Мои двенадцать увольнений (СИ) - Комаров Артем А. "КАА" - Страница 34

Я ушла на кухню, варганить ужин «из того что было». Минут через пятнадцать ужин был готов — форель под сливочным соусом с салатом из овощей под оливковым маслом с розмарином. Когда я вплыла к себе к Ковину и Челе уже присоединилась Ладочка.

— Слышала, как вы пришли, Ники. Я вам не мешаю?

— Ладочка, вы мне не можете помешать. Это мой начальник — Андрей Владимирович.

— Можно просто Андрей.

— Зовите меня тогда Ладой, — кокетливо ответила престарелая соседка, и женщина остается женщиной в любом возрасте.

Я расставила посуду, выложила еду и стала слушать байки Лады и истории Ковина, мне редко что удавалось вставить, да и не очень-то хотела. Я жутко хотела спать, глаз опять ныл, и мне хотелось поскорей избавиться от гостей, но выгнать их не могла, пока еще совесть не позволяла. Видимо я что-то пропустила или продремала, но Андрео уже стоял в дверях прощался с Ладочкой.

— Вы только Ники не обижайте, это она только с виду такая сильная.

— Стараюсь, но это не очень получается, у меня очень взрывной характер.

— Но человек вы хороший.

— Николь Александровне очень повезло с соседкой.

— Что есть, то есть.

Мне все же пришлось проводить Биг Босса до дверей, Лада со своей сломанной рукой при всем желании сейчас не могла открыть все замки на нашей общественной двери. Я с облегчением закрыла дверь за Ковиным и громко для себя сказала «Все, спать!».

Проснулась от грохота посуды, Челе, гоняясь за непонятно откуда взявшейся мухой, в запале гонки запрыгнул на стол и, не удержавшись, вместе со скатертью и посудой, которую я так вчера и не удосужилась убрать, рухнул на пол. Тарелки было жалко, мне их Минкин из Китая привез вместе с набором чая. Придется тащиться в «ИКЕЮ за идеей» или в ближайший универсам. Посуду я всегда покупала максимум на три персоны, гостей к себе не приглашала, предпочитая встречаться с ними в ресторанах или кафешках, а мне и Ладочке этой посуды было достаточно, и вот теперь основной запас превратился в черепки. Сама виновата, могла бы посуду, и убрать, а не сразу спать завалиться. Как там, у Токаревой «Есть посуда — есть проблема, нет посуды — нет проблемы», теперь у меня и посуды нет, и проблемы появились. Было еще очень рано, но ложиться обратно в постель я не стала, лучше подольше полежу в ванной. В семь утра я уже была собрана, на этот раз не стала утруждать себя гримом и просто натянула очки. Дороги еще были свободны, в метро не было давки, красота. Охранник нисколько не удивился моему раннему приходу. Я привычно полила цветы, рассказала анекдоты и пошла к себе, кабинетная жизнь меня слегка угнетала, все же привыкла активно передвигаться по офису, и если мне что-то нужно предпочитала просить лично, а не по телефону. Но были и свои плюсы, меньше ходишь, меньше натыкаешься на Ковина, меньше шансов быть уволенной. Завтра еще проверка на прочность Липы, сможет она справиться с Андрео, если да, то работать ей здесь долго и плодотворно, если нет, то мне придется подыскать ей что-нибудь другое, подальше от руководства. А еще аттестация, нужно бы ГОСТы полистать, инструкции посмотреть, а то еще как ударю в грязь лицом с разбегу, но сначала потрясу филиалы и отчеты для Ковина сделаю, и анализ по договорам за полугодие, и что там еще по плану на день…

— Я же сказал к врачу!

— И вам доброе утро, Андрей Владимирович.

— Вы что, собираетесь без глаз остаться?

— Нет. Я записалась на прием, в семь вечера меня примет врач, хотя в травматологии ничего страшного не нашли, обычный синяк.

Читать одним глазом было неудобно, хорошо, что слепой метод десятипальцевой печати я освоила давно и надежно, а то по клавишам бы не попадала, координация меняется. Хотя я попутно освоила и пятипальцевый метод печати, так как в руке постоянно была телефонная трубка, а рабочий день стандартным. Приходилось подобно Цезарю делать несколько дел одновременно — это умеет любая женщина, но не любой мужчина. Я встала из-за стола, взяла из принтера стопку распечаток, скрепила листы и подмахнула подпись на последней странице, все, отчет готов. Торжественно передала его Ковину, однако, это его мало обрадовало. С недовольной физиономией он вышел из кабинета — не получил свою порцию анекдотов, вот и дуется. Через полчаса высокое начальство меня вызвало к себе. Я захватила приготовленный для него кофе у Екатерины и с подносом вошла в святая святых. Поставила перед Ковиным чашку и вытянулась по струнке в ожидании ценных указаний.

— Я договорился, вы сейчас поедете к офтальмологу.

— Я иду к нему вечером.

— Что за привычка спорить. Слава вас отвезет. Все, идите.

Про себя-то все высказала, что думаю об этом, но вслух не стала. Владислав Борисович Гудко уже ждал меня в приемной, личный водитель Ковина-Штуковина, всегда рядом, попутно исполняя роль телохранителя. Иногда Ковин изъявлял желание порулить сам, как вчера, но это случалось редко. В сопровождении Славика я спустилась в паркинг. Если ваше воображение нарисовало шкаф, то ошиблись, Слава (непонятно почему все его именовали Слава, Влад как-то правильней) был поджарым невысоким средних лет мужчиной.

— Не хочу я туда ехать!

— У меня на это счет есть указания.

— Какие?

— Запихнуть и отвезти.

И я знала точно — запихнет и отвезет, спорить с ним бессмысленно, единственный для него авторитет это Ковин-Подковин-Штуковин. Пришлось сеть в машину. Меня везли, куда не знаю, да и не интересно было, побыстрей бы отмучиться и вернуться обратно. Слава провел меня в современное здание, мало напоминавшее больницу, не было привычного запаха лекарств и белых халатов, девушка-администратор скорей подошла бы для салона красоты. Меня провели к кабинету, усадили в кресло и попросили немного подождать. Ждать я была готова и много, чай был хорошим, место уютным, а потом в коем-то веке можно филонить в рабочее время, с разрешения высочайшего начальства, жаль только что работа за это время чудесным образом не сделается. Мимо меня в кабинет прошел импозантный мужчина, лет сорока, цвет волос «соль с перцем», Ричард Гир отдыхает, этот экземпляр мог бы его затмить, ему даже бы играть не пришлось, просто прошел — увидел — все твои. Минут через пять меня позвали на прием к светилу офтальмологии. Врачом оказался Ричард Гир местного разлива, именовался он Шванин Борис Семенович, даже как-то слишком просто для его внешности.

— Проходите, раздевайтесь.

— Зачем? Очки я сняла, чадру не ношу.

— Вы меня порадовали, со слов Андрея Владимировича, я думал, что вы немного неадекватны.

— Я адекватна, но Ковина в этом убедить не могу, может, вы мне справку выдадите для его успокоения?

— Это к психиатру, могу договориться.

— И много к вам неадекватных приходит?

— Большая часть приходит в себя только за ширмой и задает вопрос «зачем», часть раздевается, и только немногие сразу понимают подвох. Специфический медицинский юмор.

Я выслушала еще пару шуток по-поводу беспокойства Ковина о моем здоровье, осторожно пошутила сама, памятуя о «стучи всегда, стучи везде», мои глаза осмотрели «от и до», ничего страшного не нашли. Рассказали про какие-то мази и капли, чтобы все быстрей вернулось в обычное, не фиолетовое, состояние. Врач флиртовал, или мне казалось, что флиртовал, может с подбитым глазом я уже не так хорошо оценивала ситуацию, может у него такая манера общаться. Он что-то писал, мало разборчивое, судя по всему, рецепт на эти самые капли и мази. И все же мне не показалось, Борис Семенович пригласил меня на ужин, прям на сегодняшний вечер, или действительно адекватных людей так мало или… Я отшутилась, что с таким макияжем, меня не пустят ни в одно приличное заведение, а по неприличным мне уже не по возрасту ходить. Доктор посмеялся, презентовал мне свою визитку с личными номерами и записал на прием через неделю, для «составления цветограммы моего фингала и профилактики дальнейших бланшей». Когда я вышла из кабинета, под дверью уже толпились люди. Слава отобрал у меня рецепт, видимо и на это у него были высочайшие указания Штуковина. Выходя из здания, краем глаза я увидела табличку с часами работы, импозантного доктора вызвали с обеда для осмотра моего подбитого глаза. Я не была уверена, что он интересовался мной, скорей его больше прельщало то, что я от самого Ковина, на следующем приеме я обрадую своим статусом, и его интерес пропадет. А мой? И есть ли он вообще? Если через пару дней о нем вспомню, значит, все же заинтересовал. Слава остановился у аптеки, оставил меня в заблокированной машине, а сам купил все необходимое для моего скорейшего излечения. Я в очередной раз осталась без обеда, в кафе меня Гудко не отпустил, из паркинга поднялся со мной на этаж, прошел в приемную и проследил, чтобы я зашла к себе в кабинет. А потом, наверное, пошел отчитываться высочайшему начальству.