понимаю, нужны не столько толковые разведчики, сколько люди, которым он бы доверял. Нет, Парменион не сильно удивится, если я перейду на сторону персов или дезертирую, но, в отличие от македонцев и греков, точно не настучу на него царю. Хотя бы потому, что Александр Македонский со всякими некультурными и необразованными варварами-наемниками не знается, предпочитает общаться с греческими учеными, инженерами, поэтами, скульпторами. Знал бы царь, что я образованнее всей его свиты вместе взятой…

Предложение было заманчивым. Пармениону любовь граждан из покоренных сатрапий не нужна, поэтому позволяет своим воинам грабить всех подряд и отдавать ему десятину. К тому же, если нам, как разведчикам, придется двигаться впереди войска, вся самая ценная добыча будет наша.

— Мы согласны, — ответил я за весь отряд, потому что не сомневался в том, что интересы подчиненных мне бессов полностью совпадают с моми.

— Хорошо, я скажу царю, что возьму с собой Скифскую илу. Уверен, что он не будет возражать, так что готовься выступить послезавтра, — решил Парменион.

По какой-то неведомой мне причине мой отряд получил название Скифская ила, хотя скифом в нем был только мой раб Скилур. Может быть, из-за моего прозвища Скиф-Эллин, которое сократилось до Скифа: люди не любят длинные и заумные имена и названия.

Я опять еду по хеттским землям, только теперь здесь живут те, кто называет себя фригами. Это смесь самых разных племен, которые говорят на суржике, образованном из фригийского, хеттского, киммерийского, греческого, персидского, арамейского и еще черт знает каких языков. На древних фригов они абсолютно не похожи, разве что носят такие же островерхие шапки и в языке сохранились некоторые фригские слова, в том числе или в первую очередь «бекос (хлеб)». Здесь все еще добывают золото, поэтому даже с бедняка, точнее, с беднячки, иногда можно снять золотое колечко или сережки. Наверное, перешли по наследству от более богатых предков. Теперь это не страна свободных землепашцев, а обычная восточная сатрапия, в которой земля принадлежит одним, а работают на ней другие.

До Сард с нами шли молодые женатые гетайры. Царь Александр отпустил их на зиму к женам. Македонии нужны солдаты, нечего бабам простаивать. Молодые гетайры пошли дальше на север, а корпус из фессалийской и наемной конницы, греческих гоплитов и гипаспистов, наемной легкой пехоты отправился под командованием Пармениона на северо-восток, к Гордиону, бывшей столице Великой Фригии, а ныне одному из главных ее городов. Это был не военный поход, а, скорее, туристический, потому что города сдавались без боя. Местному населению было плевать, кому платить дань — Ахемениду или Агреаду. Единственным признаком военного похода было то, что мы не платили местному населению за оказанные услуги, а грабили его. Поскольку Скифская ила двигалась впереди войска, питались мы лучше остальных. Свежее мясо не переводилось в наших котлах, а молодое вино — в наших чашах. Десятую часть добычи отдавали самому Пармениону, поэтому другие командиры не беспокоили нас.