Император Африки (СИ) - Птица Алексей - Страница 5

Но идея с Мамбалендом ему понравилась. Ещё бы, кривые зеркала, пещеры пиратов, обычные карусели, лодки-качалки, мимишные герои, детский парк, морские аттракционы, все это вызывало восторг и бурные эмоции. Многое я знал, многое вспомнил на досуге, а многое и придумал.

Одно только мешало полностью реализовать идею Мамбаленда — отсутствие детской культуры в это время. Дети не воспринимались детьми, отношение к ним было как взрослым, только маленьким и мало что умеющим. Оттого и игрушек выпускалось немного, и детских развлечений почти не было. А уж для подростков, и вовсе, ничего. Тем не менее, это стоило попробовать.

Через Гинзбурга я и надеялся арендовать этот остров, а чтобы ему не мешали там, а мне тут, я подписал с французским послом в Абиссинии, Пьером Жарденом, тайный договор, в котором признавал границы протекторатов Франции, а Франция в нём соглашалась с моими территориальными претензиями.

Помимо этого, в договоре был пункт, выраженный отдельным документом, так называемым «Пактом о намерениях». В нём, с моей стороны — государство Судан, с противоположной — Французская республика, обязывались не предпринимать друг против друга, на территории Африки, никаких военных действий.

Кроме того, я обязывался не поддерживать Германию в её территориальных претензиях, не вступать с ней в военный союз, и никоим образом не помогать ей вести боевые действия против французов, что устраивало пока обе стороны.

С послом Германии также, после проведённых переговоров, мы обменялись похожими документами и заключили, в свою очередь, такой же пакт о ненападении, как и с французами.

Только теперь я давал гарантии, что не буду предпринимать никаких враждебных действий против Германии, и не буду оказывать никакой поддержки французам, на территории Африки. После проведения переговоров и выработки совместных договоренностей, и Франция, и Германия посчитали свои цели достигнутыми.

Но и без этих документов, каждая из сторон понимала, что я уже расставил приоритеты и воевать буду только с англичанами и их ставленниками, что полностью устраивало и Германию, и Францию.

Ну, а после заключённого со мной договора, они были уверены, что не будет никаких мелких стычек, провокаций, полномасштабных диверсий и саботажа их указаний со стороны подчинённых им племен, осуществляемых с моей подачи, и о которых они уже были изрядно наслышаны. На этом хрупком равновесии всё пока и остановилось, до следующего этапа событий в Африке.

Хуссейн Сауд ибн Абдаллах был мужчиной среднего возраста, коренастым, смуглым, с грубоватыми чертами темного, типично арабского, лица, с выделяющимися на нём большими, слегка навыкате, чёрными глазами.

В этих глазах легко читались все пороки, которыми он не только обладал, но и гордился. Он был жесток, сластолюбив, вероломен и циничен, как раз обладая всеми теми качествами, которые ценили англичане в своих сателлитах. Но, кроме того, у него были и достоинства, главным из которых было умение воевать.

Воевать, грабить, планировать операции разгрома враждебных племён, всё это было у него в крови, и оттачивалось в течение всей сознательной жизни. Это был идеальный кандидат на роль человека, достойного возглавить газават.

Родом Хуссейн Сауд ибн Абдаллах происходил из династии саудитов, но значительную часть времени, из своих прожитых тридцати семи лет, он провёл в султанате Оман, участвуя во всех межплеменных стычках и рейдах, происходящих на Аравийском полуострове. Английский консул, при дворе султана Омана, ненавязчиво рекомендовал султану Фейсалу назначить именно его.

Сказано — сделано, и вот Хуссейн Абдаллах уже стоит во главе войска, стекающегося в город Акаба, расположенного на границе Синайского полуострова. Весь Аравийский полуостров откликнулся на этот призыв. Здесь были всадники из Аравии, из Омана, из Адена, из Йемена, Кувейта, Катара и других султанатов и мелких племенных образований, расположенных на полуострове и вне его.

Даже были воины из Ирака и Персии. Инкогнито прибывали бойцы за ислам из Сирии и Османской Турции, и таковых было больше всего. Среди них попадались и боснийцы, и хорваты, и албанцы. Все они составляли пехоту газавата, и ни верблюжьих всадников, ни кавалеристов среди них не было. Да это было и не нужно.

Английские интенданты создавали цепочку продовольственных складов на пути многотысячной армии, которая добралась до Суэцкого канала, и, переправившись через него, по наведённому плавучему мосту, двинулась дальше, маршем, в сторону Судана.

Обойдя Каир, вся эта масса наемников вышла к Эль-Фаюму и там остановилась для формирования батальонов и кавалерийских частей, перевооружаясь и получая англичан в качестве офицеров пехотных батальонов.

В Эль-Фаюме было сформировано пятьдесят пехотных батальонов, по одной тысяче человек в каждом, вооруженных однозарядными винтовками Ремингтона. Помимо арабов и мусульман других народов, в отрядах присутствовали и египтяне.

Арабская конница насчитывала пятнадцать тысяч всадников, а вновь сформированный Верблюжий корпус состоял из девяти тысяч человек. Великобритания выделила к этим силам ещё тысячу своих солдат, которые входили в состав орудийных и пулемётных расчётов, приданных к армии газавата.

Они обслуживали шестьдесят орудий, из которых двадцать штук были полевыми гаубицами, а также пятьдесят пулемётов Максима, по одному на каждый батальон (А нечего их баловать, чай не обороняться будут).

Но не все войска собирались вести наступление от Эль-Фаюма. Две тысячи всадников арабских племён были загружены на транспортные баржи и доставлены в порт Суакин. Оттуда они собирались ударить в тыл войску раса Алулла, державшему оборону в приграничном к Египту городе Вади-Гальфа.

Суакин, этот порт на берегу Красного моря, на исходе Нубийской пустыни, в Судане, был оставлен мамбовцами после того, как его подвергли бомбардировке с английских крейсеров, прибывших из Порт-Саида. Немногочисленные отряды, из числа воинов раса Алулла Куби, были вынуждены отступить и рассеяться по пустыне, отправив известие о захвате Суакина.

Хуссейн Сауд ибн Абдаллах с гордостью смотрел на свою семидесяти пятитысячную армию, готовую идти за ним и в жару, и в холод.

Выйдя из Эль-Фаюма, его армия, почти сразу, столкнулась с нехваткой продовольствия, так как все провинции, лежащие между Каиром и Вади-Гальфа, были разорены недавним набегом суданцев. И всё собранное зерно было украдено, а поля разорены. Да, египтяне осыпали проклятиями разбойников — суданцев, но от этого зерна не прибавлялось, и хлеба тоже.

А так как долина Нила исправно снабжала зерном не только себя и близлежащие страны, но и Англию, в связи с этим кризисом, на Лондонской фондовой бирже поднялись общемировые цены на пшеницу.

На это отреагировала Россия, поспешно опустошая запасы, стремясь насытить рынок, по выгодной для себя цене. О том, что надо бы и о своих крестьянах позаботиться, никто и не думал. Но это лишь один штришок в общую картину сложившейся ситуации в целом.

В общем-то, ни премьер-министр Великобритании маркиз Солсбери, ни министр по делам колоний Джозеф Чемберлен, не собирались давать отмашку на прекращение бессмысленной войны с Иоанном Тёмным, всё зашло слишком далеко. Проблема была решена закупкой продовольствия в САСШ, Канаде, России, и доставкой его к месту проведение боевых действий.

1 апреля 1899 года вся армада войск, под командованием Хуссейна Сауд ибн Абдаллаха и контролирующего его генерала Сомерсгота, перейдя границу, атаковала город Вади-Гальфу.

Под началом раса Алуллы, в основательно укреплённом пленными египтянами городе, находилась пятнадцатитысячная армия. Рас Алулла ожидал нападения с реки, где специально были установлены самодельные пороховые мины.

Но англичане, наученные горьким опытом, не решились на это, боясь бездарно потерять несколько боевых кораблей или канонерских лодок. Вместо канонерок, используя опыт Османа Дигны, они поставили армии газавата блиндированный поезд.