Неожиданная Россия. XX век (СИ) - Волынец Алексей Николаевич - Страница 57

Тем временем, между февралём и октябрём, кризис охватил все без исключения сферы экономики и жизни. Энергетической основой в ту эпоху был уголь, его главным поставщиком – Донецкий бассейн. В июле-октябре 1917 года добыча угля в Донбассе уменьшилась по сравнению с тем же периодом предыдущего, дореволюционного года на 34 %. К октябрю цены на уголь выросли по сравнению с февралём почти в три раза, а из-за транспортного кризиса поступление угля в центральные регионы страны покрывало не более 53 % потребностей.

Век назад городское население для отопления широко использовало не только уголь, но и дрова. И для крупнейших мегаполисов страны осень 1917 года стала началом нового дефицита – в Москве и Петрограде накануне октябрьских событий, всё из-за тех же транспортных проблем, потребление дров по сравнению с осенью предыдущего года сократилось в два раз. От дефицита топлива всех видов страдали и городские электростанции – накануне большевистского переворота электрический свет в жилые дома Петрограда давали в среднем не более 6 часов в стуки.

«Забастовка в нефтепромышленном районе погубит Россию…»

Век назад нефть еще не была основой экономики, но уже составляла пятую часть в топливном балансе страны. «Чёрное золото» и его производные требовались как промышленности и транспорту, так и простым обывателям в ежедневном быту. Без мазутной смазки не работали станки и не ездили паровозы, без освещения керосином не представляли свою жизнь миллионы семей.

Когда в феврале 1917-го в столице Российской империи бунт хлебных очередей перерос в свержение монархии, в Петрограде дефицитом были не только батоны и булки – не хватало четверти нефтепродуктов от довоенной нормы. Главной причиной «топливного кризиса», как и хлебного и иных кризисов тех дней, был коллапс железнодорожного транспорта.

Но негативные явления назревали и непосредственно у источников чёрного золота – в Баку, нефтяном сердце царской России, добыча по итогам 1916 года упала на 5 %. Цифра, на первый взгляд незначительная, но отражавшая глубинные экономические процессы. Продолжавшаяся третий год мировая война оставила российскую нефтяную промышленность без новой техники, а с марта 1917 года к экономическим проблемам добавились политические.

Узнав 2 марта (старого стиля) о свержении монархии, рабочие нефтепромыслов Баку объявили однодневную «приветственную» забастовку. Но февральскую революцию тогда приветствовали и собственники чёрного золота. Глава крупнейшей нефтяной корпорации страны Эммануил Нобель 8 марта 1917 года на первой встрече с членами Временного правительства, патетически заявил: «Я говорю от имени всей русской нефтяной промышленности. Твердо веруя в могучие силы обновленной России, мы ставим себе ближайшей задачей своевременное обеспечение нефтяными продуктами…»

Месяц спустя издававшийся в Баку журнал «Нефтяное дело» восклицал в передовице: «Давнишняя мечта России о политической свободе и действительно конституционном политическом строе осуществилась полностью и в самых широких границах». Но реальность оказалась не столь радужной – вслед за эйфорией верхов и низов начались совсем другие процессы. На гребне революционного энтузиазма профсоюзы нефтяников Баку потребовали у собственников увеличения зарплат в 4,4 раза, сокращении рабочего дня с 12 до 8 часов и заключения коллективного трудового договора.

Если требование о 8-часовом рабочем дне было удовлетворено уже к 1 мая 1917 года, то по остальным пунктам трудные переговоры шли всё лето на фоне уже традиционного для Баку всплеска армяно-азербайджанской национальной вражды. Чтобы заставить собственников принять их условия, 27 сентября рабочие-нефтяники Баку начали всеобщую стачку. Известный экономист нефтяной промышленности Василий Фролов, исполнявший после февральской революции обязанности градоначальника Баку, получив известия о начале стачки, высказался прямо: «Забастовка в бакинском нефтепромышленном районе погубит Россию…»

Но даже экономист Фролов едва ли предполагал в те дни, насколько близко к истине его апокалиптическое пророчество. Уже через неделю забастовки собственники скважин согласились принять все требования рабочих. Вместе с нараставшим политическим и экономическим хаосом это лишь усугубило общий кризис. По итогам 1917 года нефтедобыча в Бакинском районе упала на 21 %, впервые за сорок с лишним лет на берегах Каспия не приступили к бурению ни одной новой скважины.

Однако положение в Баку тогда могло считаться благополучным по сравнению с нефтеносным районом Грозного. Перед февральской революцией на берегах Терека добывалось пятая часть чёрного золота Российской империи, грозненская нефть была дешевле бакинской и лучше по качеству. Однако уже осенью 1917 года, по мере ослабления государственной власти, вокруг Грозного развернулись настоящие бои с чеченскими повстанцами – и к ноябрю пожары уничтожили здесь 77 % нефтяных вышек.

Накануне октябрьской революции из Грозного в Петроград ушла телеграмма: «Нефтяные промыслы, дававшие ежемесячно 5–6 миллионов пудов нефти, разгромлены и сожжены полностью. Восстановление промыслов при настоящих условиях невозможно…» Уже после всех революций и гражданской войны экономисты сосчитают, что в грозненских пожарах, вспыхнувших в том октябре, сгорело нефти на сумму, равную четверти годового довоенного бюджета Российской империи.

Как Россия век назад отмечала Рождество и новый 1918 год

Столетие назад Россия, не смотря на все потрясения мировой войны и двух революций, всё равно готовилась к новогодним праздникам и каникулам. В этом наши предки не сильно отличались от нас. Пожалуй, первое отличие 1917 года от текущего заключалось в календаре и дате главного праздника. В те уже далёкие дни страна, даже при новом «социалистическом» правительстве Ленина, всё ещё жила по старому юлианскому календарю. Главным же праздником был не сам Новый год, а православное Рождество.

18/31 декабря. «Пилил дрова…»

Из-за разницы в календарях, день, который для Западной Европы стал последним в 1917 году, для России всё ещё был ничем не примечательным 18 декабря. «Погода была не холодная, 5° мороза, ветреная и со снегом. Долго оставался на воздухе. Пилил дрова» – так буднично отметил те сутки последний русский царь Николай II. К тому времени он уже восьмой месяц был просто «гражданином Романовым».

Отрекшийся император ровно век назад находился в Тобольске, куда его отправило ещё Временное правительство. Царская семья вполне комфортно проживала со свитой из полусотни человек в доме бывшего губернатора, под охраной трёхсот солдат из бывших гвардейских полков Петербурга.

Новая власть большевиков пока ещё не вспоминала про бывшего царя – куда больше её волновали сторонники недавно свергнутого Временного правительства. Часть бывших министров Керенского встретила тот день (31 декабря по Европе и 18 декабря по России) в тюремных камерах Петропавловской крепости. «Уже три недели ареста прошло. Как незаметны они и в то же время как томительны. Безумие хозяев Смольного все разрастается. Они думают, что нанесли смертельный удар капитализму, захватив банки…» – записал в тюремном дневнике Андрей Шингарёв, бывший министр финансов Временного правительства.

В тот день по стране уже зрели очаги будущей гражданской войны. В Новочеркасске, под охраной казаков атамана Каледина, 18(31) декабря 1917 года в гостинице «Европейская» прошло совещание будущих лидеров белого движения – генерал Деникин тщетно пытался примирить амбиции генералов Корнилова и Алексеева. Это именно Алексеев в феврале того года заставил царя Николая II подписать отречение, а Корнилов в сентябре едва не сверг Керенского. Теперь генералы готовили совместную войну против большевиков, но рассорились и, проживая в соседних гостиничных номерах, общались между собой только письменно…

Для лидера большевиков и нового властителя страны Ленина тот день тоже был рядовым. Даже революционный вождь, как и все прочие люди, продолжал ещё жить по старому календарю. Поэтому 18(31) декабря 1917 года он завершал в Смольном в текучке канцелярских решений – подписал очередной денежный транш «на содержание временной канцелярии Учредительного собрания», выделил 49500 руб. командиру отряда «Защиты прав трудового казачества». Отряд этот отправлялся на Дон для «борьбы с контрреволюцией в области казачьих войск» – то есть для ареста Деникина, Корнилова и прочих генералов, как раз ссорившихся в тот день в новочеркасской гостинице.