Когда мы встретимся вновь (СИ) - Лабрус Елена - Страница 19

Кто бы знал, что завтра у них не будет…

Телефон так внезапно завибрировал в руке, что Илья вздрогнул.

— Да, Настя! — Осмотрелся. Как раз подъезжали к дому.

— Я поняла, что ты не хочешь меня видеть. Но ты забыл на работе лекарства, поэтому я снова приехала, — вздохнула она, но Илья и так уже видел красные стоп-огни её машины у своих ворот. — И прости, но есть серьёзный разговор.

Он даже не знал почему для всех серьёзных разговоров выбирал гостиную, но повесив в прихожей пальто, как-то не задумываясь сразу пошёл туда. Предложил Насте выпить. И она отказалась, а он себе налил.

— Тебе нельзя, — тут же вмешалась она.

— А я буду, — сел он в кресло со стаканом в руке.

— Не хочу ходить вокруг да около, — Настя откинулась к мягкой спинке дивана и Жопкинс, что до этого тёрся у её ног, тут же запрыгнул к ней на колени.

А Илья всегда думал, что это его кот. И ведь это ему, заразе, он доверился, когда подумал, что из них с Настей вышла бы неплохая пара. «И Жопь её любит», — пожалуй, был решающий аргумент.

— И не надо. Говори.

— Я вижу, ты поторопился, когда сделал мне предложение, — машинально гладила она кота, что развалился пузом кверху и замурчал.

— Будем честнее. Я не делал тебе предложения в том смысле, который ты в него вложила. Я предложил стать парой. Не жить вместе. Не заводить детей.

— Иногда вместе спать. И никаких «других», — кивнула она. — Да, именно так я это и поняла, когда ради тебя рассталась со своим бывшим парнем.

— Ты рассталась с кем-то ради меня? — удивился Илья.

Настя неопределённо качнула головой.

— Мы встречались четыре года. Он даже сделал мне предложение. В том самом смысле, — кивнула она. — Но я отказалась. И знаешь, почему?

Илья равнодушно пожал плечами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Потому что люблю тебя, — усмехнулась Настя.

— Но ты говорила… — опешил Илья.

— Да какая разница, что я говорила! — подскочила она, и Жопкинс, крутанувшись в воздухе, как все коты, конечно, приземлился на лапы, но так и остался лежать, испуганно глядя на неё, не зная, чего ждать дальше.

Собственно, Илья чувствовал себя примерно так же, когда она налила себе виски, а потом, достав из холодильника тут же в баре, насыпала в стакан льда.

— Это хороший виски, не бурбон. Его не пьют со льдом.

— Да плевать! — набухала она из бутылки доверху и развернулась. — Ты сказал, что любишь другую. И что ты хотел в тот момент услышать в ответ? Да херня, — махнула она стаканом, рискуя облиться, — зато я тебя люблю. Конечно, я сказала, что этим мы похожи.

— Ладно, уже неважно. Что-то изменилось? — глотнул из своего стакана Илья и похлопал по ноге, подзывая кота.

— В принципе, ничего. Кроме того, что с тех пор как вышел из больницы, ты меня словно не замечаешь.

— Я не первый раз вышел из больницы. За эти три месяца я был дома три раза. И все три раза было то же самое. Я никого не хотел видеть, — Илья почесал за ухом подошедшего кота, но на колени тот лезть не спешил.

— И всё же кое-что изменилось?

Он покачал головой непонимающе.

— Ладно, чёрт с ней, с этой свадьбой, кольцами, печатями в паспорте — всё это ненужная мишура, — так и размахивала она руками. — Мне ничего не надо. Если хочешь, я даже уволюсь. Но я люблю тебя, Илья. И я хочу ребёнка от тебя.

Она припала к стакану, словно год не пила. И ведь выпила всё, до дна. Выдохнула, рыча, сморщилась, шарахнула пустым стаканом о столешницу и занюхала рукавом.

Илья всё это переждал молча, сделал ещё один маленький глоток, покатал на языке, оценил вкус напитка и ответил:

— Нет.

Она подошла и словно рухнула в кресло рядом — так стремительно села — словно обвалилась в него.

— Почему?

— Я не хочу от тебя детей. Если тебе нужен донор спермы — купи. Сейчас с этим проблем нет. Ты же не делаешь проблему из того, что не можешь выносить ребёнка сама.

— Это жестоко, — поджала она губы, которые затряслись.

— Плакать бесполезно, Насть. На мне не сошёлся свет клином. А любовь… — он покачал головой. — Тысячи пар живут без любви. Женятся, заводят детей, внуков и остаются вместе до старости. Тысячи людей любят, но не находят взаимности. Увы, мы похожи именно этим. Но когда я говорю «нет», а ты упрямо настаиваешь на своём — это не любовь. Если бы я любил тебя, то согласился бы с любым твоим решением, как бы мне тяжело оно не далось.

— Она тебя бросила, да? — снова подскочила Настя и злорадно засмеялась. — Ну, признайся! Разбила тебе сердце? Выскочила замуж за другого?

— Тебя это не касается, — устало скривился Илья и сам поднял на колени притихшего Жопкинса.

— А знаешь, так тебе и надо! Так ты и сдохнешь один, без семьи, без детей. Никому не нужный. Больной. Слабый. Ж-жалкий, — презрительно выплюнула она, но других слов больше не нашла, схватила своё пальто. — И знаешь, она правильно сделала, что бросила тебя. Но я не хочу твоей смерти. Я надеюсь, ты проживёшь долгую, очень долгую жизнь. А знаешь почему? Я хочу, чтобы каждый день своей убогой скучной жизни ты мучился и сдох в полном одиночестве. На этом всё!

— Настя, — окликнул её Илья, когда она уже поцокала к выходу.

— Что? — развернулась она резко и усмехнулась.

— Ты уволена, — холодно произнёс он. — И вот на этом точно всё.

Илья слышал, как завелась её машина. Как с визгом, прогрёбом развернулась. Сморщился, когда явно обо что-то шарахнулась или сбила, наверное, мусорный бак. И сигнализация пропищала, когда открылись, а потом закрылись въездные ворота.

— Надеюсь, ты мня переживёшь, старина Жопь, — почесал Илья снизу морду уставившегося на него не мигая кота. — Но мой тебе совет: не слушай женщин. Никогда не слушай! Они всегда говорят не то, что думают. И делают не то, что говорят. Вот увидишь, та, что дала тебе эту ужасную кличку, скажет, что это я её неправильно понял.

Он так и поднялся с котом на руках. Потянулся. Расправил плечи.

Включил музыку. Запил виски злополучные таблетки.

И после душа растянулся поперёк кровати да так и уснул, спокойно и безмятежно. Потому что в его жизни всегда была только одна женщина. Всегда только одна. Для другой в ней просто не было места.

Он проснулся утром, получив сообщение:

«Этот абонент снова в сети».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Эрика включила телефон и потянулась.

«Ну, полетели!» — глянула на поступающие сообщения. Какие-то незнакомые номера, пропущенные звонки, поздравления от абонентов, которые вспоминают о ней два раза в год: на Новый год и на Пасху. Кто все эти люди?

Она проснулась рано. Не по звонку, не по будильнику, а просто потому, что привыкла в это время вставать. Обычно она уже хлопотала на кухне, когда туда приходила Нина. Но сегодня было так пусто. Так тоскливо без неё.

Эрика проверила что у них есть из еды, пытаясь угадать, что сегодня собирались готовить Нина. Написала список продуктов: купить в больницу, купить домой. Приготовила завтрак. Даже сварила бульон. В суп он превратится, когда Эрика к обеду накидает в него какие-нибудь макаронные «буквы» для детей. А пока налила в контейнер и оставила остужать, чтобы взять сестре.

И в этой суете, когда уже проснулись дети, позавтракали и как обычно занялись своими детскими делами, зазвонил телефон.

— Майк? — удивилась она, глянув на часы. Ещё и восьми нет.

— Простите, что так рано. Надеюсь, не разбудил?

После похода на каток, они ещё вместе с детьми лепили снеговика, но больше с Майком почти не говорили. И когда он попрощался и уехал, Эрика почему-то подумала, что, наверно, он больше и не позвонит, но он удивил.